1.3. Неизбежная проблема человека
Представители диалектической теологии были, однако, убеждены, что Откровение Божие является «ответом» на вопрос о человеческом существовании. Они считали (несмотря на
17
некоторые уже цитировавшиеся высказывания Барта), что нисходящее на людей и историю Откровение не может упразднить роль человека в принятии Слова, а потому с необходимостью должна встать проблема богословской, а следовательно, и философской антропологии.
Первым из последователей диалектической теологии эту проблему обозначил Ф.Гогартен, автор знаменитой программной статьи Проблема богословской антропологии (1929)14. В ней он утверждал, что «без сомнения, тема богословия — Слово Божие, но оно адресовано человеку, и отсюда перед современной теологией стоит задача разработки богословской антропологии».
Еще один представитель диалектической теологии — Эмиль Бруннер, занимавшийся проблемами диалога с неверующими и с атеистической философской антропологией, в статье Новая задача теологии писал, что «богословие должно искать в человеке «точку привязки» (Anknöpfungspunkt) к Слову Божию». В последующих статьях Бруннер ставит в сфере лютеранства проблему естественной теологии: мы опять приходим к пересмотру вполне законного требования либеральной теологии. «Откровение — это не только кризис человека и его возможностей. Оно принимает их как положительную данность, ибо порядок спасения предполагает порядок творения». Тем самым Бруннер поправляет себя и заменяет неудачное выражение естественная теология более точным Откровение в творении ( Schöpfungsoffenbarung).
Другой оригинальный подход, связанный с необходимостью возвращения философской антропологии, был разработан Р.Бультманом. В 1927 г. он пишет свою известную работу Иисус, в которой использует категории, заимствованные в экзистенциальной философии М.Хайдеггера, автора революционной книги Бытие и время, опубликованной в том же году. Бультман последовательно вводит в свое богословие экзистенциальную аналитику, а тем самым и новую хайдеггеровскую концепцию человека.
Барт тоже осознавал философское и герменевтическое значение своей «революционной диалектической теологии». В отличие от либерального богословия, которое он называл «дерзким
14 F.Gogarten, Das Problem einer antropologischen Theologie, München 1929.
18
богословием тождества», он был убежден, что мысль, не выходящая за пределы горизонта тождества, обречена на повторение самой себя. Плодотворна лишь мысль, открытая удивлению, в&юванному различием, мысль, способная воспринять изумление от инаковости. Кризис разума не означает необходимости его отмены: разум следует использовать до конца, чтобы вывести его на почву, где он со страхом и трепетом может открыться новизне пришествия Бога.
Идея существования неизвестной разуму радикальной божественной предпосылки (Voraussetzung), познаваемой лишь Духом, была отказом от гегелевской концепции, подчинившей божественное безраздельному господству абсолютного духа. Deus dixit («Бог сказал»), то есть исторически определенное событие Откровения, рассматривается Бартом как разрыв непрерывности, постулированной триумфом идеи, как кризис всех потенций, как манифестация абсолютной несводимости к чему-либо Предпосланного всему и вся.
