Введение
История науки — это история борьбы за правильное понимание и преобразование мира. На этом пути науке пришлось встретить немало препятствий. Одним из них было постоянное; сопротивление религии. Усилия многих ученых направлялись на то, чтобы оттеснить религию с ее рубежей, отвоевать у нее право на исследование действительности.
В ходе этого наступления науки религия претерпевала изменения, нередко довольно значительные. Из нее выпадали те звенья, которые были наиболее скомпрометированы научной критикой, изменялись методы защиты тех или иных религиозных догматов; трансформировалось и отношение к достижениям науки.
На перестройку религиозных систем весьма существенное воздействие оказывает совершающаяся в современном мире научно-техническая революция. Охватывая сферу науки, техники и производства, она превратилась в одну из наиболее важных социальных примет нашего времени. В этих условиях традиционный для теологии подход к научным открытиям, не согласующимся с дог-мами религии, как якобы извращающим истину, отступающим от нее, имеет мало шансов на успех и не может быть использован в сколько-нибудь широких масштабах. Правда, и сейчас еще отдельные теологи — крайние мистики и иррационалисты — пытаются во всем объеме сохранить «первозданность» религиозных представлений и отвергнуть все то, что приходит в противоречие с ними.
Однако в теологической среде упрочиваются иные тенденции. Теологи различных вероисповеданий в последнее время предпринимают настойчивые попытки «примирить» науку и религию. Это и не удивительно: мы живем в такое время, которое с полным основанием можно назвать веком науки.
3
Теологические поиски компромиссов с наукой обусловлены не только ее успехами; эти поиски имеют и другие причины. Большая часть религиозных центров, существующих в буржуазных странах, тесно связана с системой капитализма. А капитализму, широко использующему достижения науки, нужна и религия. Последняя служит здесь эффективным социальным регулятором отношений между антагонистическими классами — господствующим и угнетенным, дополняя иные методы нейтрализации социального протеста. Взамен реальных социальных потерь, которые несут в этом обществе трудящиеся массы, религия предлагает им иллюзорную компенсацию. Поиски путей и средств примирения двух несовместимых форм общественного сознания соответствуют социальному заказу капиталистического образа жизни.
Сама научно-техническая революция при капитализме влечет за собой ряд неустранимых негативных последствий: усиливает эксплуатацию трудящихся и неравномерное распределение в обществе социальных благ, нередко способствует милитаристским тенденциям в экономике и т. д. Некоторыми своими проявлениями научно-техническая революция в буржуазном обществе неблагоприятна для научного мировоззрения, и даже укрепляет социальные корни религии, стимулирует религиозные настроения. Ее воздействие на общественное сознание там противоречиво.
В социалистическом обществе, социальная природа которого чужда религии, баланс сил не таков, чтобы религия обостряла свои отношения с наукой. Вполне естественно в этих условиях, что теология стремится доказать, будто наука и религия не противоречат друг другу и не исключают друг друга, что они якобы «существовали, существуют и будут существовать совместно» 1.
Таким образом, теологические стремления добиться компромисса между религией и наукой и на этой основе обеспечить своего рода «мирное сосуществование» между ними глубоко социально детерминированы.
Однако этот «либеральный» подход к науке теология осуществляет там, где ее позиции достаточно ослаблены. Если же она чувствует себя уверенно, то придерживается
1 «Журнал Московской патриархии», 1956, № 5 стр. 66
4
традиционных, последовательно консервативных взглядов. Тем ученым, которые в той или иной мере оказываются под эгидой религии, теология настойчиво рекомендует согласовывать свои идеи с религиозным миросозерцанием, а если они все же выходят за рамки последнего, то пересматривать эти идеи, или просто отказываться от них. В тех случаях, когда теология может рассчитывать, что ее претензии не останутся без последствий, она накладывает вето на некоторые выводы науки. Однако лишь сравнительно немногие ученые соглашаются в своей научной работе следовать указаниям теологии, приноравливаться к ним. Поэтому и экстремистские настроения, существующие в теологической среде, становятся все менее популярными.
Главная цель, на которую ориентируется в данном случае теология,— нейтрализовать в знании то, что разрушительно для религиозного сознания, сделать науку приемлемой для религии, безвредной для нее. В различных религиозных системах разрабатываются многообразные средства для достижения этой цели. Формируясь в недрах какого-либо конкретного религиозного течения, методы «примирения» науки и религии становятся затем достоянием более обширного теологического ареала; сфера, в которой они применяются, увеличивается. Эти теологические методы, дополняя друг друга, в своей совокупности призваны «умиротворить» науку. При этом, однако, используются приемы, не всегда достаточно согласованные между собой, а то и просто противоречащие друг другу. Это усиливает и без того присущую теологии эклектичность.
В современной теологии довольно широко используются теории двойственной истины и предметного разграничения науки и религии. Согласно первой теории, каждый из этих феноменов вправе претендовать на поиск истины, причем истины, устанавливаемые ими, не обязательно должны совпадать друг с другом; представляющееся истинным науке может не быть истинным с точки зрения религии, и наоборот. Вторая из этих теорий базируется на том, что сами предметы науки и религии различны; та и другая, занимаясь своим кругом вопросов, по существу не имеют каких бы то ни было точек соприкосновения и поэтому конфликтам между ними нет места. Возникнув еще в средние века, эти теории имели
5
свою историю. Первоначально они использовались для того, чтобы отстоять, хотя бы в урезанном виде, права науки на самостоятельное существование и развитие. Когда религия осуществляла свой диктат во всех сферах жизни общества, подобные концепции имели позитивную значимость. Но после того как наука достаточно окрепла и от оборонительных акций в отношении религии перешла к наступательным, прогрессивные потенции обеих теорий, и без того весьма ограниченные, стали быстро утрачиваться. В наши дни и та и другая, к тому же основательно обработанные теологией, служат защите религиозного мировоззрения.
Используя эти теории, современное богословие настаивает на том, что у религии имеется особая сфера, в которую якобы наука не имеет права вторгаться, что религиозная вера не может являться объектом научного изучения, что наука не компетентна судить об истинах религии и т. д. Однако и история, и современность убедительно свидетельствуют против подобных претензий теологии. Религия и наука затрагивали одни и те же вопросы, и именно это вызывало постоянные трения между ними. А так как ответы на поставленные вопросы могли быть только однозначными, то истины науки приходили в непримиримое противоречие с догмами религии. Ни теория двойственной истины, ни теория предметного разграничения не могут преодолеть извечный конфликт религии с наукой.
В теологии бытуют и другие приемы, направленные на «обезвреживание» науки. Издавна практикуется теологическая интерпретация научных достижений. Уже в древности теологическому истолкованию и последующей догматизации подверглись некоторые представления таких ученых, как Аристотель, Птолемей, Гален. Все прочие представления, не соответствовавшие христианской картине мироздания, были отвергнуты, как отвергались они и впоследствии. Более того: они ожесточенно преследовались.
Ныне возможность отбросить то или иное положение науки, оказавшееся в противоречии с религией, значительно меньше; соответственно возросла значимость теологической интерпретации. Данную проблему решает большой штат теологов, имеющих специальную подготовку. Однако практика показывает, что эта задача непосильна
6
для религиозных организаций. Число научных открытии, требующих с их стороны внимания, непрерывно возрастает. Надо держать в поле зрения не только отрасли знания, ставшие классическими, но и появившиеся сравнительно недавно — квантовую механику, кибернетику, генетику и др. Теологии приходится искать белые пятна в науке, сосредоточивать свои усилия на спекулятивных построениях вокруг спорных и нерешенных вопросов и по мере их научного исследования менять свои позиции^ что основательно роняет ее авторитет в среде верующих. Поэтому теологию все больше занимает проблема, как устранить нежелательное мировоззренческое содержание не отдельных открытий науки, как бы важны они сами по себе ни были, а науки в целом.
Стремясь ликвидировать или по крайней мере свести к минимуму мировоззренческий потенциал науки, теология разрабатывает и пропагандирует «концепцию», согласно которой за наукой в методологическом плане остаются лишь описание и систематизация, т. е. сугубо эмпирические функции. По мнению теологов, наука не может проникнуть в сущность изучаемых процессов и явлений и не должна к этому стремиться. Самое большее, на что она может претендовать,— это рабочие гипотезы, существующие лишь для удобства исследования и имеющие временный, преходящий характер. Мировоззрение якобы вообще находится вне компетенции науки, а право на решение мировоззренческих проблем монопольно принадлежит религии. Теология стремится порвать связи, существующие у науки с материалистической философией, и, разоружив науку мировоззренчески, навязать ей протекцию религиозной философии. Логическим завершением этой концепции является вывод о том, что пределы науки ограничены «сферой обслуживания» общества, религии же и ее организациям должны безраздельно принадлежать функции духовных руководителей.
Однако и этот теологический прием имеет под собой крайне непрочные основания.
Вся история науки и тем более ее существование на современном этапе свидетельствуют, что без постановки кардинальных проблем, имеющих мировоззренческое значение, наука невозможна. Ее контакты с передовыми философскими системами (в наши дни — с диалектическим и историческим материализмом) не могут быть
7
Укачены без тяжёлых последствий для развития науки. Теряя мировоззренческое содержание, наука неизбежно вырождается в плоскую эмпирию; отказываясь решать фундаментальные теоретические проблемы, она не может эффективно обслуживать и чисто технические потребности общественного бытия. Что же касается претензий религии на регулирование социальных процессов и управление ими, на духовное руководство обществом, то в историческом аспекте эти претензии существенно дискредитированы, а в современном мире выглядят весьма утопичными.
Это ощущают, впрочем, и сами теологи. Не отказавшись от попыток контролировать науку, они проявляют все большую озабоченность цо поводу того, что религиозные устои основательно расшатаны, а позиции, с которых ведется борьба против науки, ослаблены.
Когда-то основополагающие произведения различных религий, их «священные писания» преподносились теологией как абсолютно истинные, дающие ответы на все вопросы бытия, в том числе и на те, которые ставились наукой. Исследования, осуществленные в рамках научного религиоведения, показали беспочвенность и этой теологической установки. Оказалось, что эти «писания» создавались на протяжении столетий, что в них содержатся разнородные фрагменты, противоречивые версии, взаимоисключающая информация, заимствования из «языческой» мифологии. Написаны эти книги многими авторами, неоднократно редактировались. Авторитарность «священных» книг была подорвана и успехами естествознания. Обнаружилась не только иллюзорность религиозных представлений о мироздании, но и крайняя их наивность, архаичность.
Все это также вызывает озабоченность современной теологии, стимулирует ее «теоретические» поиски.
Широко практикуется аллегорическое толкование религиозных сказаний, якобы скрывающих значительное, но не всем доступное содержание. В современной теологической литературе много пишется, например, о необходимости аллегорически понимать те места Библии, которые слишком резко расходятся с научными представлениями о мироздании (геоцентризм, шестидневное творение и т. п.).
«Либерализм» некоторых теологов заходит столь дале-
8
ко, что они предлагают отказаться если не от всей, то по крайней мере от значительной, наиболее скомпрометированной части мифологии, содержащейся в «священных писаниях», в частности в библейских произведениях. Стремление рафинировать религию, избавившись от испокон |\ска свойственной ей мифологии, будь то прямое устранение мифов или их перетолкование на современный лад, обычно обозначают особым понятием: демифологизация. Последняя широко используется в сочинениях религиозных модернистов, пытающихся осовременить религию, сделать ее созвучной нашей эпохе.
Но и эти попытки не могут увенчаться сколько-нибудь значительным успехом; они порождают немалые трудности для самой теологии. Действительно, аллегорический подход к религиозным мифам дает возможность толковать их по-разному, произвольно, в зависимости от личных, субъективных настроений и намерений того или иного теолога. А это неизбежно подрывает религиозную веру: ведь по самой своей природе она тяготеет к догматиза-ции и не терпит какого-либо различия во мнениях. Демифологизация неизбежно затрагивает постулат об истинности той религии, в недрах которой она применяется; возникает резонный вопрос: чем же отличается мифология «священного писания» от мифов «язычества»? К тому же последовательное проведение демифологизации рискует свести на нет все то, что вообще содержит в себе религия.
Поэтому подобные модернистские тенденции встречают сильную оппозицию в среде самих теологов. Фундаменталисты — противники каких-либо новых исканий — указывают на те издержки, которые несет модернизм религиозному сознанию. Оказывается, что ни модернизм, ни фундаментализм не в силах совладать с духом нашего времени, с мощным натиском научного знания. Отсюда взаимные упреки в разрушении религии и сетования на пособничество атеизму. Эти разногласия свидетельствуют о том, что, несмотря на все усилия, выбраться из кризиса, переживаемого теологией, невозможно 2.
2 Теологические попытки совместить религию и науку встречают отпор и подвергаются критике в марксистских работах, посвященных проблемам научного атеизма. См. И. А. Крывелев. Современное богословие и наука. М. 1959; О. Нлор. Естествознание, религия и церковь. М., 1960; В. И. Гараджа. Неотомизм — разум — наука (Критика католической концепции научного знания). М., 1969; И. Г. Иванов. Роль естествознания в развитии атеистического миропонимания. М., 1969; Л. Н. Митрохин. Баптизм и научное знание. М., 1969; М. М. Скибицкий. Протестантизм и современное естествознание. М., 1970; Е. М. Бабосов. Научно-техническая революция и модернизация католицизма. Минск, 1971; «Наука и теология в XX веке (Критика теологических концепций науки)». М., 1972; Б. А. Алиева. Теория двойственной 1истины. М., 1972; М. И. Шахнович. Новые вопросы атеизма. JI., 1973,
9
Но теологи не складывают оружия. Они осваивают еще один путь для доказательства того, что религия и наука могут существовать бок о бок. Этот путь — теологическая интерпретация мировоззрения ученых. Показ некоторых выдающихся естествоиспытателей в выгодном для теологии свете несомненно повышает ее дивиденды. Рассматривая мировоззрение того или иного ученого, теологи преследуют не только частные, ограниченные цели. Они стараются доказать, что «ужиться» с религией могут и отдельные ученые, и наука в целом. Однако и этот путь «гармонизации» отношений науки с религией весьма тернист. Спекуляции на мировоззрении ученых столь же неубедительны, как и другие теологические приемы.
Об отношении естествоиспытателей к религии и пойдет речь в дальнейшем.
