Психология верования
Безусловно, людям присуща явно выраженная потребность реализовать предельный потенциал своего разума в ходе познания природы, а также решения других проблем, с которыми они сталкиваются в жизни. Ясно, что мы нуждаемся в некотором познавательном контакте с миром, если намерены действовать и выживать в нем. Но рациональность — это не единственное наше жизнепроявление. Существуют другие импульсы, интересы и нужды человеческой природы, которые зачастую противоречат нашим познавательным способностям. Их искус бывает настолько сильным, что у нас вдруг возникает желание забыть о реальности и проглотить откровенную фальшивку. В особые моменты жизни возникает страстное желание не только принять невероятное за истину, но даже поклоняться ему, усмотреть в нем что-то сакральное. Скептический подход важен в жизни размышляющего человека, и он существен для обретения достоверного знания мира. К этому стремятся, по сути, все люди, особенно когда нужно решать реальные жизненные проблемы, то есть связанные с вопросами нашего выживания. Тем не менее лишь немногие способны строго и сознательно придерживаться принципов скептического отношения к себе и миру. Зачастую у людей нет ни особого желания, ни времени, чтобы критически проверять каждое претендующее на истинность утверждение и тщательно взвешивать вытекающие из него следствия. У многих людей может даже возникать негативное отношение к скепсису как методу исследования, особенно если он угрожает подорвать основы их убеждений, системы ценностей или религиозных взглядов. Возможно, лишь ничтожное меньшинство способно жить, последовательно руководствуясь принципами разума. Возможно даже, что такая жизнь — не более чем недостижимый идеал. Стандарты объективного исследования, рекомендованные В. К. Клиффордом, Б. Расселом и T. X. Хаксли — воздерживаться от суждений по поводу тех верований, для которых нет достаточных свидетельств, и принимать только несомненные, — чересчур радикальны для большинства людей. Доверчивость и вера, напротив, слишком часто господствуют в делах человеческих.
Сократ может служить историческим примером приверженности духу скептического исследования, так как он выявлял проблемы и определял идеи, чтобы как можно ближе подойти к истине. Однако он был принесен афинянами в жертву за то, что бросил вызов их «священным коровам». Иисус также был казнен. Но между этими истори-
232
ческими персонажами имеются значительные различия. Иисус рассказывал невероятные истории, настолько невероятные, что ему стали поклоняться, как божеству, в возникших после его смерти христианских церквах. Если Иисус искренне верил, что был сыном Бога, то у него не было настоящего контакта с действительностью. В свете скептического анализа его базовые утверждения оказываются очевидно ложными. Однако человечество предпочло слова Иисуса словам Сократа. В честь последнего было воздвигнуто не так уж много храмов. Его приверженцы оказались замкнутыми в сфере философии, в стенах гуманитарных факультетов университетов, а его влияние на историю ничтожно по сравнению с влиянием Иисуса. Обещание вечного спасения соблазнило людей отбросить свой критический разум. Почему доверчивость оказалась предпочтительнее рефлексивного скептицизма? Это остается загадкой. Решение, как мне кажется, следует искать в особенностях человеческой натуры. Если мы хотим понять, кто мы такие, нам нужно разгадать многое из того, что связано скорее с глубинами нашего существа, нежели только с корой головного мозга. Приматы, предки человека, эволюционировали на планете в течение миллионов лет. В долгой истории человечества господствовали суеверие и доверчивость; способность к скептическому исследованию люди развили в себе лишь недавно.
Объективный метод познания является идеалом. Когда он используется должным образом, то демонстрирует большую мощь и эффективность. Но, повторю, многие из нас не расположены распространять его на многие области своей жизни. Он рассматривается как угроза, поскольку не позволяет нам безоглядно отдаваться мечтам и принимать их за истину. История культуры зачастую ярко демонстрирует непримиримые противоречия между скептиками и верующими, математиками и мистиками, логиками и поэтами, деятелями и мечтателями, теми, кто провозглашает идеалом скептическое мышление, и теми, кто стремится ограничить его.
Скептическая критика официальных доктрин часто приносится в жертву двуличию и лицемерию. То обстоятельство, что в большинстве случаев еретики ставились вне закона, свидетельствует о глубоком расколе человеческой цивилизации, разрыве между разумом и верой, желанием быть осмотрительным и стремлением отбросить всякую осторожность. За языческими культурами Греции и Рима, в которых разум высоко ценился и ему ничто не угрожало, последовали средневековые времена засилья христианства, иудаизма и ислама, когда господствовала вера. Дух Возрождения, просвещения и Нового времени был отвергнут романтической реакцией, теологическим фун-
233
даментализмом и постмодернизмом. Итог очевиден: человеческие существа способны как к рациональности, так и к эмоциональности, и ни то, ни другое само по себе не может дать ответ, как должно жить. По мере того, как мы возвышаем разум, мощные силы внутри нас поднимаются, чтобы преодолеть или ограничить его влияние.
Ключ к пониманию того, почему людей соблазняют иллюзии и фантазии, лежит в нас самих. Вера в то, что разгадка вселенной тесно связана с человеческой судьбой, является, скорее всего, формой самообмана, коренящегося в нашей био-психо-социальной природе. Вместо того, чтобы спрашивать, существуют ли Бог, перевоплощение, бессмертие или другие паранормальные явления, мы должны были бы спросить, почему существует такое сильное стремление уверовать во все это. Мое детальное исследование «культов неразума», столь влиятельных в современном мире, привело меня к ряду неожиданных для меня выводов: во всех случаях, когда мы имеем дело с «культом неразума», приходится постулировать феномен «трансцендентного соблазна», искушения потусторонним, чтобы объяснить устойчивость и силу паранормального и религиозных мифов. Но этот искус тесно связан и с другими загадочными характеристиками человеческой психологии.
Первая необычная особенность природы человека состоит в том, что верование не обязательно должно являться истинным, чтобы быть убедительным. Действительно, большинство систем верований, которые провозглашались различными поколениями людей, живших по их законам и умиравших за них, фактически — явно ложные, однако люди разделяли их и защищали убежденно и страстно. Верующие не сознавали ошибочности своих верований — напротив, они думали, что их религиозные убеждения истинны, хотя эта истинность не была подтверждена ни фактами, ни логическими доказательствами. Заблуждения, иллюзии и фантазии, владевшие умами людей, в истории столь многочисленны, что на них, можно сказать, основана большая часть мировой культуры. Список ложных убеждений бесконечен: иудаизм, христианство, ислам, индуизм и мормонизм; астрология, френология, уфология и спиритизм; марксизм, фашизм и проповедующий абсолютное невмешательство в жизнь человека либертарианизм; знахарство и всякого рода шарлатанство; крестовые походы и войны во имя того, чтобы покончить со всеми войнами. Человеческая культура полна воздушных замков, и мы играем в них вместо того, чтобы созидать реальности. Эти «замки» являются продуктами нашего необузданного воображения и в особенности — нашей неизбывной тоски по иным мирам. Ткань человеческой цивилизации соткана из
234
различных нитей. В нее вплетены как гениальные пути, проложенные людьми к миру с целью его познания и разумного взаимодействия с ним, так и иллюзии и декорации, возводимые для того, чтобы ничто не мешало самообману.
Одно из характерных заблуждений заключается в том, что религиозные верования и всякого рода светские утопии якобы обладают познавательным статусом, что они основаны на тщательно проверенных истинных положениях. Чтобы избрать правильные указатели пути, вступив на которые, мы могли бы продвинуться далеко вперед, необходима особая осмотрительность и тщательная их проверка. Ведь так часто объективность отбрасывается под давлением наших страстей и непосредственных интересов. Верования как формы поведения перемешиваются с чувствами, желаниями, страхами и стремлениями. Система верований, даже ложных, может вобрать в себя все наши ценности и потребности и определить образ жизни. Однажды возникшая и внедренная во внутренний мир человека, она становится формой власти над ним, переходя от поколения к поколению и переживая своих создателей. Она столь глубоко встраивается в привычки и обычаи, что начинает вести собственную жизнь. Мы все оказываемся в колее наших культурных наследий. Основания глубоко укоренившихся в социуме систем верований обычно сомнительны, хотя их «надстройки», т. е. построенные на их основе литература, искусство и разнообразная практическая деятельность, могут иметь определенную степень достоверности.
Это не значит, конечно, что системы религиозных и утопических верований абсолютно лишены истинности. Они взаимодействуют с реальным миром и зависят от него. Но значительно чаще они — не более чем отражения не связанных с разумом и не прошедших его проверки человеческих желаний и интересов, хотя и взаимосвязаны с окружающей реальностью. По отношению к окружающему миру наши верования довольно часто являются не более чем продолжением наших собственных монологов. Подобные взгляды на реальность суть феномены, существующие лишь в наших глазах. Хотя такая оценка может быть осуждена как негативистски-скептическая, я думаю, что она в значительной степени справедлива по отношению к большинству наиболее значимых социальных институтов, к нашим религиям, политике, этике и праву. Эти институты устанавливают рамки нормативного поведения, они предписывают, как и во что верить, какими должны быть наше поведение и образ жизни. Верования являются не просто описаниями мира природы, независимыми от культуры, в которой мы живем, либо лингвистическими приемами, с помощью кото-
235
рых мы выражаем себя. Они не сводятся и к нашим эстетическим метафорам или ценностям, которые мы лелеем как нечто хотя и прекрасное, но искусственное или воображаемое. В данном случае приходится говорить не просто о дескриптивных истинах, но о том, как мы должны жить. И это «как» связано с коренными человеческими устремлениями. Вместе с тем большинство утверждений, претендующих на истинность и высказываемых в рамках религиозных систем и паранормальных представлений, приписывают вселенной то, чего на самом деле в ней не существует. Это чисто человеческие умозрительные конструкции. Именно в мире человека они имеют смысл и значимость. Спрашивается, существуют ли какие-либо объективные методы, с помощью которых мы могли бы проверить нормативные утверждения на истинность, или нам ничего не остается, кроме тотального скептицизма? Возможно ли выработать разумный образ жизни? Я хочу недвусмысленно подчеркнуть, что не существует таких вещей, как чистая наука. Наука сама по себе - нормативный способ поведения, приверженный определенным методам исследования и действия.
Оставляя на время (до 4-й части книги) рассмотрение этого непростого вопроса, я хотел бы сконцентрироваться здесь на анализе тех верований, которые касаются мира и претендуют на фактическую истинность. Хотя эти заявления напрямую относятся к другим областям нашего поведения, они покоятся, по крайней мере, на некоторых фактуальных основаниях. Последние, как уже говорилось, являются базисом надежного знания, поскольку поддаются экспериментальной проверке и могут быть соотнесены с реальным миром; все прочие конкуренты научного метода несостоятельны.
Но когда речь заходит о фактах, выясняется, что верующие склонны игнорировать отрицательные данные — такие, которые опровергают священные для них системы верований. Вот две иллюстрации. Как в астрологии, так и в христианстве весьма сомнительными представляются основные исходные положения, а именно: астрология утверждает, что наши характер и судьба определяются положением небесных тел в момент нашего рождения, а также местом рождения. Что касается христианства, то фактуальным по статусу, но недоказуемым на деле является утверждение, что Иисус — сын Бога и что благодаря вере в него мы можем обрести спасение и вечное блаженство. Хотя оба предположения являются, насколько я могу судить, ложными, миллионы людей живут по предписаниям этих вер, как если бы они были истинными. Как относиться к этому парадоксу? Почему таких убеждений люди держатся с отчаянным упорством, несмотря на многочисленные научные опровержения этих верований, притязаю-
236
щих на истину? Ведь приверженцы астрологии и христианства говорят, что верят в них именно потому, что они объективно истинны.
Давайте остановимся на астрологии. Вероятно, у нее больше приверженцев, чем у любой другой системы верований, хотя конкурирующие астрологические школы (западная, китайская и индийская) противоречат друг другу, а предсказания астрологов легко опровергаются астрономией, биологией, психологией и статистикой. Астрологические верования восходят ко временам древнего Вавилона и Египта. В западном мире их основы были заложены во II в. н. э. Птолемеем в его трактате «Тетрабиблос» и остаются до сих пор практически неизменными, несмотря на коперниканскую революцию и развитие современной астрономии. Классические астрологические системы постулируют, что Земля является центром Вселенной, а планеты, Солнце и Луна обращаются вокруг нее. Гороскоп базируется на времени и месте рождения человека и соответствующей им картине расположения небесных тел. Астролог якобы способен судить о космической обстановке и определить на ее основе психологические и физические характеристики человека и его судьбу.
Я не буду здесь заниматься детальной научной критикой астрологии. Хочу лишь отметить, что наиболее исчерпывающие проверки ее гипотез выявили их ложность1. На деле астрологи не могут дать точную характеристику личности, так же как и рекомендовать истинно благоприятные или неблагоприятные для нас действия. Когда-то астрологи играли важную роль при дворах правителей, утверждая, что могут толковать приметы и знаки, предсказывать подходящее время для сражений и направлять политику государств. Сейчас этого нет. Однако они все еще оказывают сильное воздействие на общественное сознание. Существует обширная популярная литература, пропагандирующая астрологию. Печальной приметой нынешнего научно-технологического времени является то, что астрологов сегодня больше, чем астрономов. К сожалению, о некоторых астрологических утверждениях вообще нельзя сказать, что они ложны либо истинны, т. е. их нельзя сфальсифицировать (по Попперу). В случаях, когда они поддаются проверке, они всегда и вне всяких сомнений оказываются ложными. Однако когда некоторые скептически настроенные ученые
1 Среди работ, содержащих научную критику астрологии, можно назвать статью: Geoffrey Dean. Does Astrology Need to be True? (Джеффри Дин. Нужно ли астрологии быть истинной?). Части 1 и 2 этой работы были опубликованы в журнале «Skeptical Inquires, Winter 1986-1987 and Spring 1987; см. также Roger Culver and Philip A. Ianna. Astrology: True or False? (Роджер Кулвер и Филип А. Панна. Астрология: Истина или ложь?) Buffalo, N. Y.: Prometheus Books, 1988.
237
пытались развенчать астрологию, они встречали враждебность со стороны не только астрологов, но и некоторых ученых, обвинявших их в «ограниченности» и «догматизме». Настойчивые попытки подтвердить астрологические прогнозы неизменно приводили к отрицательным результатам. Однако масса людей продолжает с полным доверием относиться к астрологии и следовать ее надуманным рекомендациям. Отчасти дело в том, что тут срабатывает другой принцип человеческого поведения: истинность астрологии и прочих паранормальных явлений существует в сознании верящего в них, поддерживается субъективными ожиданиями, предубеждениями, предпочтениями и интерпретациями, а не объективными свидетельствами. Я иногда называл это «принципом безразмерных носков». Сейчас продают носки, которые могут растягиваться до любого размера. Аналогичным образом астрологические предсказания способны самоизменяться и делаться истинными для человека, который им верит. Нечто подобное происходит и с «предсказаниями» сайкиков.
Профессор Рей Хаймен, психолог из университета Орегоны, провел изящный анализ так называемого «холодного чтения» (cold reading)1. Он показал, что определенные психологические факторы могут располагать людей к вере в предсказания сайкиков. Он посоветовал предпринимать «базовые чтения» (stock reading), которым каждый может научиться сам. Хаймен разработал свой метод в процессе предсказания будущего по линиям ладони. Он был поражен количеством положительных ответов, полученных от людей, чьи линии ладони он читал. Дружески, но скептически настроенный критик предложил Хаймену изменить свои предсказания на противоречащие правилам чтения судьбы по руке. Когда тот последовал его совету, то с удивлением обнаружил, что получил примерно столько же положительных откликов от испытуемых! Таким образом, ему удалось продемонстрировать зависимость способности прочитать характер и судьбу человека по ладони от авторитета того, кто это делает, и доверия к нему.
«Холодное» чтение отличается от «горячего», т. е. основанного на предварительно собранной информации о человеке, которую предсказатель получил в результате негласно проведенных расспросов. Использование подобной информации в данной ситуации было бы чистейшим мошенничеством. «Холодное» чтение, наоборот, осуществялется экспромтом. Человек может совсем не знать предсказателя, од-
1 Ray Нутап. 'Cold Reading': How to Convince Strangers That You Know All About Them (Рей Хаймен. «Холодное чтение»: Как убедить незнакомых людей, что вы все о них знаете), Zetetic (Skeptical Inquirer), Spring/Summer, 1977.
238
нако опыт зачастую оказывается успешным, так как предсказатель в процессе «чтения» высказывает столь общие суждения, что они могут быть применены почти к каждому. Действительно, многие или большинство людей могут согласиться с такими высказываниями: «Вы ведете себя правильно, но другие часто не понимают вас»; «Вам хотелось бы найти настоящих друзей, но иногда трудно найти человека, которому вы могли бы полностью довериться»; «Хотя вы часто делаете людям добро, вас недооценивают».
Аналогичным образом умный человек, занимающийся «холодным чтением», может высказать общие предположения относительно будущего своего клиента, некоторые из которых по теории вероятности, вполне возможно, сбудутся. Часто предсказатели внимательно наблюдают за поведением, выражением лица и другими визуальными подсказками, которые помогают им. Типичными в этом контексте могут быть такие высказывания.
«Я вижу, что в будущем году либо вы, либо кто-то из ваших друзей или родственников попадет в больницу» (шансы для этого 50 на 50).
«Вы глубоко опечалены по поводу любимого человека» (если пришла женщина в черном, можно предположить, что в семье кто-то умер).
В другой ситуации предсказатель может высказать тщательно взвешенное предположение: «Кто-то, кого вы хорошо знаете, умрет в будущем году» (увы, это случается почти с каждым). Или: «У вас имеются финансовые проблемы» (а у кого их нет?). Или: «Я вижу какую-то напряженность и суматоху, связанные с вашей работой» (такое бывает у большинства людей). «Я вижу новую романтическую привязанность на горизонте» (в предположении, что человек ищет чего-то подобного; если же ничего такого нет, то не исключено, что человек будет искать такую привязанность, и случится так, что предсказание сбудется). Весьма эффективной уловкой является следующая: «Я вижу букву «М». Вы знаете, кто это может быть? Майкл, или Маргарет, или Мери?» («Моя мама!» — воскликнул однажды человек в ответ на мое «холодное чтение».)
Из приведенных предсказаний субъект сам старается выбрать те, которые, как он верит, астролог или сайкик сформулировал наиболее близко к истине. Это может быть и своего рода самореализующееся пророчество, когда сам факт предсказания стимулирует его осуществление и в дальнейшем воображаемое становится реальным. Поэтому, хотя предсказатели не обладают никакими экстрасенсорными способностями, существует тенденция приписывать им таковые (особенно если предсказание сбывается). На уловки особенно легко попа-
239
даются те, кто склонен верить в астрологию или экстрасенсорные явления. Они заранее стремятся принять эти ничем не подтвержденные системы верований. Тот факт, что астрология оперирует сложной системой планетных конфигураций, добавляет ей таинственности и привлекательности в глазах клиентов.
Другой иллюстрацией этого принципа является стремление оправдать ранее созданную систему верований, выборочно используя подтверждающие ее данные. Если вы расист и верите, что ненавидимое вами меньшинство обладает возмутительными недостатками, то любое проявление такого недостатка укрепит вашу предубежденность. Если вы марксист-ленинец и верите в неизбежное крушение капитализма и победу пролетарской революции, любые отрицательные явления в экономике капиталистических стран будут трактоваться вами как указание на неизбежность его краха. Одним словом, если у вас имеется стройная система верований, то вами целенаправленно отбираются факты, призванные ее оправдать, тогда как данные, противоречащие ей, игнорируются. Система является для вас истинной, потому что вы верите в нее, и вы стремитесь выбрать примеры, которые ее подтверждают, укрепляя этим свою веру; на факты, способные ее подорвать, вы, наоборот, не обращаете внимания.
Причина этого заключается в том, что системы верований являются психологическими стабилизаторами, придающими жизни человека определенное значение, направленность и структуру. Все, что встречается на пути верующего, должно пройти сквозь призму веры и найти свое место в ней. Противоречащие ей данные должны быть отброшены, иначе возникнут нестабильность и беспорядок. Стандарты критичности и объективности игнорируются во имя сохранения всей «конструкции». Если нет новой системы убеждений и готовности ее принять, то подрыв существующей ведет к разрушению психического здоровья. В какие-то моменты истории старые системы представлений разрушаются, но на смену им приходят новые. Таким образом, системы верований обеспечивают отдельного человека или культуру в целом строгой и имеющей смысл системой убеждений. Даже не будучи истинными, они принимаются за таковые, потому что способны упорядочивать нашу жизнь, и в этом состоит их психологическая функция. Так, астрологическая система верований довольно удобна для многих людей, способных поверить, что их судьбы связаны с космосом и что время и место их рождения соотносится со звездными и планетными конфигурациями. Такого рода магические верования дают человеку определенное утешение в жизненных трудностях.
240
Третьей иллюстрацией желания верить является, как я уже говорил, то, что при определенных условиях люди игнорируют любые противоречащие их взглядам свидетельства, даже прибегая к фальсификации отдельных пророчеств, существенных для базового верования, ибо в противном случае это может подорвать их убеждения. В своей книге «Когда пророчества не оправдываются»1 Фестинджер, Рикен и Шахтер исследовали группу лиц, веривших, что приближается Армагеддон и что скоро наступит конец света. Основанием этого пророчества является Библия. Предсказанное событие не произошло. Это, казалось бы, должно было подорвать их веру. Однако она, напротив, укрепилась. Парадоксально, но с течением времени истинные приверженцы веры в конец света выдвинули то допущение, что предсказание было ошибочным именно в данном случае, но в принципе апокалипсис в будущем неизбежен. Является ли такая фальсификация свидетельством аномального поведения, странным курьезом отдельной, дезориентированной в своих ожиданиях группы? Нет. Ибо в истории существует множество примеров, подобных этому. В конце концов, в свое время конец мира предсказал сам Иисус, а апокалиптически и мессиански настроенные религиозные лидеры лишь повторяют его предсказание из поколения в поколение. Хорошим примером этого являются миллериты, религиозная секта, которая в 1844 г. сделала такое же предсказание о наступлении дня Страшного суда. Миллер указал дату конца света. Когда же он в положенное время не наступил, он «поправил» свою первоначальную дату. Конец света снова не наступил, и Миллер отказался от своих иллюзий. Многие предсказания являются весьма неопределенными, но в данном случае они были конкретными и, казалось бы, были опровергнуты, когда событие не произошло. Однако, как это ни парадоксально, его приверженцы остались при своем, и это привело к возникновению нового движения, известного под названием «адвентисты седьмого дня», которое выжило, несмотря на насмешки неверующих.
Фестинджер, Рикен и Шахтер обнаружили также, что многие люди сохраняют верность своим убеждениям даже после того, как их ожидания или пророчества не подтверждаются опытом. Они говорят, что это происходит в силу особого психического механизма, когда верование поддерживается «глубоким убеждением» и обладает определен-
1 Leon Festinger, Henry W. Riecken, and Stanley Schachter. When Prophecy Fails: A social and Psychological Study of Modern Groups That Predict the Destruction of the World (Леон Фестинджер, Генри В. Рикен и Стенли Шахтер. Когда пророчества не оправдываются: социальное и психологическое исследование современных предсказателей конца света). New York: Harper and Row, 1956.
241
ной «связью с действием». Для того чтобы наступило соответствующее психическое состояние, верующий должен взять на себя определенные обязательства по отношению к вере и ради нее предпринять определенные важные действия. И, что весьма существенно, верующий располагает социальной поддержкой, позволяющей ему противостоять отрицательному опыту и критике сомневающихся. Интересно, что данные, противоречащие вере, как кажется, лишь придают ей второе дыхание. Некоторые верующие даже переезжают на новое место жительства и там вновь посвящают себя ожиданию Второго пришествия, отодвинутому на какой-то новый момент будущего.
Это повторяется вновь и вновь. Распятием Христа христианство не закончилось. Точно так же убийство Джозефа Смита и его брата и обвинение их в многоженстве не положило конца движению мормонов. Явная неспособность марксистско-ленинских обществ в течение длительного времени обеспечить благосостояние их народов не разубедило верных приверженцев марксизма в том, что их дело правое и что их правота будет подтверждена историей. Их убежденность только укрепилась. Если в сердце человека укоренилось какие-то убеждение или чувство необходимости чего-то, то факты игнорируются, а убежденность, преодолевая все противоречащее ей, лишь усиливается и превращается в слепую и догматичную веру. Цепкая привязанность к заведомо фальшивым верованиям является иррациональной, говорят скептики, но это так часто происходит в человеческой истории, что стоит задаться вопросом: почему?
Существует четвертая психологическая особенность в поведении человека, которая привлекает наше внимание. Я имею в виду роль внушаемости в формировании позиций, мнений, верований и практической деятельности. Несомненно, что некоторые люди более склонны поддаваться внушению, чем другие. Однако отдельные харизматические личности могут оказывать столь сильное и драматическое влияние на людей, что слишком многие охотно принимают все их заявления за истину, следуют их приказаниям и даже отдают за них жизнь. Это особенно очевидно в области религии и в политики, где появляются мессианские лидеры, покоряющие и увлекающие за собой миллионы людей. Кажется, что эти лидеры оказывают гипнотическое воздействие на своих многочисленных последователей; они обладают таким магнетизмом, что доверчивые люди соглашаются буквально с каждым их словом. Томас Гоббс заметил, что если люди принимают, но тщательно «разжевывают» предлагаемые им небылицы, то могут и выплюнуть их, но если они проглатывают их целиком, то у них не остается возможности их продумать. Однако дело не только в
242
наивной доверчивости. Явление это слишком распространено. В каком-то смысле человек вообще является внушаемым существом. Многие человеческие связи и действия зависят от внушения, но несомненно, что существуют различные степени внушаемости.
Легкость, с которой действует внушение, может быть продемонстрирована в лабораторном эксперименте. Как я отмечал в 6-й главе при обсуждении вопроса о гипнозе, отдельные люди, возможно, не входят в особое «состояние транса», однако существует вероятность, что на их взгляды может влиять не только гипнотизер, но также идеолог или религиозный лидер. Внушаемость является широко распространенной чертой психики человека; она определяет наше культурное и социальное существование и является своеобразным скрепляющим нас цементом. Термин «внушаемость» может быть определен как предрасположенность человека рефлекторно откликаться на предлагаемые сообщения. Отклик включает изменение позиции, мнения, верования или поведения, и он происходит без критической оценки и воли на то человека. Борис Сайдис в классической работе по внушению определяет его как «вторжение идеи в разум, преодоление большего или меньшего сопротивления человека, в конце концов некритичное принятие идеи и почти автоматическую рефлекторную ее реализацию в голове человека. Внушаемость означает особое состояние ума, благоприятное для внушения»1.
Некоторые утверждают, что существуют внутренние психологические и биологические предпосылки внушаемости. Джон Ф. Шумейкер писал, что она может иметь определенную адаптивную ценность в борьбе за выживание вида2. Внушение позволяет людям преобразовывать реальность и самих себя, разряжать свои эмоции, отходить от традиций и поддерживать социальную сплоченность и контроль. Шумейкер показывает, что внушаемость повсеместна и наряду с религиозностью является чрезвычайно универсальным явлением. Он даже утверждает, что она обнаруживается во всех культурах и что без нее социальные конфликты и хаос были бы неизбежны.
С точки зрения скептиков-рационалистов, внушаемость являет собой особую проблему, она показывает, насколько глубоко влияние ир-
1 Boris Sidis. The Psychology of Suggestion (Борис Сайдис. Психология внушения), впервые опубликовано в 1898 г., репринтное издание в издательстве Arno Press в 1973 г.
2 См.: John F. Schumaker, ed., Human Suggestibility: Advances in Theory, Research, and Application {Джон Ф. Шумейкер, ред. Человеческая внушаемость: успехи в теории, исследовании и применении). New York and London: Routledge, 1991. Особое внимание следует обратить на 5-ю главу, см. также: John F. Schumaker. The Wings of Illusion (Джон Ф. Шумейкер. Крылья иллюзии). Buffalo, N. Y.: Prometheus Books, 1990.
243
рационального в человеческом поведении. Она предопределяет факт некритичного и автоматического принятия верований, то, что верования могут передаваться без адекватных логических или доказательных оснований. Все это ставит скептиков в затруднительное положение. Принцип реальности, который требует наличия свидетельств для утверждений, претендующих на истинность, легко отбрасывается, особенно когда дело касается веры. По-видимому, в человеке заложена глубокая потребность в порядке и гармонии, возможности окончательного разрешения вопроса, кто мы такие и чем наше земное бытие закончится. Может быть, в этом и разгадка нашей склонности верить? Страх — великий уравнитель. Он позволяет многим подавить в себе рациональность в пользу страстных исканий утешения и надежды. Там, где превалирует эта психологическая предрасположенность, требования к познавательной осмотрительности могут быть забыты.
Суммарный пятый фактор демонстрирует каждую из описанных выше характеристик человеческого поведения: если эмоциональный интерес достаточно силен, то люди сделают едва ли не все ради его удовлетворения. Я здесь говорю о принципе рационализации, когда свидетельства не в пользу веры могут углублять ее1.
Наше критическое мышление, кажется, «отключается» в ходе внушения. Внушение никоим образом не является результатом сознательного выбора или рационального подхода. Людей убеждают принять что-то или действовать соответствующим образом независимо от рациональных соображений. Некоторые отключают свои логические или критические способности, когда того требуют предлагаемые им задачи. Тут процесс логического мышления, рассуждения прекращается. Шумейкер называет это «диссоциативным откликом», реакцией личности с расщепленной психикой. Реальность искажается, либо нарушается адекватность восприятия, или же интерпретация становится крайне селективной, однобокой. Подавление наших познавательных способностей — процесс аномальный, но он является существенным элементом культурной и общественной жизни и осуществляется весьма тонкими способами. Властный лидер определяет верования и благодаря этому направляет практические действия людей.
1 Под термином «рационализация» здесь имеется в виду то, что вера может заставить разум служить себе, т. е. строить всякого рода изощренные спекулятивные логические и теоретические конструкции во имя самооправдания веры и иллюзорного устранения из нее явных иррациональностей, абсурда или очевидного противоречия между верой и жизнью, религиозными догмами и твердо установленными фактами. Таким образом, рационализация понимается как один из защитных механизмов (по Фрейду), как способ объяснить наше поведение себе и другим. (Примеч. ред.)
244
И это происходит в любой культуре. Каждая культура имеет свои системы поощрений и запретов, укрепляющие ее священные символы, метафоры, ценности и верования. Внушение является механизмом, с помощью которого мифы интегрируются в культуру, передаются будущим поколениям, постоянно разветвляются и углубляются.
В этом смысле харизматические вожди могут играть решающую роль. При этом они могут искренне верить в господствующую ортодоксию и, подобно другим, обманываться в отношении ее истинности. Однако в других случаях они могут сознательно лгать, изощренно лицемерить, быть искусными распространителями заблуждений. В некоем предельном случае это могут быть мошенники и плуты, жаждущие власти, славы и богатства, использующие любые лазейки для достижения своих целей. Они носят маски и снимают их только в приватной обстановке, в узком кругу ближайших сообщников или в своих спальнях. Но чаще всего имеет место смесь обмана и самообмана, когда личность сама начинает верить в свою избранность и непогрешимость. Такие люди способны использовать риторику и искусство внушения, и они преуспевают не только в убеждении широких масс и, возможно, собственного ближайшего окружения, но и самих себя. Это можно проследить на примере основателей империй, династий или огромных состояний. «Сделавшие себя» люди, становясь героями почитающей их публики, могут оказаться во власти мании величия и иллюзий относительно своих возможностей. Ярче всего это проявляется в области религии, где великие пророки превращаются в богов, прославляются, обожествляются и превозносятся благодарными последователями.
Чтобы внушение работало в широких масштабах, важно наличие пассивной и доверчивой аудитории. Необходим также драматический актер, берущий на себя роль харизматического лидера, за которым следуют остальные: Александр Македонский, Елизавета II, Наполеон, Линкольн, Гитлер или Сталин. В некоторых случаях они вдохновляют верующих только после своей смерти, когда, так сказать, развиваются движения во славу их наследия. Таковы Моисей, Иисус, Мухаммад и Маркс. Я был свидетелем внушения, доверчивости, обмана и самообмана в не столь масштабных формах — на сборищах, где защищались паранормальные верования. Здесь происходил одновременно как сознательный, так и невольный обман. Мошенник дурачил доверчивую публику, послушно верившую навязываемым ей трюкам.
В мировой истории существуют и исключительные примеры роли внушения, поскольку, как я указывал, внушаемость является всеобщей чертой человеческой цивилизации. Есть она и у студента, под-
245
павшего под обаяние профессора, у человека, которому торговец продал страховой полис, у клиента астролога или сайкика, читающего по линиям ладони, у влюбленного, очарованного возлюбленной, у суда, начавшего колебаться под действием красноречия адвоката, и у обычного человека, оказавшегося под влиянием друзей и соседей.
