Верующие ученые
Однако известны естествоиспытатели, в мировоззрении которых действительно имеются религиозные напластования. К их числу относятся такие, например, ученые прошлого, как Блез Паскаль (1623—1662), Исаак Ньютон (1643-1727), Карл Линней (1707-1778), Н. И. Пирогов (1810—1881). Отдали дань религии и некоторые из ученых современности. Видный палеонтолог Пьер Тейяр де Шарден (1881 — 1955) был, например, священником и членом «Общества Иисуса». Все эти имена постоянно фигурируют в различных выступлениях теологов.
В связи с этим возникают следующие два вопроса: 1) почему эти люди, являясь видными учеными, не отрицали религию? 2) как могли сочетать они свои естественнонаучные воззрения с религиозными верованиями? Рассмотрим эти вопросы.
В обществе, где религиозные идеи являются господствующими, пользующимися официальной поддержкой, а атеизм не одобряется, религия имеет немало возможностей воздействовать на сознание людей. Распространением и пропагандой религии занимаются различные религиозные общества и организации, прежде всего церковь. А церкви, естественно, далеко не безразлично, какую позицию в отношении религии занимают ученые. Поэтому она всеми средствами старается навязать им религиозную идеологию. Раньше церковь не останавливалась и перед насильственными мерами в отношении людей науки. Даже сами церковники не могут ныне отрицать эти факты. «Нам известны,— пишет, нацример, «Журнал Московской патриархии»,— мученики науки, подвергавшиеся несправедливым гонениям» 1. Однако у церкви есть и другие меры воздействия на умы людей. Ныне в капиталистиче-
1 «Журнал Московской патриархии», 1961, № 1, стр. 34.
148
ских странах существует огромный пропагандистский аппарат, насаждающий религиозную идеологию. В этих целях используются пресса, литература, кино, радио, телевидение и т. д. Естественно, что не каждый человек, в том числе и естествоиспытатель, может устоять против такого натиска религиозных идей.
Немалое влияние на религиозность ряда естествоиспытателей оказывает также религиозное воспитание в семье. Усвоенные в детстве религиозные взгляды изживаются у взрослых людей с трудом. И если у одних ученых хватает воли порвать с религией, то другие не могут так поступить. Это в равной мере относится как к натуралистам прошлого, так и к современным буржуазным ученым.
Так, семья оказала большое воздействие на формирование мировоззрения И. Ньютона; наиболее близкие ему люди — отчим и дядя — были священниками. Обращая внимание на религиозное окружение и воспитание Ньютона, академик С. И. Вавилов писал: «В этом смысле богословие перешло к Ньютону по наследству и по традиции» 2.
В религиозном духе воспитывался Н. И. Пирогов. Об этом знаменитый хирург и анатом сообщает в своем автобиографическом произведении — «Вопросы жизни. Дневник старого врача». Его отец и мать, глубоко верующие люди, по нескольку часов в день посвящали молитве, аккуратно посещали церковь, неукоснительно соблюдали посты. Набожность их была столь велика, что в постные дни грехом считалось не то что употребление скоромного (об этом никто не смел и подумать), но даже мысль о нем. В великий пост мяса не давали и домашним животным. Приобретенная таким путем религиозность, несмотря на свой несколько патриархальный и наивный характер, оказалась весьма живучей.
Правда, после того как Н. И. Пирогов вышел из-под влияния семейной среды, его религиозность подверглась испытаниям и не смогла выдержать их. Поступив в Московский университет, Пирогов начал пересматривать свои мировоззренческие принципы. Он еще посещал церковь и соблюдал ритуал, по когда в семье заходила речь «о свя-
2 С. Я. Вавилов. Собр. соч., т. III. M., 1956, стр. 447.
149
тости внешнего богопочитания, о страшном суде, муках в будущей жизни и т. п.», то он «сильно протестовал, глумился над повествованиями из Четьи-Минеи о дьяволе и его проказах и пр.» 3. После окончания Пироговым университета и переезда в Дерпт (ныне Тарту) для подготовки к профессорскому званию его религиозное мировоззрение «потерпело полное фиаско». Воспринятое в детстве христианство «забылось и как старый хлам,— пишет Пирогов,— сдано было мной в архив памяти» 4.
Позже, однако, под влиянием тяжелой болезни, во время ночных боссониц к нему вновь возвращается мысль об уповании на промысел. Сказывалась и гнетущая общественная атмосфера николаевского царствования. Атеистические убеждения не были достаточно глубоки — мировоззрение Пирогова, хотя и склонялось к материализму, но, по его собственным словам,— к «самому грубому» 5. Следствием всего этого было то, что привитая воспитанием религиозность вновь начала пробуждаться и дала рецидив.
В современном буржуазном мире религиозное воспитание по-прежнему дает о себе знать ученым, в том числе естествоиспытателям. Некоторые из них, испытав в детстве влияние религии, на всю жизнь сохраняют религиозные верования.
Однако, важно подчеркнуть, что не естественнонаучные взгляды приводят таких ученых к религии, а, напротив, вопреки религии они становятся естествоиспытателями. Наиболее последовательные в своем научном мировоззрении рвут с религией, переходят на позиции атеизма. Другие не могут этого сделать, сохраняют противоречивость мышления. Но, во всяком случае, не естествознание — источник их религиозности.
На религиозность ученого оказывают влияние и сами условия жизни в классовом обществе, которому свойственны антагонистические противоречия. Ученые могут видеть и остро воспринимать несовершенство того классово антагонистического мира, в котором они живут, и те неисчислимые бедствия, которые несут людям порядки, существующие в этом мире. Но не каждый из них видит правильный выход из создавшегося положения.
3 Н. И. Пирогов. Собр. соч. в восьми томах, т. VIII. М., 1962, стр. 205.
4 Там же, стр. 268, 178. 5 Там же, стр. 288.
150
При таких условиях даже личные неудачи и несчастья могут оказывать влияние на религиозность ученого.
В то же время естествоиспытатели, связывающие свою жизнь с судьбой пролетариата, деятельностью коммунистических партий, овладевают диалектическим и историческим материализмом, становятся убежденными атеистами. Такие ученые есть и в странах капитализма.
При анализе мировоззрения естествоиспытателей (особенно естествоиспытателей прошлого) нельзя не учитывать того места, которое принадлежит религии в общественной жизни, тех взаимосвязей, которые существуют у религии с политикой и другими формами общественного сознания и общественных отношений.
В эпоху средневековья религия была доминирующим духовным феноменом. В то время, по словам Ф. Энгельса, «монополия на интеллектуальное образование досталась попам, и само образование приняло тем самым преимущественно богословский характер. В руках попов политика и юриспруденция, как и все остальные науки, оставались простыми отраслями богословия и к ним были применены те же принципы, которые господствовали в нем. Догматы церкви стали одновременно и политическими аксиомами, а библейские тексты получили во всяком суде силу закона» 6. Исключительно прочный социальный статус религия сохраняла вплоть до конца средних веков. Впоследствии, правда, довольно явственно дали почувствовать себя симптомы секуляризации. Но и тогда, когда влияние религии пошло на убыль, оно никогда не сходило на нет, и временами было весьма ощутимо.
В периоды, отличавшиеся засильем религии, в религиозные одежды облекались не только ортодоксальные, но и оппозиционные взгляды. «Ясно,— писал Ф. Энгельс,— что при этих условиях все выраженные в общей форме нападки на феодализм и прежде всего нападки на церковь, все революционные — социальные и политические — доктрины должны были по преимуществу представлять из себя одновременно и богословские ереси» 7.
Социальная неоднородность религиозного сознания отчетливо обнаруживается в эпоху, положившую конец феодализму и давшую начало капитализму. Когда формирующееся буржуазное мировоззрение столкнулось с
6 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 7, стр. 360. 7 Там же, стр. 361
151
отжившей свой век феодальной идеологией, социальное значение их не было одинаково, несмотря на то что религиозный вид являлся общей принадлежностью этих разнородных компонентов общественного сознания. Ф. Энгельс-говорил, что в борьбе, завершившей средневековье, нельзя видеть «одни только яростные богословские перебранки», а тех, кто рассматривал события именно таким образом, иронически аттестовал как «знатоков истории» и «государственных мудрецов» 8.
Вновь появившиеся разновидности религии, которые в отличие от традиционно существовавших феодальных являлись буржуазными, способствовали победе складывавшихся новых общественных отношений над старыми. Буржуазные разновидности религии помогли смене одной формы эксплуатации другой. После торжества буржуазного строя над феодальным они утратили прежние, оппозиционные потенции, в свою очередь стали стабилизировать и консервировать новое общественное состояние. Однако первоначально, освящая зародившиеся и прогрессировавшие в недрах феодализма буржуазные порядки и вступив в свирепую схватку с насквозь пропитанной в то время феодальными идеями религиозной ортодоксией, буржуазные направления в христианстве (несколько позже они образовались и в других мировых религиях) оказали известное воздействие на социальную среду, способствовали ее трансформации.
На арену истории выступил протестантизм, началась его борьба с католицизмом. Под влиянием новых социальных тенденций в самом католицизме вновь и вновь вызревали элементы, воплощающие идеологию, в своих основных признаках близкую протестантской.
В борьбе, разгоревшейся между официальным католицизмом и религиозной оппозицией, приняли участие представители различных социальных групп. В нее оказались втянутыми и некоторые ученые-естествоиспытатели. Судьба французского математика и физика Б. Паскаля была характерна для этого переходного времени.
Паскаль был последователем янсенизма. Это течение в католицизме, признающее своим основателем голландского теолога Корнелия Янсения (1585—1638), получило значительное распространение в некоторых европейских
8 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 7, стр. 359.
152
странах. Янсенизм, представлявший собой ярко выраженное буржуазное несогласие с феодализмом, резко нападал на папство, иезуитов и другие звенья церковной иерархии. Под его знамена, стали многие деятели французской культуры XVII столетия, сгруппировавшиеся вокруг центра янсенизма — парижского монастыря Пор-Рояль. Видное место среди них занимал Паскаль.
«Осуждая Паскаля-ученого, удалившегося в монастырь,— пишут советские исследователи его жизненного пути и творческого наследия,— мы вместе с тем испытываем удовлетворение, что этим монастырём был Пор-Рояль — стан борцов с иезуитизмом, папством и феодальным абсолютизмом»9. И если можно отметить какие-то позитивные действия Паскаля в Пор-Рояле, то они состоят, конечно, не в его противодействии собственной научной работе (если бы Паскаль не был ученым, вряд ли о нем вспоминали бы и современные религиозные писатели), а связаны с критикой некоторых сторон религиозного мира.
В Пор-Рояле Паскаль создал свои «Письма к провинциалу». Восемнадцать писем, следовавшие друг за другом в 1656—1657 гг. и широко распространявшиеся по стране (издавались они, само собой разумеется, под псевдонимом) , составили впоследствии книгу, которая прославила ее автора, как писателя-публициста. В «Письмах» был подвергнут поистине уничтожающей критике ударный отряд феодально-клерикальной реакции — орден иезуитов. Это произведение Паскаля потрясло общественное мнение. Осмеянные и опозоренные Паскалем, иезуиты так и не смогли уже окончательно оправиться.
Едва появившись на свет, книга была осуждена Ватиканом, подверглась преследованиям и была внесена в Индекс запрещенных книг. Но «Письмами» были возмущены и напуганы не только папство и иезуиты. Не по душе пришлись они и многим сторонникам янсенизма. Радуясь разгрому, учиненному в лагере своих врагов, они выражали, однако, сомнение в том, можно ли считать книгу вполне христианской. А когда на театральной сцене появился навеянный «Письмами» мольеровский «Тартюф», негодовали в равной мере и иезуиты", и ян-сенисты.
9 Е. М. Кляус, И. Б. Поггебысский, У. И. Франкфурт. Паскаль. М., 1971, стр. 122.
153
«Письма» продолжили свою жизнь и после смерти их автора. Они навсегда остались прекрасным противоядием против клерикализма. С признательностью говорили о них крупнейшие представители свободомыслия и атеизма. Ф. М. Вольтер в письме к Ж. Л. Д'Аламберу, желая воздать хвалу одному из его произведений, направленному против иезуитов, сообщал, что он «испытал удовольствие, какого не испытывал с момента, когда впервые прочел «Письма провинциалу»». «Обращаюсь к вам с вопросом,— продолжал Вольтер,— с каким некогда обратились к Паскалю:- как сумели вы вложить столько увлекательности и изящества в такую неблагодарную тему?» 10 О сражении Паскаля с иезуитами и страшном вреде, который был причинен им его «Письмами», говорил В. Г. Белинский. Он отзывался о произведении Паскаля как о «злой сатире» 11.
Таким был верующий ученый Блез Паскаль.
Так же и для правильной оценки религиозных взглядов И. Ньютона, как подчеркивает академик С. И. Вавилов, не следует упускать из вида связь, существующую между религией и политикой. Выступая по вопросам религии, Ньютон воевал с католицизмом, с партией тори 12.
Для естествознания в его историческом развитии типично, однако, не усвоение религиозности, не оперирование религиозными догматами, а стремление преодолеть воздействие религии, освободиться от него. «Революционным актом,— писал Ф. Энгельс,— которым исследование природы заявило о своей независимости и как бы повторило лютеровское сожжение папской буллы, было издание бессмертного творения, в котором Коперник бросил — хотя и робко и, так сказать, лишь на смертном одре — вызов церковному авторитету в вопросах природы. Отсюда начинает свое летосчисление освобождение естествознания от теологии, хотя выяснение между ними отдельных взаимных претензий затянулось до наших дней и в иных головах далеко еще не завершилось даже и теперь» 13. Начиная с эпохи Возрождения, естествозна-
10 Вольтер. Бог и люди. Статьи, памфлеты, письма в двух томах, т. II. М., 1961, стр. 301.
11 См. В. Г. .Белинский. Полн. собр. соч., т. VII. М., 1955, стр. 595.
12 См. С. И. Вавилов. Собр. соч., т. III, стр. 447.
13 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 347.
154
ние не только само успешно освобождалось от опеки религии; оно проделало колоссальную работу, дезорганизуя ее давление на общественный организм.
Совершенно несостоятельны утверждения теологов о том, что в сознании верующих естествоиспытателей существует гармоническое единство религиозных воззрений и естественнонаучных знаний, что они взаимно подкрепляют друг друга. В действительности такого единства, тем более гармонического, никогда не было и не может быть. Там, где ученый имеет дело с областью природы, являющейся объектом его научных исследований, он, как правило, обходится без всяких религиозных верований, стоит на почве научных фактов и законов естествознания, является если не вполне убежденным, то по крайней мере стихийным материалистом. Там же, где он выходит за рамки своей области исследования или останавливается перед такими явлениями, объяснить которые наука или он сам еще не в состоянии, он выступает иногда не как специалист, а как заурядный сторонник религиозно-идеалистических воззрений. Такой ученый как бы совмещает в себе два мировоззрении: одно по существу материалистическое — в области научной деятельности, другое идеалистическое, религиозное — в понимании явлений, не связанных органически с этой деятельностью.
Сознание верующих ученых глубоко противоречиво. В их взглядах существует постоянная коллизия между взаимоисключающими — научными и религиозными — положениями.
Когда теологи говорят о благотворном воздействии религиозной веры на научные исследования, то это совершенно не соответствует действительности. Указания на это содержатся в высказываниях самих естествоиспытателей. О тормозящем влиянии религии (а также и философского идеализма) на научную деятельность писал, например, В. И. Вернадский. «Ученый,— констатировал он,— бросает научную работу, и она теряет для него значение, когда для него является сомнение в аксиоматическом положении о реальности предмета изучения науки — о реальности мира и его законообразности, только при признании которых возможна и приемлема для человека научная работа... В истории науки нередко наблюдается такое сомнение под влиянием глубоких религиозных или философских переживаний, связанных с отрицанием цен-
155
ности или реальности мира. Особенно религиозное самоуглубление — в таком аспекте — вызывало прекращение этой работы» 14.
Истинность этих положений подтверждается фактами. Так, обращение Паскаля к религии, безусловно, отрицательно сказалось на его научном творчестве. Его личность раздваивалась, Паскаль-ученый постоянно вступал в противоречие с Паскалем-верующим. Временами он вообще бросал занятия наукой как «греховные», затем — будучи не в состоянии противиться своему призванию — снова возвращался к ним. Эта коллизия тяжело отражалась на его психике.
История естествознания свидетельствует, однако, что в том внутреннем конфликте между верой и знанием, который характерен для сознания религиозно настроенных ученых, победу чаще одерживают положения науки.
Показательна в этом отношении научная деятельность К. Линнея. В XVIII в. естествознание еще не могло объяснить процесс видообразования и создать научную теорию эволюции. Линней, будучи человеком верующим и питая высокое уважение к библейским легендам, придерживался того мнения, что видов существует столько, сколько произвел их творец при создании мира. Это было мнение верующего, религиозного человека. Но когда Линней начал рассматривать круг вопросов, связанных с видом, как естествоиспытатель, то постепенно пришел к выводу, что виды не так неизменны и постоянны, как это казалось ему первоначально, и в конце жизни он уже высказывал предположение, что новые виды могут образовываться из старых путем гибридизации, т. е. возникать естественным путем.
Как естествоиспытатель Линней поставил под сомнет ние и некоторые другие положения религии. Исключительно смелым шагом явилось включение им человека как биологического существа в царство животных, отнесение его к отряду приматов. Объективно это подрывало религиозную догму о человеке как образе и подобии бога, вызывало скептическое отношение к религиозному учению о том, что человек является центром созданного богом мира, что вся окружающая действительность существует
14 Цит. по: И. И. Мочалов. В. И. Вернадский — человек и мыслитель. М., 1970, стр. 98.
156
только лишь для человека. Отмечая научную смелость Линнея в этом вопросе, академик В. Л. Комаров писал: «Это особенно интересно потому, что Линней отличался большой ортодоксальностью по отношению к библии; инстинкт систематика взял верх над осторожностью» 15.
Исследования Линнея, касающиеся существования полов в царстве растений, привели к тому, что на его сочинения в ряде стран, правительства которых отличались особым «благочестием», был наложен запрет. А его объяснение «чуда» превращения воды в кровь естественными причинами (размножением особых микроорганизмов) вызвало бурную реакцию духовенства его страны, Швеции, которое квалифицировало подобное объяснение как «сатанинскую выдумку».
Тейяр де Шарден, открывший в 1929 г. одно из важных звеньев антропогенеза — синантропа, внес своими исследованиями существенный вклад в теорию происхождения человека, в теорию эволюции, которая, по его мнению, отражает объективную реальность, а не является гипотезой, как это трактуется в современном католицизме. Своей научной деятельностью Тейяр де Шарден разрушал церковную концепцию сотворения мира и человека, шел вразрез с религиозным мировоззрением, в том числе и со своим собственным. Верхи католической церкви с подозрением и неприязнью воспринимали открытия Тейя-ра, запрещали ему публиковать свои работы. Лишь после того как имя Тейяра — вопреки противодействию церкви — приобрело значительную известность, иерархия стала использовать его в своих интересах.
На этих примерах хорошо видно, как у верующих ученых при объяснении ими явлений природы естествознание вытесняет религиозные верования.
Сомнения, неуверенность и колебания чувствуются во многих высказываниях этих ученых по религиозным вопросам. Примером может послужить та исповедь, которую дал Н. И. Пирогов в «Дневнике старого врача». Рассказав о том, как он стал — не без внутренней борьбы — верующим, он затем откровенно признает изъяны своей веры. «К сожалению, однако же,— говорит он,— еще и до сих пор, на старости, ум разъедает по временам оплот веры» 16. Ученый отмечает, что христианские идеа-
15 В.Л.Комаров. Избр. соч., т. I. М.—Л., 1945, отр. 421.
16 Я. Я. Пирогов. Собр. соч., т. VIII, стр. 175.
157
лы с их отвлеченностью и направленностью на потусторонний мир в реальной жизни постоянно встречаются «с громадными и непреодолимыми препятствиями для верующего». Для представителя науки полное и безусловное признание религиозного вероучения еще сложнее; «самое трудное уверовать в бессмертие и загробную жизнь» 17. Нет уверенности у Пирогова и в том, что религия делает человека более нравственным. «Странно,— сообщает он,— когда я сомневался и не верил, я более делал добра, вернее, делал его бескорыстнее, без всякого мотива или только из любви к науке» 18.
В тех высказываниях верующих ученых, которые касаются взаимоотношений между религией и наукой, звучит убеждение, что не следует привносить религиозные представления в решение научных проблем. М. Фа-радей, например, заявлявший в соответствии с фамильной традицией о принадлежности к христианской секте занд-манианов, подчеркивал в то же время свою полную независимость от религии в сфере естествознания. «...Не считаю нужным связывать изучение естественных явлений с религией»,— писал он 19.
Верующие естествоиспытатели, если это действительно крупные ученые, как правило, стремятся выпроводить творца подальше из той области знания, которой они непосредственно занимаются. «Ньютон оставил ему еще «первый толчок»,— писал Ф. Энгельс,— но запретил всякое дальнейшее вмешательство в свою солнечную систему. Патер Секки, хотя и воздает ему всякие канонические почести, тем не менее весьма категорически выпроваживает его из солнечной системы, разрешая ему творческий акт только в отношении первоначальной туманности. И точно так же обстоит дело с богом во всех остальных областях. В биологии его последний великий Дон-Кихот, Агассис, приписывает ему даже положительную бессмыслицу: бог должен творить не только животных, существующих в действительности, но и абстрактных животных, рыбу как таковую! А под конец Тиндаль совершенно запрещает ему всякий доступ к природе и отсылает его в мир эмоций, допуская его только потому, что должен же быть кто-нибудь, кто знает обо всех этих вещах
17 Н. И. Пирогов. Собр. соч., т. VTII, стр. 183, 181.
18 Там же, стр. 183.
19 Цит. по: В. Оствальд. Михаил Фарадей. Пг., 1919, стр. 29.
158
(о природе) больше, чем Джон Тиндаль! Что за дистанция от старого бога — творца неба и земли, вседержителя, без которого ни один волос не может упасть с головы!» 20 Сейчас эта дистанция еще более увеличилась/Так, у Тей-яра бог превратился в «точку Омега».
В настоящее время верующие буржуазные ученые (разумеется, если это не клерикалы) обычно вообще не упоминают о боге в своих естественнонаучных трудах — здесь они выступают только как естествоиспытатели. До тех пор, пока они имеют дело с фактами естествознания, нет места вере. Рассуждения верующих естествоиспытателей о боге перекочевали в основном из научных трудов в популярные лекции и брошюры, посвященные общим вопросам, в речи на торжественных собраниях и т. д.
Конечно, верующие естествоиспытатели, особенно в наше время, когда авторитет науки исключительно высок, своими высказываниями в пользу религии наносят известный ущерб атеизму. Однако своими работами в области естествознания они объективно сужают сферу религии, расширяя в то же время сферу науки. По этому поводу Ф. Энгельс остроумно заметил: «С богом никто не обращается хуже, чем верующие в него естествоиспытатели... Чего только не пришлось вытерпеть богу от своих защитников! В истории современного естествознания защитники бога обращаются с ним так, как обращались с Фридрихом-Вильгельмом III во время йенской кампании его генералы и чиновники. Одна армейская часть за другой складывает оружие, одна крепость за другой капитулирует перед натиском науки, пока, наконец, вся бесконечная область природы не оказывается завоеванной знанием и в ней не остается больше места для творца» 21.
Быть может, ничто не свидетельствует столь убедительно о полной противоположности религии и науки, как то, что даже естествоиспытатели, имеющие религиозные наслоения в мировоззрении, своими научными исследованиями подрывают устои веры. В этом отношении они идут в ногу со всем естествознанием. Естественнонаучные взгляды берут верх над религиозными, и перед атеизмом открываются новые возможности также и здесь.
20 К. Маркс и ф. Энгельс. Соч., tr. 20, стр. 515. 21 Там же, стр. 514—515.
