Социологический довод: культурный релятивизм и этническая лояльность
Этот довод в пользу религии тесно связан с моральными аргументами. В данном случае имеются в виду те широкие социальные функции, которые имеет или может иметь религия. Религия не только структурирует наше моральное поведение и обеспечивает нас указаниями, как привить его нашим детям. Она заключает в себе набор социальных практик и традиций, поскольку религия и этничность, национальность и идентичность тесно переплетаются. Религия не просто идентифицируется с набором верований и практик, которые личность может или не может активно поддерживать, — она определяет, чем является личность в самом своем социальном измерении. Человек может быть членом епископальной церкви или баптистом, греческим православным или евреем, сторонником Римско-католической
226
церкви или индусом, и это весьма существенно для идентификации личности. Существует наследие, которое многие или большинство родителей и дедов передают с самого начала своим детям, как сознательно, так и бессознательно. Вырваться из лона церкви означает разрушить связи, соединяющие индивидуум с его семьей или социумом. Эти связи усиливаются родственными отношениями. Люди часто пользуются религией просто как социальным инструментом, не слишком вдаваясь в ее кредо или доктрину. Не доказательства теологов или философов привязывают человека к религиозной вере, а единокровие. Поэтому корни религий уходят в репродуктивный цикл рода. Ставить под вопрос религию человека означает ставить под сомнение его родовое наследие.
Хорошей иллюстрацией к этому послужила ситуация, которая возникла, когда один из моих коллег согласился написать статью в журнал «Фри Инквайери», посвященную критике церкви свидетелей Иеговы. Эта статья содержала серьезные обвинения в адрес этой довольно догматичной секты. К моему удивлению, автор настаивал на том, чтобы статья публиковалась под псевдонимом. Когда я спросил его, почему он этого хочет, он сказал, что не хотел бы причинить боль своим родителям. Они были верными приверженцами этой церкви и для них было бы ужасно узнать, что их собственный сын публично критикует их веру. Он не хотел подвергать испытанию их привязанность и любовь к нему.
В другом случае молодой еврей признался раввину, что не верит в Бога. Раввин ответил, что ничего страшного, лишь бы он оставался евреем. Таким образом, религия выполняет социальную функцию, и немаловажно, что она служит связующей и поддерживающей этнической силой. Многие евреи продолжают соблюдать запреты на определенные виды пищи, воздерживаются от работы по субботам, вступают в брак только с единоверцами, потому что иное поведение может разбить сердца их родителям, нарушить традиции. Религии требуют лояльности и верности. И иногда это оборачивается огромным давлением на отдельного человека. Спиноза отверг религию Ветхого Завета, но евреи из Амстердама предложили ему вернуться в лоно своей религии и не афишировать своих убеждений. Он отказался, был отлучен от веры и переживал это чрезвычайно болезненно, поскольку оказался изгоем по отношению к своему сообществу.
Скептик может заключить, что осторожность является важным элементом мужества и что следует соглашаться с требованиями религиозной культуры, по крайней мере внешне, чтобы избежать обвинений в ереси и предательстве. Пожалуй, лучше закрыть на что-то гла-
227
за, чем быть вырванным из своей социальной среды. Социальное давление может оказаться настолько сильным, что на карту будут поставлены не просто моральные правила, но и сам образ жизни. Манеры и привычки, язык и литература, правила супружества и способы достижения успеха, нормы допустимого сексуального поведения, ожидания и опасения, вознаграждение и наказание, — все это взаимосвязано и погружено в единый социально-религиозный контекст. Для большинства индивидуумов бывает трудно или невозможно разрушить и покинуть лоно этой социальности.
Приведенные выше аргументы, возможно, имеют смысл в изолированном обществе с консервативными традициями. В динамичном, быстро меняющемся и плюралистичном мире, в котором социальные структуры быстро трансформируются, у человека появляется много возможностей. Он может эмигрировать в другую страну, выучить другой язык, принять другую религию или жить как свободная и независимая личность. Этот выбор не ограничен рамками той или иной религии. Более того, мы обладаем сегодня возможностями сознательно модифицировать социальные системы, в которых живем, реструктурируя их. Мы можем издавать законы и на их основе реформировать общество. Если мы не можем жить вне его, то, во всяком случае, в наших силах попытаться подвести под него более рациональные основания. Так мы выходим на политический уровень жизни общества и стремимся определить социальную политику. Но являются ли политика и политические стратегии сами по себе субъективными и выходящими за пределы рационального контроля, т. е. вопросами власти и насилия, или же они поддаются объективной критике и контролю? Эти вопросы мы будем рассматривать в 10-й главе. Сейчас достаточно сказать, что политика не является просто делом вкуса или произвола, но и оставляет пространство для рациональной критики
