6. Выводы
1. Поиски новой религиоведческой парадигмы во второй половине XX в. не увенчались успехом. Это суждение подтверждается постоянно возраставшим методологическим плюрализмом, неопределенностью используемых терминов, отсутствием общепризнанных результатов. Конечно, эмпирические факты, прошедшие тщательную проверку, признавались всеми исследователями религии, но на уровне их интерпретации возникали серьезные разногласия. Обсуждение базовых понятий, таких как «религия», «наука», «наука о религии», «миф», «история», «герменевтика», «феноменология», «религиозный опыт», «религиозная вера» и т. п., не привело к какому-либо единообразию в их истолковании. Некоторые религиоведы (У. Кинг, Э. Шарп) считали, что на данном этапе развития религиоведения методологический и терминологический плюрализм является не только желательным, но и необходимым. Другие (Ц. Вербловски) предпринимали попытки сформулировать «базовый минимум предпосылок» научного изучения религии, но эти попытки не были должным образом оценены религиоведческим сообществом.
2. Само религиоведческое сообщество, несмотря на усиление организационного начала (создание Международной ассоциации истории религий и национальных религиоведческих ассоциаций), не было монолитным. Отдельные школы и направления привлекали внимание
228
своими разработками, но эти школы и направления не становились частями некой гармонической целостности, а иногда лишь усиливали религиоведческую разобщенность. Фактором, объединяющим религиоведческое сообщество, было стремление большинства его членов размежеваться с теологией и философией религии. Однако этого было недостаточно. На некоторых конгрессах и конференциях Международной ассоциации истории религий их участники не находили между собой общего языка. Многочисленные дискуссии по актуальным проблемам религиоведения не приносили желаемых результатов, и диспутанты после острых споров разъезжались по домам, оставаясь при своих мнениях. Отсутствие единой религиоведческой парадигмы вело к отсутствию единства в религиоведческом сообществе, что подтверждает мысль Т. Куна о коррелятивности понятий «парадигма» и «научное сообщество».
3. Стремление большинства религиоведов размежеваться с теологией и философией религии привело к вытеснению на второй план тех направлений, которые использовали в своих построениях категории, понятия и методы христианской (протестантской, реже католической) теологии и идеалистической философии. Это относится, прежде всего, к классической феноменологии религии и традиционной герменевтике. Феноменологию религии обвиняли в неопределенности предмета исследования, теологической ангажированности, субъективизме, эмпирической необоснованности, методологической противоречивости. Что касается герменевтики, то никто не отрицал ее значимости для религиоведения, но призывы к выработке новой, свободной от теологии и идеализма герменевтики звучали все чаще и громче.
4. Кризис классической феноменологии религии и традиционной герменевтики сопровождался усилением рационалистических начал в религиоведении. Об этом свидетельствуют развитие истории религий, широкое распространение идей структурализма в религиоведении, а также возникновение такого направления, как экология религии. История религий во второй половине XX в. стремилась освободиться от теологического и философского влияний и встать в один ряд с успешно развивающимися гуманитарными науками.
229
Структурализм в антропологии всегда претендовал на строгую научность, а философский структурализм на рациональность. Экология религии представляла собой возрождение на новом уровне идей и методов, обеспечивших в свое время формирование и развитие религиоведения как научной дисциплины. Признание важности методологических принципов эволюционизма, каузального анализа и редукционизма следует считать не шагом назад, а новым витком в развитии религиоведения. Наука сплошь и рядом развивается, используя старые идеи, которые наполняются обновленным содержанием и обретают современное звучание.
5. Во второй половине XX в. была осознана необходимость формирования новой религиоведческой парадигмы. Многие эмпирически ориентированные ученые ощущали важность разработки общей теории, способной объединить разрозненные исследования и дать адекватную интерпретацию накопленного фактического материала. Желание обрести такую теорию сочеталось с неприятием философских спекуляций в сфере научного изучения религии. Такое неприятие вполне объяснимо. Достаточно вспомнить, что происходило в западной философии, в том числе в философии науки, во второй половине XX в., чтобы понять опасения исследователей религии. Гносеологический анархизм, постструктурализм и постмодернизм вряд ли могли быть союзниками научного изучения религии. Скорее всего, новая религиоведческая парадигма будет разрабатываться в рамках метарелигиоведения, сделавшего предметом своего рассмотрения не религиозные феномены, не отдельные религии и даже не религию в целом, а историю и теорию религиоведения. Эта сравнительно новая дисциплина включает в себя рассмотрение методологических проблем, без решения которых невозможно дальнейшее развитие религиоведения.
230
