Знание как интерсубъективно подтвержденное истинное убеждение
Возможно ли обрести надежное знание? Или же то, что, по нашему мнению, претендует на эту роль, сводится к простой иллюзии или самообману? Когда скептики пирронистского типа анализируют основания знания, они заключают, что оно покоится на бесконечной самонадеянности людей. Знание подобно карточному домику: если тронуть одну карту, он разваливается весь. Всякое знание, говорят они, смутно, ненадежно и бессмысленно, не существует стандартов для определения истины, поскольку все ее критерии терпят крушение в океане человеческой субъективности.
Тем не менее я полагаю, что, хотя знание и относительно, оно совсем не обязательно должно быть субъективным - хотя бы потому, что имеются достаточно эффективные критерии установления правомерности притязаний на обладание истиной. И эти критерии мы постоянно используем в нашей жизни. Знание не относится к фиксированной области сущностей. Оно не дает нам окончательной истины. Точно так же оно не может пониматься как полностью независимое от процесса изучения или открытия. Как мы уже могли убедиться, знание является продуктом поведенческого процесса активного ис-
86
следования. Глагол «знать» (know) более соответствует этому процессу, чем существительное «знание» (knowledge). Знание подразумевает функцию отношения, так же как и своего объективного референта. Понятие знания включает в себя взаимодействие. Оно предполагает субъекта или субъектов. Сказать, что мы знаем что-то, несомненно, означает, что это известно некоторому существу или существам, обладающим сознанием, осмысливающим, различающим, помнящим окружающую действительность и реагирующим на нее. Мало смысла говорить о знании, отвлекаясь от человека как живого организма, его поведенческой активности и реакций на те объекты и процессы, которые входят в доступную ему область взаимодействий. Познающий не пассивен. Знание — это не просто описание картины действительности, хотя для того, чтобы быть эффективным, оно должно опираться на внешний мир или, по меньшей мере, не быть полностью от него изолированным. Скорее это активный процесс действий и взаимообмена. Знание является инструментом, посредством которого люди решают свои задачи и достигают намеченных целей. Оно выступает как самое мощное из имеющихся у человека орудий действия.
Таким образом, знание обладает инструментальной функцией в человеческом поведении. Это не просто внутреннее состояние сознания, отделенное или отличное от своего объективного референта. Содержание знания включает некоторое неустранимое отношение к тому или чему, о чем или о ком нам что-то известно. Соответственно этому, существуют некоторые объективные «якоря» в реальном мире. Они позволяют отличать мечты, фантазии и вымыслы от вещей, существующих независимо от познающего. Конечно, в определенном смысле познающий может изучать фантазии и иллюзии, но в любом случае они имеют некоторое основание в рамках ментального эксперимента. Вместе с тем существуют субъективные психологические конструкции, они могут казаться реальными в рамках фантазий какого-нибудь субъекта и оказывать глубокое воздействие на его мировоззрение. Но они отличаются от утверждений об обладании такого рода знанием, которое имеет некоторого внешнего референта.
Сказать, что некто обладает знанием, означает, что то, что он знает, истинно. Истина включает некоторое знание относительно грубой действительности, независимой от потребностей и желаний познающего. Полезно провести различие между убеждением (belief) и знанием (knowledge). Мы можем верить, что нечто является истинным, однако наши убеждения могут оказаться ложными, и тогда они не равноценны знанию. Думая, что обладаем знанием, мы можем на самом деле пребывать в заблуждении, — например, быть уверены, что за ок-
87
ном идет снег, но ошибаться, если это не так. Только, если эти убеждения основаны на чем-то таком, что подтверждается независимыми от них данными, мы действительно обладаем знанием. Так что знание относится только к тем предметам личных или коллективных убеждений, которые оказыватся подтвержденными адекватными основаниями. Истинное убеждение эквивалентно [надежному] знанию только тогда, когда заявление о его истинности делается на основании поддерживающих его свидетельств и непротиворечивых логических суждений. Убеждением является любое состояние сознания, в котором мы утверждаем, что что-то здесь есть (something is the case). Быть убежденным в чем-то — значит утверждать, что имеет место реальный факт, к которому мы можем апеллировать. Убеждение — это нечто такое, на основе чего мы можем быть готовыми к действию.
Тем не менее существует различие между убеждением в том, что что-то имеет место, как описательным утверждением относительно природы, внешнего мира либо нас самих, и убеждением в чем-то как прескриптивной приверженностью идеалам. Я могу верить в то, что на островах Карибского моря обычно тепло и солнечно круглый год, и вопрос об истинности или ошибочности моей веры будет зависеть непосредственно от посещения их мною или другими людьми, от свидетельств тех, кто там живет, либо от внимательного изучения метеорологических данных. Совсем иное дело — сказать: «Я верю в свободное предпринимательство при социализме», поскольку здесь предполагается наличие не только фактуальных, но и некоторых нормативных факторов. Мы будем различать выражения «верю во что-то» (belief in) и «убежден, что» (belief that).
Многие люди бывают убеждены в своих верованиях, но эти верования могут измениться или оказаться ложными. Я могу быть убежден, что куриный суп моей бабушки может излечить от простуды. Только тщательная проверка способна подтвердить или опровергнуть мое убеждение. Если выяснится то или другое, у меня будет некоторая информация, ставшая частицей моих знаний. В этом случае я смогу утверждать, что знаю нечто в качестве факта, поскольку в состоянии подтвердить его действительность эмпирически. Различие между убеждением и знанием существенно, поскольку значительная часть убеждений, разделяемых многими, если не большинством, может быть всего лишь иллюзиями, фантазиями или просто заблуждениями. Однако люди могут упорно цепляться за свои верования, лелеять их и благоговейно следовать им, особенно религиозным и метафизическим убеждениям, даже если они очевидно ошибочны.
88
Существенное различие должно быть сделано между сугубо субъективными, внутренними или частными убеждениями, и такими, с помощью которых человек может общаться и совершить некоторое интерсубъективное взаимодействие. Некоторые наши убеждения могут быть изначально интроспективными, обращенными внутрь, личностными по своему содержанию и референту, т. е. такими, которые Я переживает в собственном жизненном мире и которые уникальны для него. Но поскольку мы живем в общем для всех мире, большая часть наших убеждений относительно объективной действительности или событий, происходящих в природе, может поддерживаться интерсубъективно. Если я утверждаю, что за окном высокая влажность, то я заявляю об этом, может быть, потому, что у меня испарина. Однако, поскольку я употребляю понятие «влажность», имея в виду определенные стандарты ее измерения, можно использовать определитель влажности воздуха, чтобы верифицировать это утверждение и определить ее процент.
Ч. С. Пирс справедливо обратил внимание на то, что мы определяем убеждения, по крайней мере в науке, в рамках сообщества исследователей, а не в одиночестве, во внутренней солипсистской самости. Мы разделяем коллективный опыт посредством транссубъективных стандартов измерения и развиваем независимые критерии проверки. В ряде случаев мы можем прийти к интерсубъективному соглашению, если объективные факты, полученные в ходе наблюдений или эксперимента, не позволяют решить возникшую проблему. Вопрос о том, кипит ли вода при температуру 100 градусов по Цельсию, или замерзает ли она при нулевой температуре, легко может быть решен, если мы выработаем единые условия проверки соответствующих утверждений. Всякий, кто понимает, о чем идет речь, легко может включиться в коллективный процесс подтверждения истинности таких утверждений.
В данном случае важно сконцентрироваться на смысле понятия «утверждение» (a claim)1, поскольку в мире социальных взаимодействий индивиды часто делают заявления и ищут их подтверждения. Таким образом, мы можем претендовать на то, что в данном утвержде-
1 Как представляется, особенность значения английского слова «a claim» (требование, претензия, притязание, утверждение и др.) в контексте рассуждений автора состоит в том, что «a claim» означает здесь не только то, что делается некоторое утверждение, но и одновременно делается заявление об истинности этого утверждения. То есть это утверждение типа: «Я считаю, что это так». Вместе с тем предполагается, что такое претендующее на истину заявление может и даже должно быть подвергнуто испытанию, проверке и расследованию и как таковое, т. е. и как факт самого заявления или утверждения, и как содержащаяся в нем информация. (Примеч. ред.)
89
нии что-то есть и что это что-то должно быть принято как истина. Но что именно? Некоторые считают, что Земля пустотела и что НЛО используют пустоты в центре нашей планеты как свои базы. Творчество писателей-фантастов поощряет их богатое воображение. Чтобы определить истинность такого рода убеждений, их следует проверять как притязающие на истину, особенно когда вопрос является спорным. В данном случае бремя доказательства лежит на той стороне, которая делает утверждение. Она должна показать, почему другие должны принять это убеждение как истинное. Ключевым является здесь определение условий, при которых мы можем разрешить этот спор. Притязания некоторых утверждений бывают столь неопределенны, что невозможно отыскать основания, при которых мы могли бы либо подтвердить, либо отвергнуть их. Если невозможно отыскать условий их фальсификации, то нужно признать, что эти утверждения находятся за рамками истины и не содержат в себе никакого реального содержания1. В каком-то смысле должны существовать некоторые основания, предъявление которых может быть принято как адекватное подтверждение истинности данного утверждения.
Знание, по крайней мере в идеале, — это истинное убеждение, интерсубъективно подтвержденное посредством его соотнесения с объективными, наблюдаемыми и проверяемыми факторам. Между тем мы постоянно сталкиваемся с утверждениями, которые бывает трудно опровергнуть или подтвердить, особенно если имеются ошибочные свидетельства в их пользу, например заведомо ложные показания. Утверждение, претендующее на объективно значимое знание, может быть ошибочным или по меньшей мере неподтвержденным. Мы убеждены, что что-то имеет место, и мы думаем, что мы знаем, что это. Более того, мы полагаем, что можем подтвердить это. Например,что Майк Тайсон был чемпионом по боксу в тяжелом весе или что Марк Шпиц выиграл шесть золотых олимпийских медалей по плаванию. Такие утверждения имеют как интерсубъективный источник, так и объективного референта. Но что создает адекватную почву, сви-
1 В данном случае Пол Куртц имеет в виду прежде всего принцип фальсификационизма Карла Поппера, согласно которому утверждение может иметь научный статус, если для него могут быть определены условия, в которых оно окажется ложным. Попросту говоря, существует неопределенно большое и открытое множество утверждений, истинность или ложность которых установить невозможно в силу характера самого утверждения, как бы заведомо исключающего его проверку. Скажем, я заявляю: если не произойдет какого-то несчастного или экстраординарного случая, то я проживу 150 лет. Это утверждение трудно проверить экспериментально здесь-и-теперь, так же как и экспериментально проверить, говорит правду или лжет мой сосед, который утверждает, что в созвездии Малой Медведицы живет его любимая тетушка. (Примеч. ред.)
90
детельства или основания для принятия утверждений о том, что убеждение истинно?
