2.3. Бультман: разрешение теологии в антропологии?
«Нет спасения без слушания Слова и принятия человеком самостоятельного решения» (Бультман). Следовательно, спасение в руках человека? По-видимому, это совсем не так. Ключевым элементом антропологии Бультмана является, несомненно, решение (Entscheidung). Если принять во внимание смысл немецкого глагола scheiden (отделять), то это слово означает акт отделения, ухода от самого себя, чтобы обратиться к событию, исторически и во времени определяющему того, кто им живет: «Иисус рассматривает человека как находящегося hie et nunc и имеющего возможность свободно сказать «да» или «нет». Только то, что человек делает в данный момент, дарует ему его значение. И эта ситуация решения определена тем, что на человека внезапно «сваливается» будущее Царство. Такой богословский взгляд, по-видимому, близок хайдеггеровскому видению сущности человека как отмеченной предназначением к судьбе и смерти, или свободе и жизни»42.
В том, как Иисус понимает человека и призывает его принять решение, Бультман усматривает глубокую аналогию с концепцией Хайдеггера, согласно которой бытие человека характеризуется не «абстрактной и вневременной сущностью», но бытием-к-смерти: в своей трагической ситуации, перед лицом неминуемой смерти, человек призван решиться жить подлинной жизнью.
Бультман пишет: «Представляется, что хайдеггеровский экзистенциальный анализ проблемы существования есть лишь
41 G.Gadamer, Erinnerungen in der Zeit meiner Tätigkeit in Marburguniversität, Berlin 1956, S. 328. 42 R.Bultmann, Jesus, S. 53.
38
профанное философское изложение новозаветной концепции человеческого бытия. Человек переживает свое историческое существование, преследуемый заботой о своей судьбе, и он доставлен в такую ситуацию, что, принимая решение, всегда заходится между прошлым и будущим: он должен решить, потерять ли себя в мире вещей, или жить подлинной жизнью, без всякой уверенности в будущем, но безусловно готовым принять его. Но не так ли понимается человек и в Новом Завете?»43.
По-видимому, благодаря экзистенциальной философии, Буль-тману удалось то, что не смог осуществить Барт: «воспринять ияаковость как условие возможности подлинной идентичности» (Е.Шаффлер), другими словами, как условие возможности подлинного существования. Вот, что утверждает Бультман в своей книге Иисус: «Для Иисуса ценность человека определяется не каким-либо человеческим качеством или психической способностью, но единственно тем, на что он решается hie et nunc в своей жизни»44.
Бог теологии Бультмана есть, следовательно, Бог, Который уже одним Своим приходом призывает человека к подлинному существованию: «Для Иисуса Бог есть сила, ставящая человека в ситуацию принятия решения, идущая ему навстречу в его жажде добра и определяющая его будущее. Следовательно, Бога нельзя рассматривать в объективных понятиях, как некое «основывающееся на Самом Себе существо». Человек постигает себя в своем существовании только поскольку Бог встречает его во времени, только поскольку Бог становится для него событием спасения в истории»45.
По Хайдеггеру, Бог в «объективных понятиях» — это Бог оятотеологии, классической метафизики, это Бог, «не имеющий будущего», ибо Он слишком человеческий. Бультман намечает темы, которые его коллега-философ будет развивать позднее, в пятидесятые годы. Бог откровения — Живой Бог: открытие Его как Иного призывает человека выйти из своей «самотождественности» (понимаемой как стремление основываться на са-
43 R.Bultmann, Kertgma und Mythos, I, Hamburg 1948, S. 33.
44 R.Bultmann, Jesus, op. cit., S. 165. 45 R.Bultmann, Kerigma und Mythos, op. cit., S. 185.
39
мом себе, глядя в свое прошлое), чтобы открыться своему будущему, более подлинному существованию, представшему перед ним: «человек, поскольку он осознает свою последнюю возможность — свою смерть, открывается единственному выбору, придающему смысл жизни» (М.Хайдеггер). Следовательно, инаковость Бога разбивает самотождественность человека ц выводит его наружу: только Бог как Иной делает человека человечным.
Остается открытым вопрос: если Бог побуждает человека принять решение относительно его подлинного существования, то не становится ли Он зависимым от человека? Нет ли риска, что антропология просто поглотит богословие, и не означает ли восстановление достоинства человека шаг назад по отношению к перевороту Барта и возвращение к либеральной теологии? Барт так сформулировал эту опасность: «Не оплакивает ли Бультман лук и чеснок, подобно евреям в пустыне?»46.
т K.Barth, Rudolf Bultmann. Ein Versuch ihn zu verstehen, Göttingen 1952. S. 133.
40
