Естественнонаучные атеисты
Естественнонаучный атеизм, исключающий при рассмотрении явлений природы божественное вмешательство, неразрывно связан с исследованием природы, с естествознанием. Это, собственно, один из аспектов материалистического восприятия действительности естествоиспытателями, когда они, даже не будучи знакомы с философским материализмом, в процессе исследования природы стихийно становятся на материалистические позиции.
Стихийному материализму естествоиспытателей много внимания уделял В. И. Ленин. Обычно он называл его естественноисторическим материализмом (поскольку в то время о естествознании говорили как о естественной истории). В своем труде «Материализм и эмпириокритицизм» Ленин, основательно проанализировав этот вид материализма, определил его как «стихийное, несознаваемое, неоформленное, философски-бессознательное убеждение подавляющего большинства естествоиспытателей в объективной реальности внешнего мира, отражаемой нашим сознанием» 1.
Естественноисторический, или, как его еще называют, естественнонаучный, материализм занимает значительное место в развитии науки. Если мы обратимся к истории естествознания, то без особого труда обнаружим, что естествоиспытатели прошлого склонялись в основном к стихийно-материалистической ориентации. Как подчеркивал Ленин, стихийно-материалистической теории познания «держится (по собственному их признанию и по суждению всех сколько-нибудь знающих вопрос людей) громадное большинство естествоиспытателей» 2.
1 В.И.Ленин. Поли. собр. соч., т. 18, стр. 367,
2 Там же, стр. 337.
11
С того времени, как были написаны эти строки, прошло более полувека. В наши дни значительная часть ученых-естественников является сознательными сторонниками марксистско-ленинской философии. Но и сейчас многие естествоиспытатели, живущие в капиталистических, а также развивающихся странах и нередко разделяющие те или иные идеалистические концепции и даже религиозные взгляды, в специальных областях знания стоят на стихийно-материалистических позициях. Это позволяет им осуществлять научную разработку проблем современного естествознания.
Естественнонаучный материализм не является, конечно, чем-то раз и навсегда данным: на протяжении столетий он претерпевал значительные изменения; впрочем, в одно и то же время он также был представлен в различных вариациях. Однако ему присущи такие черты, которые сохраняют большую устойчивость, придают ему характерный облик. Главная из них — философская неоформленность убеждений: естественнонаучный материализм хотя и решает вопрос об отношении сознания к бытию, причем с материалистических позиций, но философски это им не осознается.
Целесообразно сопоставить естественнонаучный материализм еще с одной сферой материалистического восприятия мира, с так называемым «наивным реализмом» — Ленин определяет его как «стихийно, бессознательно материалистическую точку зрения, на которой стоит человечество, принимая существование внешнего мира независимо от нашего сознания» 3.
Рассматривая трактовки, которые давались соотношению материального и идеального в естествознании и массовом сознании, Ленин использовал понятие «основной гносеологический вопрос». До этого в марксистской литературе речь шла лишь об основном вопросе философии. Исследуя нефилософское сознание, затрагивающее вопрос об отношении идеального к материальному, Ленин уточнил и обогатил понятийный аппарат марксистской теории познания.
«Наивный реализм» имеет довольно значительный ареал распространения. Он является тем устоем, на котором существует и развивается материализм философский.
3 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 18, стр. 56.
12
««Наивное» убеждение человечества,—писал Ленин,— сознательно кладется материализмом в основу его теории познания» 4.
Еще ближе к материализму, как направлению в философии, стихийный материализм естествоиспытателей, поскольку он гнездится в отраслях знания и оперирует научными понятиями. К тому же внутри самого естественнонаучного материализма имеются известные градации, нередко весьма существенные. Естественнонаучный материализм, расположенный между «наивным реализмом» подавляющего большинства человечества и философским материализмом, тяготеет к двум полюсам. Те его разновидности, которые ближе к «наивному реализму», отличаются гносеологической аморфностью, те же, которые непосредственно подпирают материалистическую философию, имеют тенденцию к постепенному изживанию свойственной им стихийности. Тем не менее всегда сохраняется качественное различие между естественнонаучным материализмом и материализмом философским 5.
Естественнонаучный материализм и представляет собой ту основу, на которой развивается естественнонаучный атеизм. Очевидно, что сам термин «естественнонаучный атеизм», не вошедший еще сколько-нибудь прочно в научно-атеистическую литературу, но отражающий реально существующее и достаточно широко распространенное явление, имеет полное право на употребление.
Естественнонаучный атеизм, хотя он стихиен и фило софски не оформлен, является логическим следствием восприятия природы такой, какова она есть. В сфере своей научной работы естествоиспытатель, во всяком случае если это настоящий, большой ученый, как правило, не оставляет места для религии.
Но дело не только в том, что в своем исследовании натуралист обходится без идеи бога (и вообще без каких бы то ни было религиозных мотивов). Устанавливая за-
4 В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 66.
5 О естественнонаучном, или естественноисторическом, материализме см. также: А. В. Потемкин. О естественноисторическом материализме.—«Ученые записки Ростовского-на-Дону ун-та», т. 61. Ереван, 1957, стр. 57—76; Р. В. Карпинская. В. И. Ленин о естественноисторическом материализме.— «В. И. Ленин и некоторые вопросы теории познания». Горький, 1959, стр. 180—198; М. М. Абрашнев. В. И. Ленин о сущности и значении естест-венноисторического материализма.—«Вопросы философии», 1965, № 8, стр. 98—104.
13
коны природы, формулируя естественнонаучные теорий, т. е. воссоздавая подлинную картину мира, естествознание не может не затрагивать вопросы, поставленные и «решенные» в «священном писании» или творениях религиозных авторитетов: оно неизбежно вступает в конфликт с теми или иными постулатами религии. В этом проявляется огромное атеистическое значение естественнонаучных открытий. Подобно тому как вся история философской мысли представляет собой борьбу материализма и идеализма, вся история естествознания — это в то же время борьба науки и религии. Критикуя своих оппонентов из идеалистического лагеря, Ленин писал: «Могла ли устареть за две тысячи лет развития философии борьба идеализма и материализма? Тенденций или линий Платона и Демокрита в философии? Борьба религии и науки? Отрицания объективной истины и признания ее? Борьба сторонников сверхчувственного знания с противниками его?»6
Нередко история атеизма даже в самой научно-атеистической литературе трактуется сужено и отождествляется с атеизмом, разрабатывавшимся в недрах философии, с философским атеизмом.
Конечно, роль последнего в борьбе с религией чрезвычайно велика и его место в общей истории атеистической мысли весьма значительно. Приоритет в антирелигиозной критике также, бесспорно, принадлежит философскому атеизму: впервые религия была подвергнута критическому анализу в еще недифференцированной, единой философской науке древности. Даже после того, как от этого первоначально общего синтеза знания стали постепенно — одна за другой — отпочковываться различные научные дисциплины, антирелигиозный потенциал и религиоведческие функции, свойственные философскому материализму, развивались и крепли. Замечательные традиции философской критики религии были восприняты и продолжены — уже на новой основе — в философии марксизма-ленинизма.
Начиная с XIX столетия религия становится объектом изучения исторической науки и ее вспомогательных дисциплин — археологии и этнографии. Этнографические исследования приблизили научную мысль к самым исто-
6 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 18, стр. 131.
14
кам религии. А сравнение религиозных верований у пародов, которые достигли различных уровней общественного развития, позволило наглядно проследить пути, пройденные религией в процессе исторического движения всего общества. Дополнительную информацию об этапах религиозного развития, особенно ранних, предоставила археология.
Эти исторические экскурсы показали, что эволюция религии — естественный процесс, включающий в себя последовательность и преемственность развития, смену одних форм другими, возникающими на их основе; они продемонстрировали несостоятельность теологической версии истории религии. Сложились традиции исторической критики религии, которые в нашу эпоху были продолжены марксистской школой историков религии.
В XX столетии все более широкое распространение получают социологические и психологические исследования. В социалистическом обществе эти исследования совершенствуют, в частности, систему атеистического вос-цитания, охватывающую широкие слои населения. Они позволяют конкретизировать вопрос о причинах существования религии, выявить характер и уровень религиозности среди различных социальных групп, повысить действенность научно-атеистической работы.
С давних времен религия подвергалась критике во многих произведениях искусства. Антирелигиозные идеи высказывались в поэзии и прозе, звучали в театре, наглядно пропагандировались в живописи. Направление в искусстве, связанное с критикой религии, имеет немалые заслуги в истории атеистического движения.
«Наивный реализм», всегда сохранявший прочные устои в массовом сознании, являлся тем отправным пунктом, с которого начинали свое развитие многие проявления народного свободомыслия, вольнодумства и атеизма. Как показывают исследования последних лет7, неверие достаточно широко культивировалось в среде народных масс и иногда проявлялось в оригинальных атеистических воззрениях. Создавая определенную социально-психологическую атмосферу, народное неверие воздействовало на мировоззрение прогрессивных общественных деятелей и мыслителей.
7 См., например: Л. А. Коган. Крепостные вольнодумцы (XIX век). М., 1966
15
Таким образом, история атеизма включает в себя но только философский атеизм, но и историческую критику религии, атеизм в искусстве, атеизм народных масс.
Чрезвычайно существенный вклад в разрушение религиозных представлений внес естественнонаучный атеизм. Вряд ли можно сомневаться, что Н. Коперник и Ч. Дарвин нанесли религии удары не менее значительные, чем те, которые наносили ей философы-атеисты, даже такие, как П. Гольбах, Л. Фейербах. История атеизма не может игнорировать того, что сделано для развенчания религии и утверждения атеистического мировоззрения естественнонаучным атеизмом.
При этом невозможно обойти проявления естественнонаучного атеизма, связанные лишь с самими открытиями науки и не несущие в себе откровенно критических выпадов против религии. Значение их не только для естествознания, но и для истории атеизма велико. «Естественно-исторические теории, задевавшие старые предрассудки теологии,— писал Ленин,— вызывали и вызывают до сих пор самую бешеную борьбу» 8.
Даже те открытия, которые касались частных, сугубо конкретных проблем, иногда представляли серьезную опасность для религии.
Казалось бы, вопрос о том, сколько ребер в грудной клетке человека, не может иметь какого-либо отношения к идеологической борьбе. Однако это не так. На протяжении долгих веков средневековья церковь распространяла взгляд, согласно которому у мужчины должно быть на одно ребро меньше, чем у женщины, так как из текста Библии следовало, что Ева была создана из ребра Адама. Поэтому, когда великий анатом Андрей Везалий в середине XVI столетия выяснил, что у мужчин и женщин одинаковое число ребер, церковь не могла отнестись к этому равнодушно. Факт, установленный Веза-лием, не только обнаруживал несостоятельность церковного учения о возникновении человечества, но и ставил под сомнение истинность «священного писания», этой основы основ христианского миросозерцания. А ведь Везалий атеистических выводов из своего открытия — во всяком случае в публичной форме — не сделал. Рассказывая об этом анатомическом исследовании, он даже воспроизвел
8 В. И.Ленин. Поли. собр. соч. т. 17, стр. 17.
16
библейскую версию о сотворении человечества, заявив при этом, что если дело обстояло и так, как об этом повествует Библия, то все же это не значит, что мужчины должны быть лишены одного ребра9. Открытие, шедшее вразрез с освященной веками религиозной традицией, не принималось церковью.
Противоречили церковным догмам и некоторые другие анатомические данные, введенные в научный обиход Андреем Везалием10. Церковь прекрасно понимала, какую опасность представляли для нее подобные анатомические изыскация. Везалий был придворным лейб-медиком испанского короля и оказал в свое время неоценимые услуги Карлу V и Филиппу II — лишь это спасло его от неминуемой гибели. Все же для замаливания «грехов» он был отправлен паломником в Палестину, попал в кораблекрушение и погиб.
Современника А. Везалия испанца М. Сервета, который вопреки канонизированному учению Галена установил легочный круг кровообращения, церковники сожгли на костре. М. Сервет — не единственная жертва церковников. Многие естествоиспытатели прошлого были загублены христианской церковью.
Опасаясь мировоззренческого значения того или иного естественнонаучного открытия, церковь выступала против него даже в том случае, если это открытие сулило определенные практические выгоды для самой церкви. Так было, например, когда американский ученый Б. Франклин в середине XVIII в. экспериментально установил электрическую природу молнии и предложил эффективное средство против нее — громоотвод. Несмотря на то что от молнии страдали церковные здания, особенно колокольни, церковь встретила открытие Франклина враждебно,, поскольку оно противоречило представлению о грозе как проявлении «гнева божьего» (это представление до сих пор разделяют многие верующие).
В австрийском городе Розенберге молния так часто поражала церковь, что трудно было найти желающего на
9 См. А. Везалий. О строении человеческого тела, т. 1. М., 1950, стр. 272—273-10 Достаточно сказать, что Везалий, опираясь на действительные знания анатомии человека, исправил около 200 ошибок, допущенных древнеримским ученым Галеном, естественнонаучные взгляды которого были в свое время догматизированы христианством (см. Г. Гляаер. Исследователи человеческого тела от Гиппократа до Павлова. М., 1956, стр. 62).
17
должность звонаря. Однако церковные власти разрешили установить здесь громоотвод лишь спустя 26 лет после изобретения Франклина. В Англии — передовой капиталистической стране того времени — первый громоотвод на церкви был поставлен через десять лет после этого изобретения. А на родине ученого, в Америке, в среде церковников раздавались голоса, что громоотводы приносят лишь вред, так как являются причиной землетрясений 11.
В наши дни теологи и примыкающие к ним философы пытаются фальсифицировать неприглядную историю церкви. Преследование естествоиспытателей они стремятся объяснить неумеренным рвением отдельных ревнителей «христианского благочестия». «Случаи преследования некоторых ученых на Западе во времена средневековой инквизиции были проявлением фанатизма отдельных лиц и папского властолюбия»,— пишет «Журнал Московской патриархии» 12. Видный представитель современного неотомизма Жак Маритен, пытаясь снять с церкви ответственность за совершенные ею в прошлом преступления^ перекладывает эту ответственность на отдельных ее служителей, совершивших, по его мнению, «личные проступки». Например, «осуждение Галилея было,— пишет он,— чрезвычайно серьезной ошибкой, совершенной высшим персоналом церкви...» 13
В действительности преследование естествоиспытателей объясняется, конечно, не ошибками отдельных церковников, а тем, что церковь страшилась натиска естественнонаучного атеизма, разрушавшего религиозную веру. А этот натиск осуществлялся в науке широким фронтом: в представлениях о строении Вселенной, в трактовке происхождения живых организмов и самого человека, в выяснении того, что представляет собой человеческая психика, и т. д.
Из-за того, что достижения естествознания сопровождались распространением естественнонаучного атеизма, церковь препятствовала развитию науки. Этим объясняет-
11 Н. Fuchsz. Hat die Bibel recht? Em Streifzug durch die Geschichte des Kampfes der Theologie gegen den wissenschaftlichen Fortschritt. Leipzig—Jena, 1958, S. 98—99.
12 «Журнал Московской патриархии», 1956, № 5, стр. 66.
13 J. Maritain. De l'Eglise du Christ (La personne de l'Eglise et son personnel), Bruges, 1970, p. 359.
18
ся, в частности, й преследование ученых. Церковь треёо-нала, чтобы научные открытия соответствовали не только содержанию Библии, но и высказываниям «отцов церкви», богословской традиции.
Гелиоцентрическая система испытывала на себе не-приятие теологии не из-за атеистических позиций своего автора, а потому, что она шла вразрез со сложившимся религиозным миропониманием. По словам одного из крупнейших физиков XX в. Макса Борна, конфликт между научным исследованием и церковью вспыхнул «после того, как Коперник (1543 г.) лишил Землю ее центрального положения во Вселенной... Важное значение этого открытия для развития человеческой мысли заключается в том, что Земля, человечество и индивидуальное эго оказались низвергнутыми с трона. Земля стала спутником Солнца, носящим в пространстве копошащихся на ней людей. Такие же, как она, планеты, играющие не менее важные роли, движутся вместе с нею, описывая орбиты вокруг Солнца. Человек уже не представлял никакой важности во Вселенной, кроме как для самого себя» 14.
До конца XVII в. во многих университетах Европы профессора приносили клятву в том, что в процессе преподавания они не будут придерживаться учения Коперника. Пропаганда этого учения в любой форме жестоко преследовалась. Церковь долго не могла примириться с самим фактом его существования. Еще в 1829 г., когда в Варшаве состоялись торжества по случаю открытия Копернику памятника, духовенство демонстративно отказалось принять в них участие. Вплоть до 1822 г. работа Коперника, излагающая гелиоцентрическую систему, находилась в Индексе запрещенных книг.
Религиозные воззрения были основательно подорваны учением о развитии живой природы, о происхождении одних биологических видов от других. Немало сил церковь приложила к тому, чтобы воспрепятствовать научной разработке этой проблемы, так как это сводило на нет библейскую легенду о сотворении живых существ богом. В XVIII в. французские клерикалы вынудили отречься от своих взглядов знаменитого натуралиста Ж. Л. Л. Бюф-фона, одного из первых эволюционистов. Ему были вменены в вину не какие-либо высказывания против религииу
14 М. Борн. Эйнштейновская теория относительности. М., 1972, стр. 20.
19
а то, что его взгляды противоречили сведениям, содержащимся в Библии.
Ожесточенные нападки церковников вызвало эволюционное учение Ч. Дарвина, изложенное им в книге «Происхождение видов путем естественного отбора» (1859). Между тем в этой работе не было каких бы то ни было откровенно критических выступлений против религиозной идеологии и даже (правда, в метафорическом смысле) упоминался «творец». Вообще Дарвин на протяжении всей жизни старался по возможности не вступать в публичную полемику с церковью, не критиковать в печати религиозные взгляды. Он не хотел обострять ненависть, которую питали к его учению представители реакционных — научных, общественных и религиозных — кругов, а также причинять огорчения своим верующим близким. В октябре 1880 г., т. е. сравнительно незадолго до смерти, он отметил, что «всегда сознательно избегал писать о религии и ограничил себя областью науки» 15.
Его атеистические воззрения весьма четко изложены в автобиографии, которая, однако, не была издана при его жизни, и в письмах. Что касается публикаций Дарвина, то атеистические фрагменты содержит лишь его книга «Происхождение человека и половой отбор» (1871).
И тем не менее именно «Происхождение видов» нанесло сокрушительный удар легенде о божественном происхождении и неизменяемости органического мира, и прежде всего к нему относятся слова В. И. Ленина: «...Дарвин положил конец воззрению на виды животных и растений, как на ничем не связанные, случайные, «богом созданные» и неизменяемые, и впервые поставил биологию на вполне научную почву, установив изменяемость видов и преемственность между ними...» 16
Учение Дарвина, разрушавшее библейские представления, имело тем самым атеистическую направленность, содержало в себе естественнонаучный атеизм. Не случайно сам Дарвин в шутку называл свое учение «евангелием сатаны».
Атеистическое значение «Происхождения видов» подтверждается многочисленными фактами отхода от религии под влиянием чтения этой книги. Отметим два из них.
15 Ч. Дарвин. Избранные письма. М., 1950, стр. 275. 16 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 1, стр. 139.
20
В 1911 г. епископ епископальной церкви США Вильям Монтгомери Браун познакомился с учением Дарвина, которого он до этого неоднократно критиковал, не дав себе труда прочитать его произведения. Учение Дарвина произвело на епископа исключительное впечатление, заставив его усомниться во многих «истинах» религии, прежде казавшихся ему безупречными. Браун становится па путь материализма и атеизма и к 1920 г. открыто порывает с религией, объявив себя сторонником марксистско-ленинской философии. Одну за другой публикует он работы, направленные против религиозного мировоззрения. Умер бывший епископ в 1937 г. будучи членом Коммунистической партии США и завещав ей все свое имущество.
В автобиографии американский художник, писатель и общественный деятель Рокуэлл Кент (1882—1971), рассказывая о становлении своего мировоззрения, сообщает, что он рано начал сомневаться в том, что бог — создатель человечества и его пастырь, творец мироздания и Вселенной. «Я ощущал смутную неудовлетворенность общепринятыми ответами на подобные вопросы,— пишет он,— но у меня не хватало разума, чтобы даже попытаться выяснить, что именно меня не удовлетворяет. Однако эти проблемы, как всегда бывает с вопросами, на которые нет ответа, продолжали волновать меня. И хотя со временем они отступили в область подсознательного, они тлели в моем мозгу, и нужен был лишь порыв ветра, чтобы раздуть пламя. Таким порывом ветра был Чарлз Дарвин, его книга «Происхождение видов»» 17.
Не заблуждались насчет атеистического потенциала дарвинизма и представители церкви. Факты их отрицательного отношения к этому учению весьма многочисленны. Приведем здесь один из них. И. М. Сеченов, рассказывая о своей работе в Новороссийском университете, вспоминал профессора богословия, который, по словам ученого, следил, насколько преподавание наук соответствует православию. Когда в университет пришел выдающийся зоолог А. О. Ковалевский, богослов отправился на его вступительную лекцию. «К вящему его смущению,— пишет И. М. Сеченов,— новый профессор оказал-
17 Р. Кент. Это я, господи. Автобиография. М., 1966, стр. 105.
21
ся на лекций еретиком — завзятым дарвинистом, Батюш-ка наш встал на дыбы... Насилу его убедили, что дарвиновской ересью настолько заражены все зоологи, что найти свободного от оной невозможно» 18.
Таким образом, многие естественнонаучные работы содержат в себе естественнонаучный атеизм, несмотря на то что в них нельзя обнаружить прямых нападок на религию.
Значение этих проявлений естественнонаучного атеизма особенно возрастает в крайне неблагоприятных условиях для открытой пропаганды атеистических взглядов. При этом надо отметить, что хотя общий путь развития атеизма свидетельствует о прогрессивном усилении в нем воинствующих тенденций, это не исключает периодов спада, когда атеистическое движение занимает рубежи обороны или временно отступает.
Так, во Франции XVIII столетия философский атеизм, унаследовавший лучшие традиции «линии Демокрита», которая существовала к тому времени уже две тысячи лет, и синтезировавший предыдущие достижения атеистической мысли, вступил в стадию расцвета. В статье «О значении воинствующего материализма» В. И. Ленин напоминал советским атеистам о том наследии, которое оставила «бойкая, живая, талантливая, остроумно и открыто нападающая на господствующую поповщину публицистика старых атеистов XVIII века» 19.
Материалистические и атеистические идеи продолжали распространяться во Франции и в следующем столетии. Однако их пропаганда сталкивалась со все более серьезными препятствиями. Победившая буржуазия утратила присущие ей в предыдущем столетии революционные потенции и была заинтересована в сохранении завоеванного, в стабилизации и консервации победившей общественной системы — она уже не нуждалась в материалистической и атеистической проповеди. Как отмечает французский философ-марксист Л. Сэв, подавление материализма во Франции в XIX в. «было более сильным, чем в XVIII веке, оно было столь сильно, столь жестоко и столь мощно, что материализм буквально не мог проявляться в обычных формах и находить свое выражение
18 И. М. Сеченов. Автобиографические записки. М., 1952, стр. 224—225. 19 В. И. Леншс. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 26.
22
в выдающихся произведениях. Чтобы заметить его распространение, надо искать его в курсе химии или в медицинских диссертациях, в романах или в пьесах, в периодических изданиях... Надо уметь находить за скудным легальным материализмом необъятный подпольный материализм» 20. В среде этого загнанного в подполье материализма главную роль, безусловно, играл материализм естественнонаучный, непосредственно проявлявшийся в достижениях естествознания. Его сопровождал естественнонаучный атеизм. «Рождение научной химии...предложило новую концепцию природы, в которой для бога не оставалось больше места в самих вещах, свойства которых отражают внутреннюю материальную структуру. Математическая физика изгнала бога со звездного неба, атомная химия изгоняет его из облатки. Что же касается физиологии, то она нанесла смертельный удар по теории бесплотной души и ее метафизической свободы» 21.
Таково воздействие этой формы естественнонаучного атеизма.
Однако естественнонаучный атеизм может быть и иным. Процесс его эволюции направлен к тому, чтобы преодолеть простое противопоставление научных открытий представлениям религии, дать критику этих последних. Это более высокая стадия в развитии естественнонаучного атеизма. Оставаясь философски-стихийным, он сочетается уже с естественнонаучной критикой религии. Естественнонаучный атеизм перестает безмолвствовать.
Крупный ученый, поднявший большие проблемы естествознания, неизбежно сталкивается с проблемами мировоззренческого характера; он осознает их и стремится на них ответить. Сам естественнонаучный материал, логика естествознания подталкивают натуралиста к материализму и атеизму. В связи с этим его естественнонаучные взгляды приобретают все большую мировоззренческую осознанность. Интересно проследить в этом отношении формирование атеистических воззрений Ч. Дарвина.
В молодости Дарвин верил в истинность «священного писания». Он вспоминает, что в годы студенческой жизни
20 Л. Сэв. Современная французская философия. Исторический очерк от 1789 г. до наших дней. М., 1968, стр. 182. 21 Там же, стр. 185.
23
у него не было ни малейшего сомнения в полной и буквальной истинности каждого слова Библии. Обучаясь в Кембриджском университете, он готовил себя в священники (впоследствии намерение сделаться священником казалось ему самому «забавным»). Не сомневался Дарвин в «истинах» религии и позже, когда в качестве натуралиста отправился в кругосветное путешествие на корабле «Бигль». Хотя его намерение стать священником умерло, по его словам, естественной смертью, во время плавания на «Биглё» он продолжал считать Библию непреложным и авторитетным источником. Однако после возвращения из путешествия, исследуя имевшийся к тому времени в его распоряжении естественнонаучный материал, Дарвин порвал с религией.
Важно подчеркнуть, что Дарвин пришел к атеизму, работая над обоснованием теории эволюции. Эволюционные идеи, разумеется, в самой общей форме, впервые посетили Дарвина, когда он еще разделял религиозные взгляды. Более двадцати лет разрабатывал их ученый, прежде чем решился выступить с ними публично. За эти годы, по словам американского биографа Дарвина У. Ирвина, идеи об эволюции «развили его самого, быть может, не меньше, чем он развил их» 22.
Сама логика фактов и выдвинутые в соответствии с этим теоретические обобщения привели Дарвина к конфликту с религией. Здесь мы непосредственно сталкиваемся с противоположностью науки и религии.
Дарвин в автобиографии — «Воспоминаниях о развитии моего ума и характера» довольно подробно останавливается на изменениях своего мировоззрения, говорит о своих идейных исканиях, рассказывает, как под влиянием ряда обстоятельств жизни и научного творчества в его душу закрадывалось неверие и как в конце концов он «стал совершенно неверующим». Дарвин вспоминает, что он «постепенно перестал верить в христианство как божественное откровение». «...Я постепенно пришел к сознанию того, что Ветхий завет с его до очевидности ложной историей мира, с его вавилонской башней, радугой в качестве знамения завета и пр. и пр., и с его приписыванием богу чувств мстительного тирана заслуживает доверия не
22 У. Ирвин. Дарвин и Гексли, М., 1973, стр. 55
24
в большей мере, чем священные Книги индусов или верования какого-нибудь дикаря» 23.
На мировоззренческую ориентацию естествоиспытателя оказывает существенное влияние и та борьба, которую вызывает сделанное им открытие. В XIX в. острая полемика разгорелась вокруг дарвинской эволюционной теории. Уже вскоре после опубликования «Происхождения видов» начали появляться рецензии, резко критиковавшие книгу с богословских позиций. Против новых, прогрессивных идей дарвинизма публично выступили крупнейшие представители духовенства, такие, как английский епископ Уилберфорс. В то же время ученые-материалисты горячо приветствовали эту теорию, рассматривая ее как превосходное доказательство исторического развития живой природы. Полемика довольно ясно обнаруживала пропасть, отделявшую науку от религии. Это отчетливо понимал Дарвин. Несколько позже, касаясь взаимоотношений религии и науки, он отмечал в одном из писем: «...Я нахожу чудовищным утверждение, будто религия не направлена против науки...»24 В процессе полемики еще убедительнее проявились материалистическое ядро дарвинизма и его атеистическая направленность. Таким образом, сама общественная жизнь способствовала формированию атеистических взглядов ученого.
Мировоззрение Дарвина постепенно вышло за пределы той первой стадии естественнонаучного материализма, о которой речь была ранее. Его размышления по общим вопросам мироздания становятся откровенно атеистическими.
На примере Дарвина прослеживаются обе фазы есте-ственнонаучного атеизма. Если большинство его прижизненных публикаций составило важную веху в развитии первой, то посмертные — в сочетании с «Происхождением человека» — были не менее значительны для второй. ' В своих «Воспоминаниях» Дарвин обстоятельно рассмотрел вопрос о существовании бога как личности, целесообразно устроившей мир. Он с неизбежностью пришел к заключению, что доказательство бытия бога, опирающееся на якобы присущий природе преднамеренный
23 Ч. Дарвин. Соч., т. 9. Мм 1959, стр. 205. 24 Ч. Дарвин. Избранные письма, стр. 212.
25
пиан, после открытия закона естественного отбора оказалось несостоятельным.
Дарвин отверг попытки теологов объяснить наличие в мире страдания необходимостью нравственного совершенствования человека. При этом он обратил внимание на то, что число людей по сравнению с другими чувствующими существами, испытывающими страдания, ничтожно. Наличие страданий, как отметил Дарвин, прекрасно согласуется с теорией естественного отбора, так как не только удовольствие, но и страдание (боль, голод, жажда, страх) могут побуждать животное к выбору того вида действий, который наиболее благотворен для вида. В то же время страдания миллионов животных на протяжении почти бесконечного времени — очень сильный довод против существования некой разумной первопричины.
Дарвин подверг критическому исследованию также теологический аргумент в пользу бытия бога, аргумент, который выводится из наличия убеждений и чувств, испытываемых религиозными людьми, и отклонил его. «Этот довод был бы веским,— писал он,— если бы все люди всех рас обладали одним и тем же внутренним убеждением в существовании единого бога; но мы знаем, что в действительности дело обстоит отнюдь не так. Я не считаю поэтому, что подобные внутренние убеждения и чувства имеют какое-либо значение в качестве доказательства того, что бог действительно существует» 25.
Дарвин иллюстрировал беспочвенность теистической аргументации, апеллирующей к религиозным чувствам, комическим случаем. Одна старая дама, надеявшаяся вернуть его отца в христианскую веру, обращалась к нему со словами: «Доктор! Я знаю, что сахар сладок во рту у меня, и так же знаю, что мой Спаситель существует» 26
Ученый высказал убеждение, что социальная жизнь вполне может существовать и без религии. Действия на благо других людей и одобрение, получаемое от них, делают человеческое существование осмысленным и целеустремленным. Дарвин видел смысл своей жизни в том, чтобы неуклонно заниматься наукой. Нравственные критерии, которые он предъявлял к собственному поведению,
25 Ч. Дарвин. Соч., т. 9, стр. 208. 26 Там те, стр. 210.
26
исключали какое бы то ни было соприкосновение с религией. Более того, отношение Дарвина к религиозной морали было весьма отрицательным.
В одном из писем к Дж. Д. Гукеру, своему другу и последователю, он сообщал, какие «пламенные письма» писал ему английский биолог Дж. Майварт, уверявший ого в своем уважении, приглашавший Дарвина посетить его и т. д. Однако, продолжает Дарвин, в печати «он выказывает величайшее пренебрежение и враждебность ко мне и с необычайной ловкостью говорит все самое неприятное. Он выставляет меня самой что ни на есть нахальной, гнусной скотиной». «Не могу понять его,— резюмирует Дарвин,—полагаю, что в корне этого лежит проклятое религиозное ханжество» 27.
«Отвратительным учением» называл основоположник научной биологии христианские представления о том, что неверующие — а в их число он включал своего отца, брата и почти всех своих лучших друзей — должны понести вечное наказание «на том свете» 28.
Тем самым и теологический тезис о том, что связи религии с общественным существованием и нравственностью исключительно благотворны и нерасторжимы, также не был оставлен им без внимания.
Проблема происхождения религии ставилась и решалась Дарвином в книге «Происхождение человека и подовой отбор», где впервые было научно доказано, что человек не был результатом сверхъестественного творчества, а закономерно выделился из животного мира. Атеистический потенциал книги был столь очевиден, что Дарвин, предвосхищая те отклики, которые должно было вызвать — и действительно вызвало — ее появление, писал: «Я знаю, что заключения, к которым приводит это сочинение, будут некоторыми сочтены крайне нерелигиозными; но тот, кто так заклеймит их, обязан доказать, почему объяснять начало человека как особого вида i [роисхождением от какой-нибудь низшей формы при помощи законов изменения и естественного отбора безбож-и ее, нежели объяснять рождение отдельной особи законами обыкновенного воспроизведения» 29. Научный под-
27 Ч. Дарвин. Избранные письма, стр. 225.
28 См. Ч. Дарвин. Соч., т. 9, стр. 205—206. 29 Там же, т. 5, 1953, стр. 651.
27
ход к происхождению человека Дарвин распространил и на связанную с этим проблему возникновения религии.
Обратившись к становлению религии, Дарвин исследовал имевшийся религиоведческий материал и опирался на него. Он выразил свое несогласие с теологической версией о том, что вера в бога была изначально свойственна человеку, и констатировал, что вера в богов (политеизм), а тем более в единого бога (монотеизм) — позднейшие стадии развития религии, имеющей тенденцию ко все большему усложнению. Но и самые ранние религиозные представления не имеют характера откровения. Они возникли естественным путем.
Изучая антропогенез, Дарвин много сделал для выявления гносеологических предпосылок религии. Он показал, что первоначальные верования могли развиться, «когда важнейшие свойства ума, воображение, удивление, любопытство вместе с некоторой долей рассуждающей способности достигли известной степени развития»30. И наоборот, пока эти качества не были достаточно развиты в человеке, религия еще не могла возникнуть. Дарвин писал, что религиозное чувство — «чрезвычайно сложное целое» и что поэтому «никакое существо не могло испытывать такого сложного чувства, пока оно не поднялось до довольно значительной высоты в умственном и нравственном развитии» 31.
В то же время Дарвин подчеркивал, что религиозные представления — печальные и косвенные последствия наших высших способностей и сравнивал их «с побочными и случайными ошибками инстинктов низших животных» 32.
Дарвин не поднялся до понимания социальных причин возникновения и существования религии. Но он был прав, считая, что появление религии зависит от развития сознания. Справедлив он был и тогда, когда оценил религию как побочный продукт сознания.
Выступления Дарвина по вопросам происхождения религии содействовали также выяснению того, на каком историческом отрезке она сформировалась. Во времена Дарвина было широко распространено мнение, что религия отсутствовала у целого ряда отставших в своем истори-
30 Ч. Дарвин. Соч., т. 5, стр. 211
31 Там же, стр. 212.
32 Там же, стр. 213
28
ческом развитии этнических общностей. Эти взгляды пропагандировались христианскими миссионерами, третировавшими религии, непохожие на их собственную. Не признавали религией ее генетически ранние проявления и некоторые исследователи; они подходили к рассмотрению простых и архаичных религиозных взглядов, беря за критерий религиозности ее позднейшие варианты.
Дарвин, однако, не присоединился к этой точке зрения. Считая религию, в том числе и ее простейшие проявления, плодом значительного развития мыслительных способностей человека, он высказался в пользу того, что «верование в распространенных повсюду духовных деятелей является, кажется, всеобщим»33. Дарвин подкреплял свое мнение не только литературными источниками, но и собственными наблюдениями и материалами, полученными во время кругосветного плавания на «Бигле».
Взгляды, которых придерживался Дарвин, оказались плодотворными. Дальнейшее развитие этнографии не подтвердило существования безрелигиозных народов. Как отмечал известный советский этнограф и религиовед Л. Я. Штернберг, «наука о религии вправе, на основании огромного этнографического материала, категорически сказать, что до настоящего времени не найдено ни одного племени, на каком бы низком уровне оно ни стояло, которое не имело бы никаких религиозных представлений» 34. Поскольку социальный уровень некоторых отсталых племен был не намного выше первых представителей человека современного типа — кроманьонцев, то логично предположить, что и у кроманьонцев были уже проявления религии — конечно, еще более элементарные, чем у тех племен, которые стали объектом этнографического изучения. Таким образом, мнение Дарвина, внесшего свою лепту в решение этого вопроса, было апробировано дальнейшим прогрессом науки.
Свои атеистические позиции, после того как они у него сложились, Дарвин отстаивал достаточно твердо. В полемике с оппонентами из среды ученых, придерживавшихся иной ориентации в религиозном вопросе и пытавшихся взять под сомнение его атеистические взгляды,
33 Ч. Дарвин. Соч., т. 5, стр. 650.
34 Л. Я. Штернберг. Первобытная религия в свете этнографии. Л., 1936, стр. 3.
29
Дарвин использовал разнообразные доводы против религии. Попытки переубедить его были безуспешны. В одной из корреспонденции, адресованных американскому ботанику Аза Грею, Дарвин не без иронии заметил: «На Ваш вопрос о том, что могло бы убедить меня в предна-чертанности, трудно ответить. Если бы я увидел ангела, сошедшего на землю учить нас добру, и, убедившись на основании того, что и другие люди видят его, что я еще не сошел с ума, я бы поверил в предначертание. Если бы я мог вполне увериться в том, что жизнь и разум каким-то неведомым путем суть функции другой невесомой силы, это убедило бы меня. Если бы человек был создан из меди или железа и не находился бы ни в каком родстве с любым другим когда-либо жившим организмом, быть может, я бы убедился. Но все это детская болтовня» 35. Дарвин не только не собирался отказываться от атеизма, но и считал, что «нет ничего более замечательного, чем распространение религиозного неверия», свидетелем которого он был 36.
Так как большая часть атеистического наследия Дарвина, сосредоточенная в его воспоминаниях и письмах, при жизни ученого не публиковалась, его подлинные взгляды на религию были известны лишь ограниченному кругу лиц. Зато после их обнародования они прочно вошли в арсенал атеистической мысли.
История естественнонаучного атеизма предыдущего и нынешнего столетий знает и других критиков религии.
Выступал против веры в бессмертие души и некоторых других религиозных представлений великий немецкий химик Юстус Либих (1803—1873). Рассматривая взаимоотношения между наукой и религией, ученый затронул некоторые существенные стороны естественнонаучного атеизма. Он писал, что «с открытием истинной формы Земли упало «небо» церкви, с объяснением горения исчез «ад», а с открытием давления воздуха потеряла почву вера в чародейство и колдовство...» 37.
Весной 1873 г., незадолго до смерти, Либих подводил итоги пройденного пути. В одном из его последних писем мы читаем: «Я покончил с жизнью и смерти жду
35 Ч. Дарвин. Избранные письма, стр. 153—154. 36 См. Ч. Дарвин. Соч., т. 9, стр. 210.
37 «Aus J. Liebigs und P. Wohlers Briefwechsel in den Jahren 1829—1873»: Weinheim, 1958, S. 327,
30
без сожаления, ибо для человека Моего склада жизнь теряет всякую цену, если из-за слабости духа и тела не можешь более участвовать в творческой работе и движении века. Религиозных потребностей, поскольку дело касается глупого страха того, что с нами будет, у меня тоже нет. Это, пожалуй, главный выигрыш, полученный мной от занятий природой и ее законами» 38.
Атеистические выступления естествоиспытателей, в том числе и Либиха, затрагивали не только религию, но и некоторые другие явления, хотя и не религиозные, но аналогичные религии, также базирующиеся на признании сверхъестественного и вере в него и так же, как и религия, противоречащие науке. Среди этих родственных религии явлений особое внимание во второй половине XIX — начале XX в. привлекал спиритизм.
Отрицательное отношение Либиха к спиритизму тесно связано с естественнонаучным атеизмом. Когда ученый получил предложение выступить с лекцией о «таинственных силах», якобы обнаруживающих себя в спиритических явлениях, его ответ сводился к следующему. Каких-либо «сил» он здесь вообще не находит, а видит одну лишь слабость. Таинственного ничего нет. К науке все это отношения не имеет. «Если же кто-нибудь мог бы прочитать об этом предмете лекцию, то это, конечно, такой-то, и Либих назвал врача, директора больницы для умалишенных» 39.
Взгляды представителей естественнонаучного атеизма, как правило, отличает вера в огромные возможности науки, оптимистическая оценка исхода борьбы между наукой и религией, убежденность в том, что науке, а не религии, принадлежит будущее. Об этом писал, например, выдающийся французский химик Марселей Бертло (1827—-1907), которого К. А. Тимирязев, подчеркивая его научные заслуги, называл Лавуазье XIX столетия 40.
В 1897 г. в Париже была опубликована книга М. Бертло «Наука и нравственность», представляющая собой сборник статей. В следующем году, снабженная предисловием К. А. Тимирязева, она в сокращенном виде
38 Цит. по: В. В.Шарвин. Юстус Либих. М., 1925, стр. 59—60.
39 В. В.Шарвип. Юстус Либих, стр. 61. -
40 См. Я. А. Тимирязев. Наука и демократия. Сборник статей 1904—1919 гг. М., 1963, стр. 188.
31
вышла в свет на русском языке. «В первой статье, давшей начало всему сборнику,— писал Тимирязев в предисловии к русскому изданию,— Бертло успешно отражает атаку, проведенную клерикалами и их пособниками против современной науки» 41.
G фактами в руках Бертло показал несостоятельность попыток теологов принизить роль науки в истории общества и возвеличить религиозную веру. «Наука, так долго находившаяся под запретом,— говорил Бертло,— наука, преследуемая в течение всего средневековья, отвоевала свою независимость ценою тех услуг, которые она оказала людям: теперь она может пренебречь этим отрицанием ее прав мистиками» 42.
Нет прав у мистицизма и на то, чтобы претендовать на монополию нравственности. Напротив, наука и здесь выше религии, так как вместо того, чтобы приводить людей «в какое-то оцепенение проповедью их бессилия и необходимости покоряться судьбе, она их толкает вперед, побуждает вступить в борьбу с этой злой судьбой и учит их, какими путями можно уменьшить сумму этих страданий, этой неправды, т. е. увеличить и свое собственное счастье, и счастье своих ближних» 43. Для Бертло, таким образом, несомненно не только практическое, но и нравственное превосходство науки над религией.
Мистицизм как способ последовательного руководства в жизни и деятельности, подчеркивает французский ученый, вообще невозможен: ведомый одними лишь представлениями о чудесном, человек «вскоре увидел бы себя на краю погибели»44. Но даже и не последовательное осуществление религиозных предначертаний, которое только и возможно практически, не сулит человечеству, как показывает Бертло, ничего хорошего.
Бертло не согласен и с предложением некоторых теологов поделить метод познания между наукой и религией. «Научный метод,— пишет он,— признан опытом отдаленнейших веков, как и веков новейших, единственным верным путем для приобретения знаний. Не существует двух источников истины — одного, идущего из глубины
41 К. А. Тимирязев. Соч. т. V. М., 1938, стр. 285.
42 М. Бертло. Наука и нравственность. М., 1898, стр. 27. 43 Там же, стр. 28—29.
44 Там же, стр. 30.
32
непознаваемого, и другого, берущего начало из наблюдения и опыта, внешнего и внутреннего» 45.
Бертло не ограничивался устной и печатной пропагандой превосходства науки над религией. В течение своей долгой жизни он занимал ряд видных общественных и государственных постов, в 1886—1887 гг. был министром народного просвещения. Это давало ему широкие возможности бороться за распространение научных знаний, за светскую школу, бесплатное начальное образование и т. д.
Впрочем, Бертло, как и другие естественнонаучные атеисты, крайне преувеличивал роль науки в жизни общества, считая ее панацеей от всех социальных бед и несчастий. Он полагал, что изменения, которые совершались в обществе начиная с самых ранних шагов цивилизации, получали первый толчок от одной науки, что только наука двигала вперед материальные и нравственные условия существования народов. Это было, конечно, явным преувеличением. Бертло не учитывал и того, что развитие самой науки определяется материальными условиями жизни общества и что ее воздействие на эти условия является обратным по своему характеру.
Примером воинствующего атеизма естествоиспытателя может служить дело об отлучении от церкви академика А. А. Маркова (1856—1922). Крупнейший русский математик, ученый с мировым именем, обогативший науку в области теории чисел, теории вероятностей и математического анализа, человек прогрессивного мировоззрения, сторонник материализма Марков был убежденным противником религии. Когда Л. Н. Толстой был отлучен от церкви, Марков в знак протеста против гонений на великого писателя подал в синод прошение, в котором настаивал, чтобы его также отлучили от церкви. Он ссылался на свою книгу «Исчисление вероятностей», где было ш.гражено отрицательное отношение к библейским сказаниям, и подчеркивал, что не усматривает «существенной разницы между иконами и идолами» и не сочувствует «коем религиям, которые, подобно православию, поддерживаются огнем и мечом и сами служат им»46. После неудачных попыток «увещевать» ученого, чтобы избежать
45 М. Бертло. Наука и нравственность, стр. 30.
46 Дело об отлучении от церкви академика А. А. Маркова.—«Вопросы истории религии и атеизма», вып. II. М., 1954, стр. 401.
33
громкого скандала, синод был вынужден принять решение об отлучении его от церкви. При этом дело академика Маркова приобрело большой общественный резонанс.
Все это свидетельствует об известной динамичности естественнонаучного атеизма, о том, что он нередко сопровождается естественнонаучной критикой религии и сознательными атеистическими акциями.
Характеризуя естественнонаучный атеизм, нельзя не подчеркнуть, что ему наряду с отмеченными ранее свойственны и некоторые другие недостатки. Все они обусловлены самой сущностью этого атеизма, который ограничен рамками естествознания, не связан или слабо связан с философским материализмом и атеизмом. В условиях классово антагонистического общества естествоиспытателю нелегко преодолеть эту ограниченность. В прошлом многие естествоиспытатели не были знакомы с материалистическими философскими системами своего времени., В новый период истории естествоиспытатели капиталистических стран обычно имеют слабое представление о философии марксизма, в большинстве своем они далеки от рабо чего движения и марксистско-ленинских партий. Такой отрыв приводит ученых к непоследовательности в мировоззрении, путанице в теоретических вопросах.
Характерна в этом отношении противоречивость позиций известного немецкого биолога Эрнста Геккеля (1834-1919).
Геккель выдвигал и обосновывал по существу материалистические положения, отрицал существование каких бы то ни было сверхъестественных сил, подвергал критике религиозную идеологию.
Большую славу Геккелю как атеисту принесла его книга «Мировые загадки». Изданная в самый канун нынешнего столетия (1899), она в короткий срок была переведена на многие языки и неоднократно переиздавалась. Атеисты различных стран и поныне широко используют книгу Геккеля. Последнее русское издание ее увидело свет в 1937 г.47
В целом эта книга получила весьма лестный отзыв на страницах ленинского «Материализма и эмпириокритицизма», где один из разделов посвящен рассмотрению
47 Э. Геккель. Мировые загадки. М., 1937.
34
взглядов Геккеля. В. И. Ленин писал, что «Мировые загадки» вызвали бурю «во всех цивилизованных странах», что книга Геккеля «пошла в народ», «сделалась орудием классовой борьбы» 48.
Геккель не побоялся выступить против тех влиятельных кругов, которые, чпо его словам, «хотели бы удержать нашу духовную культуру по важнейшим вопросам на той, давно забытой стадии, на которой она находилась в средние века; они,— подчеркивал Геккель,— упорно желают оставатья под игом традиционных догм и требуют, чтобы разум склонился перед этим «высшим откровением»»49.
Во всеоружии естествознания Геккель без особого труда находил уязвимые места в системе религиозных построений и сосредоточивал на них свои критические нападки. Критика Геккеля была остроумна и во многих случаях неотразима.
Геккель обратил внимание на те пути, по которым совершалась эволюция религиозных представлений, и, вопреки утверждениям христианских теологов о совершенствовании религиозности, пришел к выводу, что современные религии не более истинны, чем те, на смену которым они пришли. Если религии древности в образах своих богов полностью копировали человека, то современные религиозные представления о невидимом существе, тем не менее мыслящем, говорящем и действующем по-человечески, еще в меньшей мере отвечают здравому смыслу. В религию вводится, «таким образом, парадоксальное понятие «газообразного позвоночного»» 50.
Геккель обстоятельно рассмотрел некоторые христианские представления, особенно превозносимые теологами за якобы присущее им «совершенство», и показал их полную абсурдность. Религиозные претензии на «бессмертие души» и «вечную жизнь» для смертного по своей природе существа, отнесение его в разряд «подобия божьего» ученый характеризовал как манию величия, которая неизбежно следует из необоснованного противопоставления человека бесконечной Вселенной и возвеличения его в качестве важнейшей части мироздания. Для того чтобы
48 В. И.Ленин. Поли. собр. соч., т. 18, стр. 370.
49 Э. Геккель. Мировые загадки, стр. 72. 50 Там же, стр. 73.
35
установить правильный масштаб между человеком и Вселенной, нужно, по мнению Геккеля, руководствоваться не этой религиозной притязательностью, а реальной космологической перспективой, согласно которой «так называемая «всемирная история», т. е. короткий промежуток в несколько тысячелетий, на протяжении которых разыгрывалась история человеческой цивилизации, составляет ничтожный эпизод в долгом процессе органической истории земли; эта же последняя, в свою очередь, является крохотным отрывком из истории нашей планетной системы; и подобно тому, как наша мать-земля есть лишь бренная солнечная пылинка в бесконечной вселенной, так и отдельный человек есть ничтожное зернышко плазмы среди тленной органической природы» 51.
Значительную работу проделал Геккель по развенчанию веры в бессмертие души. Ценность его критики прежде всего определялась широким привлечением имевшихся к тому времени данных естественных наук, шедших вразрез с религиозными постулатами. Геккель убедительно использовал материалы физиологии и патологии, свидетельства индивидуального и эволюционного развития. В книге Геккеля содержится сводка неоспоримых выводов естествознания. Человеческая «душа» — это не какая-то самостоятельная и независимая сущность, а функция мозга. Разрушение или повреждение отдельных участков мозга приводит к нарушению мышления, речи, деятельности органов чувств. В ходе индивидуального развития организма совершается изменение и его «души». А факты филогенеза, эволюции доказывают, что мозг человека вместе с присущими ему функциональными особенностями — следствие длительных преобразований мозга предшественников человека.
Экспертиза вопроса позволила Геккелю сделать заключение, что научные данные «показали полную несостоятельность старого догмата о «бессмертии души»; в XXвеке он уже не может быть предметом серьезного научного исследования, а разве лишь трансцендентной вер ы» 52. Однако, несмотря на то что теоретически с этим предрассудком было покончено, практически его существование продолжалось, причем в религиозном сознании пред-
51 Э. Геккель. Мировые загадки, стр. 75. 52 Там же, стр. 252.
36
ставление о бессмертии души по-прежнему рассматривалось как величайшая этическая ценность.
Геккель обратил внимание и на это. Он говорил, что хотя вера в бессмертие и соответствует естественному чувству возмещения, однако само это чувство лишено реального основания. Притязания на компенсацию не имеют каких-либо действительных гарантий. К тому же, если глубже вникнуть в представление о «вечной жизни» в раю, оно теряет всякую видимость привлекательности. Через мало-мальски продолжительный срок неизбежно наступило бы пресыщение такой жизнью. Вместо утешения мысль о вечной жизни становится страшной угрозой.
Столь же не обоснованы и религиозные спекуляции на стремлении верующих соединиться «в ином мире» со своими родными и близкими. Геккель показывает, что и в данном случае религиозное утешение страдает серьезным изъяном. Стремление к встрече с людьми, которые дороги, умеряется перспективой встречи с теми, кто был несимпатичен, отравлял земное существование. Не без юмора отмечает Геккель, что даже семейные отношения могут привести ко многим затруднениям: вряд ли многие супруги мечтают о вечном блаженстве в обществе друг друга еще и «на том свете».
В «Мировых загадках» Геккель убедительно продемонстрировал те грандиозные успехи естественных наук, которые были достигнуты в исследовании различных областей природы. Характерной особенностью, сопровождавшей рост знания, было усиление противоречий между наукой и христианством. «По мере того,— писал Геккель,— как славные успехи современного естествознания далеко оставляли за собой все научные завоевания предыдущих столетий, явно делались несостоятельными и все мистические мировоззрения, которые хотели подчинить разум игу так называемого откровения»53. Наступающая наука пробила обширные бреши в религиозном сознаний; недаром нападки церкви на науку в конце XIX столетия приняли, по словам Геккеля, особенно резкий и угрожающий характер. Выпады воинствующих церковников сопровождались духовным застоем и реакг цией в различных сферах общественной жизни.
53 Э. Геккель. Мировые загадки, стр. 347
37
Прослеживая столкновения между наукой и христианской религией по конкретным проблемам, раскрывая духовную тиранию церкви, ее нетерпимость к научной истине, Геккель подчеркивал, что борьба этой религии с наукой с самого начала «принципиально предопределялась тем, что христианство ставило веру выше разума и требовало слепого подчинения последнего первой, и тем еще, что оно считало всю земную жизнь подготовкой к жизни «на том свете», следовательно, отказывало в какой бы то ни было ценности научному исследованию» 54.
Своими атеистическими выступлениями Геккель заслужил ненависть реакционного религиозно-идеалистического лагеря. О переполохе, произведенном в этом стане книгой Геккеля, В. И. Ленин писал: «Нет числа тем теологам, которые ополчились на Геккеля. Нет такой бешеной брани, которой бы не осыпали его казенные профессора философии. Весело смотреть, как у этих высохших на мертвой схоластике мумий — может быть, первый раз в жизни — загораются глаза и розовеют щеки от тех пощечин, которых надавал им Эрнст Геккель» 55. После нескольких анонимных писем, клеймивших Геккеля как «безбожника», весной 1908 г. на престарелого ученого (ему в это время исполнилось 74 года) было совершено покушение.
Однако сам Геккель не признавал свои взгляды материалистическими и даже пытался отыскать в системе своих положений место для самого термина «религия». Ленин писал о Геккеле, что «он не только не отвергает всякой религии, а выдумывает свою религию (тоже что-то вроде «атеистической веры» Булгакова или «религиозного атеизма» Луначарского), отстаивая принципиально союз религии с наукой!» 56
Эти ошибки Геккеля Ленин связывал с отсутствием определенных партийных целей, желанием считаться с господствующим филистерским предрассудком против материализма, личными примирительными тенденциями относительно религии. Говоря о нетвердости Геккеля в мировоззренческих вопросах, Ленин отмечал его философскую наивность57. Это не значит, конечно, что Геккель
54 Э. Геккель. Мировые загадки, стр. 353.
55 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 18, стр. 370—371.
56 Там же, стр. 371.
57 См. там же.
38
был полнейшим невеждой в философии. Он читал произведения некоторых философов, в том числе и материалистов58, и даже ссылался на них в своих работах. Но он не был знаком с теми мыслителями, которые наиболее полно отразили в философских идеях современную ему эпоху. Диалектический материализм не затронул сознания Геккеля. Да и вообще его философские убеждения были слишком эклектичны и поверхностны, чтобы послужить солидным обоснованием его атеизма, дать ему прочную философскую оснастку. Атеизм и материализм Геккеля остались естественнонаучными. «Он,— писал Ленин о Гекке-ле, — издевается над всеми идеалистическими, шире: всеми специально философскими ухищрениями, с точки зрения естествознания, не допуская и мысли о том, будто возможна иная теория познания, кроме естественноисториче-ского материализма. Он издевается над философами с точки зрения материалиста, не видя того, что он стоит на точке зрения материалиста!» 59
Подобная непоследовательность свойственна многим естествоиспытателям, атеизм которых недостаточно или совсем не обоснован философски. Несомненно, она свидетельствует об известной слабости естественнонаучного атеизма.
Различные представители естественнонаучного атеизма имеют неодинаковые взгляды на религию. На достоинствах и недостатках их мировоззрения сказывается историческая эпоха, в которую они живут и трудятся, социальная среда, которая их окружает и к которой они принадлежат, их воспитание, индивидуальные судьбы. И все же недостаточная подкрепленность философией — общая черта естественнонаучного атеизма даже на той его стадии, которая связана с открытой антирелигиозностью.
Правда, любой естествоиспытатель — разумеется, если он ставит теоретические вопросы (а без этого, вообще говоря, нет науки),— не может полностью избежать философского влияния, даже если бы ему этого и хотелось. В «Диалектике природы» Ф. Энгельс писал об исследователях, пытавшихся пренебречь философией: «Естество-
58 См. М. Ф. Веденов. Борьба Э. Геккеля за материализм в биологии. М., 1963, стр. 25—30.
59 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 18, стр. 374.
39
испытатели воображают, что они освобождаются от философии, когда игнорируют или бранят ее. Но так как они без мышления не могут двинуться ни на шаг, для мышления же необходимы логические категории, а эти категории они некритически заимствуют либо из обыденного общего сознания так называемых образованных людей, над которыми господствуют остатки давно умерших философских систем, либо из крох прослушанных в обязательном порядке университетских курсов по философии (которые представляют собой не только отрывочные взгляды, но и мешанину из воззрений людей, принадлежащих к самым различным и по большей части к самым скверным школам), либо из некритического и несистематического чтения всякого рода философских произведений,— то в итоге они все-таки оказываются в подчинении у философии, но, к сожалению, по большей части самой скверной, и те, кто больше всех ругает философию, являются рабами как раз наихудших вульгаризированных остатков наихудших философских учений» 60.
Передовые направления в философии стимулируют развитие атеистических убеждений, укрепляют их, а реакционные сдерживают это развитие, создают препятствия на его пути.
Когда же в естественнонаучном материализме проявляется стремление замкнуться в самом себе, искусственно отгородиться от «философского окружения», то это опять-таки порождает целый ряд негативных последствий для него самого.
Может возникнуть мировоззренческий нигилизм, отрицание какого бы то ни было мировоззренческого значения философии для естествознания. Появляются позитивистские тенденции, утверждается, что естествознание вполне может обойтись без всякой философии, что оно само способно осуществлять функции философии. Однако естествознанию, сторонящемуся философии, в обществе, где господствуют идеалистические и религиозные идеи, невозможно устоять против их мощного напора; так что «изоляционистские» взгляды, несмотря на субъективные намерения их носителей, нередко самые благие, предоставляют теологии широкие возможности для вторжения в сферу естествознания.
60 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 524—525.
40
Другим распространенным последствием сепаратистских настроений в лагере естественнонаучного материализма является мировоззренческая претенциозность, проистекающая из попыток решить общие проблемы бытия в рамках естествознания. Социальные явления, представляющие собой особую сферу объективного мира, истолковываются в духе естественнонаучных исследований, к ним применяется мерка естествознания, социальные закономерности отождествляются с природными. В результате этих поползновений к универсальности естественнонаучный материализм приобретает черты примитивизма, упрощенчества.
Таков так называемый вульгарный материализм. Главными его представителями были немецкие естественнонаучные материалисты XIX в.— Л. Бюхнер, К. Фохт, Я. Молешотт. Несмотря на то что они активно пропагандировали достижения естественных наук и распространяли атеистические воззрения, их беспощадно критиковали основоположники диалектического и исторического материализма. В «Диалектике природы» Ф. Энгельс отметил два основных порока вульгарного материализма. Первый — «брань по адресу философии»61. Из-за этих нападок на философию вульгарные материалисты просмотрели крупнейшее завоевание философской мысли — диалектический метод. Как сказал позже В. И. Ленин, «петухи Бюхнеры, Дюринги и К0... не умели выделить из навоз-пой кучи абсолютного идеализма» «жемчужного зерна» — гегелевской диалектики 62.
Другой важнейший порок вульгарного материализма, по Энгельсу,— «претензия на применение естественнонаучных теорий к обществу и на реформирование социализма» 63. По поводу претензии Бюхнера судить о социализме и политической экономии на основании открытой Ч. Дарвином в мире животных и растений борьбы за существование Энгельс напомнил то место из произведения Гегеля «Энциклопедия философских наук», где речь идет о сапожном деле64. Гегель писал: «Соглашаются также, что для того, чтобы изготовить башмак, нужно
61 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 516.
62 См. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 18, стр. 256.
63 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 516,
64 См. там же, стр. 520.
41
изучить сапожное дело и упражняться в нем... Только для философствования не требуется такого рода изучения и труда» 65.
Таким образом, излишняя претенциозность, если она свойственна естественнонаучному материализму, жестоко наказывается: его вульгаризированные построения обнаруживают в этом случае все признаки некомпетентности и доморощенности — в гносеологическом плане и реакционности — в социальном.
Вульгаризация естественнонаучного материализма распространяется и на его спутника — естественнонаучный атеизм. Последний начинает топтаться на месте и повторять избитые истины. Говоря об атеизме вульгаризаторов, взявших на себя в 50-х годах прошлого века роль разносчиков материализма, Энгельс заметил: «Все дальнейшие успехи естественных наук служили им лишь новыми доводами против существования творца вселенной. Да они и не помышляли о том, чтобы развивать дальше теорию»66. Повторяя то, что было сделано до них Л. Фейербахом, вульгарные материалисты не смогли, однако, удержаться на его уровне. В. И. Ленин считал их «пигмеями и жалкими кропателями по сравнению с Фейербахом» 67. В их произведениях естественнонаучный атеизм переживал свое вырождение.
Недостатки и ограниченность естественнонаучного атеизма не мешают ему занимать довольно видное место в истории атеизма, а в капиталистических и развивающихся странах положительное значение его не исчерпано и в настоящее время.
Естественнонаучный атеизм не отгорожен китайской стеной от философского атеизма, так же как и естественнонаучный материализм — от материализма философского. Эволюция естественнонаучного материализма и атеизма к философии — явление не новое. Какая-то часть этого материализма и атеизма, иногда довольно значительная, проявляла эту тенденцию на различных этапах истории естествознания. В работах по истории философии, создаваемых философами-марксистами, исследуются и освещаются проявления естественнонаучного материализ-
65 Гегель. Соч., т. I. М.~ Л., 1930, стр. 21.
66 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 288.
67 В. И. Дейчи, Полц, собр. соч., т, 18, стр. 350.
42
мa, по своему содержанию и теоретическому уровню приближающиеся к философии68. Эта работа, которой пока еще положено только начало, несомненно будет продолжена.
Аналогичного подхода ждет и история естественнонаучного атеизма. О тяготении естественнонаучного атеизма к философии свидетельствует творчество некоторых ученых, подвергавших религию откровенной и прямой критике. Эта антирелигиозная критика нередко содержала предпосылки для перехода от атеизма философски стихийного к философски осознанному.
Выход атеизма естествоиспытателей за рамки естественнонаучного — и логически, и исторически — явление закономерное.
68 См. издания последнего времени: «История философии в СССР в пяти томах>-, т. 1—4. М., 1968—1971; Н. Ф. Уткина. Естественнонаучный материализм в России XVIII в. М.. 1971.
