4
Пока что мы видели статику татарского сознания. Чтобы попытаться проникнуть в его динамику и в какой-то мере представить себе его будущее, мы должны сравнить сознание молодых и старых татар. Разумеется, мы не можем сказать на основании наших данных, что в различиях сознания молодежи и стариков — от различия возрастов и исчезнет, когда теперешние молодые станут завтрашними старика-
230ми, и что — от различия поколений. Но можно предположить, что исчезнет далеко не все, и, глядя на татарскую молодежь, мы все же в какой-то мере видим и татарское будущее.
Как и русская молодежь, татарская менее религиозна, чем старики, но религиознее русской молодежи. Назвали себя верующими среди лиц 18—29 лет 22% русских и 50% татар (всех русских, как мы уже говорили, — 40%, всех татар — 60%) Сказали, что религия не играет никакой роли в их жизни, 16% молодых и 10% всех татар (у русских — 32% и 25%). Но при этом роль новой религиозности у русской молодежи — больше. Воспитанными религиозно назвали себя 12% молодых русских (на 10% меньше, чем тех, кто назвал себя верующими) и 45% татар (на 5% меньше). При этом, несмотря на больший, чем у татар, рост религиозности молодежи в последнее время, различия в религиозности стариков и молодых у русских все же значительно заметнее, чем у татар. У русских верующими назвали себя 52% лиц старше 60 лет (на 30% больше, чем молодых), у татар — 66% (на 16% больше). У татар среди молодых людей 18—29 лет 73% говорят, что родители разделяют их религиозные взгляды, и те же 73% — что родители разделяют их моральные воззрения, у русских — 66% и 64%. Изменения в татарском сознании — более «плавные», эволюционные, чем в русском, разрыв между поколениями у татар — меньше, общество — более однородное и сплоченное.
Как и у русской молодежи, у татарской — менее жесткие, чем у стариков, моральные взгляды, но при этом молодые татары религиознее молодых русских так же, как и «моралистичнее» их. Например, считают очень важной супружескую верность 79% молодых татар, 84% всех татар, 65% молодых русских и 72% всех русских. Считают, что женщине, чтобы жить полнокровной жизнью, нужно иметь детей, 88% татарской молодежи, 92% всех респондентов татар, 76% молодых русских и 86% всех опрошенных русских. Считают полностью недопустимой ложь 34% молодых и 51% всех татар и 19% молодых и 30% всех русских. Татарская молодежь ощущает себя более счастливой, чем лица более старшего возраста. «Очень счастливыми» и «счастливыми» назвали себя 75% молодых татар и 69% всех опрошенных. Молодые русские тоже «счастливее» старших, но заметно «несчастнее» своих татарских сверстников. Среди них «очень счастливы» и «счастливы» 61%, а среди всех русских — 46%. «Несчастных» среди молодых татар — 18%, а «очень несчастных» нет вообще. Молодых русских «несчастных» — 29%, а «очень несчастных» — 5%.
231
Как и русская, татарская молодежь в целом более терпима и «открыта». Процент респондентов, выразивших «хорошее» и «очень хорошее» отношение к разным нациям, у молодых татар выше, чем у стариков. Например, «очень хорошее» отношение к американцам выразили 21% татар в возрасте от 18 до 29 лет и 10% татар старше 60 лет (у русских — 17% и 7%), к немцам — 20% молодых и 6% стариков (у русских —10% и у тех и у других), к англичанам — 18% и 6% (14% и 9%), к финнам — 20% и 4% (14% и 9%).
К русским молодые татары также относятся значительно лучше старых. Среди татарской молодежи «очень хорошее» отношение к ним выразили 43%, среди стариков — 30%. (У русских «встречного движения» не заметно, русская молодежь относится к татарам даже чуть-чуть хуже, чем лица старших возрастов)4. «Очень хорошее» отношение к бракам с русскими выразили 6% молодых татар и 0% старых, «очень плохое» — 4% и 16%. Согласились с тем, что переход кого-либо из ислама в православие — его личное дело, 76% молодых татар и 30% старых, сказали, что порвали бы отношения с таким человеком и что его нужно наказать, — 5% старых татар и 1% молодых. Сказали, что были бы счастливы, если бы кто-то из их знакомых перешел из православия в ислам, 8% молодых и 22% стариков. Но одновременно с хорошим отношением к русским молодые татары высказывают и высокую степень национальной гордости. Так, «очень хорошее» отношение к татарам высказали 61% молодых татар и 49% старых. Ощущают себя прежде всего представителями своей национальности 39% молодых татар — меньше, чем стариков старше 60 лет (46%), но больше, чем всех опрошенных татар (35%).
Как и русская молодежь, молодые татары проявляют большую, чем представители старшего поколения, склонность к идеям свободного рынка и демократии. Но и в этих вопросах, как и в вопросах, связанных с религиозной верой, различия между позициями молодежи и стариков у татар — меньшие, чем у русских (45% татарской и только 35% русской молодежи говорит, что у них общие с родителями политические взгляды), и демократически-рыночные идеи у молодых татар несколько слабее, чем у их русских сверстников. Так, выбирают скорее свободу, чем равенство, 48% молодых и 35% стариков (у русских — 48% и 16%). Безоговорочно предпочитают частную собственность — 13% и 3% (у русских — 17% и 1%), государственную — 9% и 32% (5% и 33%). Безоговорочно согласны с тем, что надо установить большее равенство в доходах, — 7% и 23% (у русских — 8% и 26% ), с
232
тем, что различия в доходах должны быть большими, ибо это способствует развитию инициативы, — 14% и 11% (15% и 5%). За возврат к советским порядкам — 11% и 27% (у русских — 5% и 36%), за то, чтобы как можно скорее и дальше от них отойти, — 13% и 8% (19% и 5%). Считают, что КПРФ наиболее адекватно отражает их точку зрения — 11% и 17% (у русских — 3% и 28%).
Считают, что распад СССР можно и нужно было предотвратить, — 48% молодых татар и 62% стариков (у русских — 37% и 73%), что он был неизбежен — 45% и 15% (55% и 14%). Думают, что Россия должна быть не супердержавой, а нормальной страной, — 50% и 34% (у русских — 46% и 35%), что страны СНГ — нормальные страны, такие же, как Россия, — 50% и 28% (у русских — 41% и 33%). Очень горды, что они — граждане России, — 13% и 15% (у русских — 23% и 35%), горды, но не очень — 45% и 48% (44% и 41%), не горды —27% и 18% (25% и 23%), совершенно не горды — 13% и 1% (10% и 7%).
Полагают, что Татарстан и дальше будет в составе России, 23% молодых и 30% стариков; что, напротив, он станет полностью независимым государством — 34% и 15%.
Мы снова вернулись к цифрам, характеризующим отношение к независимости. Мы видим, что молодежь значительно больше за независимость Татарстана, чем «средние татары» и чем старики, несмотря на то, что психологические и культурные барьеры между молодыми татарами и русскими значительно меньше, чем у людей старшего поколения, и отношение молодых татар к русским — лучше. Молодые — скорее за независимость, несмотря на то, что они же более спокойно смотрят на татарско-русские смешанные браки и даже на обращение татар в православие. Ясно, что этот «идейный» национализм и сепаратизм молодежи имеет происхождение отнюдь не в культурной и психологической обособленности, в традиционализме, который, как мы видели, прекрасно сочетается у старых верующих татар с лоялизмом в отношении российского государства. Напротив, этот сепаратизм скорее связан с большим усвоением молодежью демократических ценностей. Молодые скорее — за право Татарстана на независимость, несмотря на то, что они также скорее допускают право татарина перейти в православие и жениться на русской, и именно потому, что они склонны признавать эти права. Идея независимости усваивается вместе с демократическими идеями, как одно из разного рода «свобод», «равенств» и «прав» — право на самоопределение.
233Мы уже видели, что верующие чуть больше, чем «средние татары», склонны считать, что Татарстан должен быть независимым (23% и 21%). Между тем среди молодежи удельный вес верующих значительно меньше, чем среди стариков — 50% и 66%. И одновременно молодежь значительно больше за независимость, чем лица старших возрастов (34% и 15%). Возникает вопрос: «Почему же среди более пожилых по своему демографическому составу верующих даже немного больше сторонников независимости, чем среди всех татар, если пожилые татары как раз наименьшие сторонники независимости?» Наиболее логичный ответ заключается в том, что среди молодых религиозность относительно тесно связана с идеей политической независимости. Молодой татарин — скорее за независимость, чем старик, но молодой верующий татарин — с еще большей степенью вероятности за независимость.
Национализм и сепаратизм, питающиеся у молодежи скорее общедемократическими идеями и ценностями, неизбежно ведут молодых татар к новой заинтересованности в исламе, как основе татарской культуры и идентичности. На наш взгляд, появление такой новой заинтересованности (а не просто удержания традиционных ценностей и традиционной веры) можно заметить, если сравнить ответы на некоторые вопросы татар 18—29 лет и татар 30—39 лет. В целом каждая следующая возрастная группа у татар более религиозна, чем предшествующая, более молодая. И на вопрос: «Верите ли Вы в Бога?» — «Да» отвечают 66% татар 18—29 лет и 74% — 30—39 лет. Но в ответах на некоторые вопросы самая молодая группа «неожиданно» показывает не меньшую, а большую религиозность. Так, говорят, что религия для них очень важна, 21% лиц 18—29 лет и 12% лиц следующей возрастной группы, за преподавание религии в школе — 54% и 42%, полностью соблюдают пост месяца Рамадан — 12% и 8%, не употребляет, как это требует ислам, алкоголя — 34% и 14%, не едят свинины — 38% и 29%. Самые молодые чаще, чем 30-летние, выбирают и разные положительные эпитеты ислама: «прогрессивный» — 43% и 35%, «терпимый» — 52% и 44%, «гуманный» — 50% и 49%, «миролюбивый» — 52% и 46%, «способствующий развитию культуры» — 38% и 35%, «способствующий развитиК) демократии» — 23% и 14%.
Молодые татары, которым больше, чем старикам, свойственно стремление к отстаиванию своей идентичности и к «статусному» равенству татар с русскими, к «идейному» национализму, не могут
234
не обращаться в поисках этой идентичности к исламу. При этом они не могут не привносить в ислам своих ценностей и не сталкиваться с реальностью мусульманского традиционализма. Теоретически из такого столкновения может вырасти агрессивная исламская идеология, отрицающая традиционалистский лоялизм, — тенденция, которую мы можем отчетливо видеть в северокавказских республиках. Некоторые, впрочем, очень слабые, признаки данной тенденции, на наш взгляд, можно заметить. Как мы уже говорили, молодые татары в целом склонны лучше относиться к другим народам, чем старые. Однако среди них есть меньшинство, дающее самые плохие оценки, и меньшинство это больше, чем у лиц старшего поколения. Например, хотя «очень хорошо» относящихся к евреям среди молодых татар больше, чем в выборке в целом (20% и 11%), среди них и больше тех, кто относится к ним «плохо» и «очень плохо» (21% и 16% и 7% и 4%) Далее, мы уже видели, что среди молодых больше, чем среди всех опрошенных, тех, кто хорошо относится к бракам с русскими (68% и 62%). Но тех, кто проявляет негативное отношение к такому браку, среди молодежи — не меньше, чем среди всех татар (плохое отношение — 20% и 19%, очень плохое —4% и 7%) и значительно больше, чем в следующей за ними возрастной группе 30-летних — 8% и 2% (у молодежи значительно меньше тех, кто не знает, как ответить на этот вопрос, — 6% и 11% в татарской выборке в целом). Есть крохотное меньшинство молодежи, считающее, что переход из ислама в православие должен наказываться. В возрастных группах 30—50 лет такого меньшинства нет вообще. Среди молодых нет сторонников того, чтобы законодательство основывалось исключительно на шариате, но тех, кто считает, что оно должно учитывать требования шариата, заметно больше, чем в следующей возрастной группе (42% и 25%) Все это — очень маленькие «отклонения», но все они указывают в одном направлении, на появление небольшого радикального националистически-религиозного меньшинства5. Однако пока эта тенденция в массовом сознании татар, очевидно, очень слаба и, на наш взгляд, больше шансов, что заинтересованность молодых татар в исламе приведет к иным следствиям. Татары — народ, который с конца прошлого века и до революции сочетал колоссальную тягу к европейской культуре, большую, чем у других мусульманских народов, «открытость» европейскому просвещению с преданностью исламу. И это сочетание породило тогда наиболее «просвещенную» и «модернистскую» форму ислама не
235
только в Российской империи, но, очевидно, и во всем мусульманском мире6. И вполне возможно, что «на новом витке спирали» этот прерванный русской революцией процесс будет возобновлен7.
