Этический фаллибилизм
Этическому знанию присуща мера достоверности и мера заблуждения. Необходимо признать, что существуют альтернативные стили жизни и большое разнообразие человеческих ценностей и норм. Это предполагает понимание хрупкости условий человеческого существования, как и определенный скептицизм относительно возможностей достижения нами абсолютного морального совершенства. Этическая мудрость подсказывает, что жизнь полна неопределенностей, которые в каком-то смысле попускаются ее недетерминированностью. Мы очень редко, если это вообще когда-нибудь случается, можем быть в чем-либо абсолютно уверены. В жизни не так уж много фундаментальных основ, за которые можно было бы поручиться. Мы постоянно сталкиваемся с новыми вызовами, новыми проблемами и конфликтами, новыми открытиями и возможностями. Из-за экспансивного характера человеческого существования мы вечно сталкиваемся с двусмысленностями и неизвестностью. Никто не знает наверняка, что случится завтра, или в следующем году, или в течение следующего столетия. Мы можем делать предсказания и прогнозы, и они могут быть истинными или ложными. В научных изысканиях, как и в обычной жизни, мы устанавливаем закономерности и тенденции, обнаруживаем некоторый порядок в природе и обществе и на этой основе можем делать разумный выбор. Но, увы, жизнь полна сюрпризов: несчастный случай внезапно рушит все наши так хорошо продуманные планы; неожиданный ураган валит дерево на наш дом; что-то диковинное вторгается в наш жизненный мир. Существуют непонятные разрывы или случайности в цепи событий. Аномалии обрушиваются на нас подобно тайфуну или грозе и граду в разгар лета. Поэтому человек никогда не может полностью полагаться на свой опыт и успешные действия в прошлом. Всегда с чем-то приходится сталкиваться впервые. Нас осаждают дилеммы, парадоксы и головоломки. Мы можем столкнуться и с непреодолимыми различиями в характерах, и с мучительным выбором. То, что нас подстерегает, может быть ужасным. Мы можем потерпеть полный финансовый крах, или оказаться на грани банкротства, или, напротив, добиться ошеломляющего успеха, хотя нельзя бесконечно предпринимать героические усилия, не подрывая своих сил. Другие люди или общества могут бросить вызов
294
нашей гегемонии, и это может привести к конфликтам. Жизнь полна всякого рода противоречий. Добродетельный человек может стать жертвой коррупции; коррупционер может одуматься и перестать брать взятки; добрый — совершить жестокость; после ярких побед могут последовать позорные поражения. Каждое наше действие может быть встречено непредвиденным ответным действием. Жизнь полна печали и слез, смеха и радости.
Однако, говоря об этих неустранимых общих условиях и факторах человеческого существования, мы не можем уйти от необходимости совершать выбор, каким бы болезненным или драматическим порой он ни был. И то, что мы должны делать, зависит от ситуации. Нередко дилемма, с которой мы сталкиваемся, не имеет решения. Иногда мы вынуждены делать выбор между двумя явно плохими или очевидно хорошими вариантами решения проблемы. И если в первом случае мы не можем избежать зла, то во втором упускаем что-то хорошее. Тотальный скептик, циник или пессимист могут сказать нам, что любое усилие достичь утопии, или идеального совершенства, или нирваны иллюзорно и обречено на провал. Однако определенный оптимизм правомерен. Нас могут вдохновлять неуклонный прогресс и исторические подвиги людей. Этим мы обязаны таким достоинствам человека, как храбрость и стойкость, упорство и целеустремленность, решимость в преодолении препятствий, ресурсы критического разума (идущего рука об руку с состраданием и заботой), воля к достойной — насколько это возможно — жизни. Такую этическую позицию можно назвать мелиористской1. Она учит не рассчитывать на недостижимое в этой или следующей жизни, но позволяет действительно верить в то, что мы в состоянии улучшить условия существования человека и можем достичь сравнительно лучшего, если не абсолютного блага. Но чтобы преуспеть в жизни, необходимо постоянно опираться на этическую рациональность. Мы поступаем наилучшим образом, исходя из возможного для нас, из того, что есть и чего нет в открывающихся жизненных ситуациях. Выбирая, мы можем опираться на наше знание общих моральных норм, на моральное наследие человечества, на мудрость прошлых поколений. Но те, кто вступает на путь этического исследования, должны быть готовы изменить свои представления в свете меняющихся обстоятельств.
Процессы ревизии и эндемичность морали имеют место потому, что постоянно возникают и вступают в действие все новые и новые принципы человеческих отношений. Истории потребовались века,
1 От лат. melior — лучший. (Примеч. ред.)
295
чтобы окончательно покончить с рабством и начать освобождать женщин от мужского господства. Лишь сравнительно недавно стал общепризнанным этический принцип «все люди рождены равными в правах». В медицинской этике принципы «информированного согласия», «добровольного выбора» и «самостоятельности взрослого пациента» стали сегодня ведущими. Созвездие «прав человека» ныне признано повсеместно. Учась на основе опыта и делая открытия в науках и технологиях, мы постоянно пересматриваем наши этические ценности и принципы. Однако мы столь же неизменно встречаем моральных абсолютистов-консерваторов и реакционеров, с одной стороны, и анархиствующих новаторов-радикалов — с другой, которые стремятся заменить этическое исследование моральным фанатизмом.
Определенная степень скептицизма — необходимое противоядие от любых форм морального догматизма. Мы постоянно окружены уверенными в своей правоте моралистами, утверждающими, что они обладают Абсолютной Истиной, или Моральной Добродетелью, или Благочестием, или знают тайный путь к Прогрессу, и что они готовы передать свои убеждения всем остальным. Они надуваются от переполняющего их чувства собственного достоинства и обрушиваются на невежественных и аморальных грешников, не обладающих силой их моральной веры. Эти фанатики от морали стремятся подавить или уничтожить любого, кто окажется у них на пути. Они готовы спустить с цепи агрессивные догматические аргументы во имя Бога или Диалектики, или Расового Превосходства, или Грядущих Поколений, или Имперской Идеи. Скептицизм должен применяться не только к религиозным или паранормальным фантазиям, но и к другим формам моральных и политических иллюзий. Догмы особенно опасны, когда они используются, чтобы принудительно узаконить какую-то конкретную конфессиональную, партийно-политическую или корпоративную мораль, и берутся на вооружение мощными социальными институтами: государством, церковью или транснациональными корпорациями. Ад не обладает такой ярой жестокостью, которая исходит от достойных лишь презрения самоуверенных в своей непогрешимости фанатиков добра.
Лучшим противоядием от этого может быть умеренный скептицизм, готовность провести этическое исследование не только их морального усердия, но и нашего собственного, особенно когда мы испытываем искушение превратить результаты своих этических исследований в категорические предписания. Представленная здесь эпистемологическая теория, методологические принципы скептического исследования обладают важным моральным подтекстом. Признавая на-
296
шу собственную склонность к заблуждениям, мы тем самым учимся терпимо относиться к другим, принимать и признавать их непохожесть на нас, так же как и бытование множества самых разных жизненных стилей. Если мы готовы предпринять коллективное этическое исследование, то, возможно, в его процессе сможем лучше подготовиться к тому, чтобы признать за другими определенную степень свободы в реализации предпочитаемого ими стиля жизни. Если мы способны жить и давать жить другим, то наилучшим образом это может быть достигнуто в свободном и открытом демократическом обществе. Когда мы обнаруживаем, что в чем-то отличаемся друг от друга, то можем попытаться обсудить наши различия и, не исключено, достичь согласия; если же это практически невозможно, то нужно по крайней мере попытаться найти компромисс ради наших общих интересов. Метод этического исследования требует определенного рационального и открытого изучения наших собственных ценностей, так же как и ценностей других людей. Здесь мы можем попытаться изменить позиции путем обращения к когнитивным убеждениям и реконструировать их путем анализа соответствующих данных. Такие взаимные уступки в ходе конструктивной критики весьма существенны для гармоничного общения. Обучаясь понимать и ценить различные представления о достойной жизни, мы обретаем способность расширять рамки нашего собственного морального сознания, что, в свою очередь, еще больше способствует миру и согласию в человеческих сообществах различного уровня.
Этим я не хочу сказать, что ко всему на свете следует быть терпимым и что любая вещь так же хороша, как и всякая другая. Мы должны быть критичными ко всякого рода глупостям и абсурду, выступающим под личиной добродетели. Не следует равнодушно относиться к тому, что нетерпимо. У нас должно быть право в случае необходимости решительно противостоять тем антиценностям или порочным методам, которые, как мы считаем, основываются на ошибке, ложных представлениях, если они явно фальшивы и способны причинить вред. Но как бы там ни было, мы могли бы жить в лучшем мире, если бы сумели заменить слепую веру исследованием; эмоциональные подходы — осторожным обдумыванием, силу и войну — образованием и убеждением. Мы осознали бы силу разумного поведения, позитивную значимость ограничений, накладываемых нами на наше собственное животное начало, конструктивную необходимость сочетать холодный и бесстрастный интеллект с горячим сердцем.
Я прихожу к выводу, что в сфере нравственной жизни мы способны выработать комплекс мелиористских принципов и ценностей, так
297
же как и метод рационального подхода к проблемам морали и других норм. Существует форма евпраксии (eupraxia), или добродетельной жизни, которую мы можем познать и претворять на практике, и этот образ жизни может сопрягаться с Софией, или мудростью. Когда наши моральные суждения основываются на этическом исследовании, они оказываются наиболее эффективными для достижения высокого уровня совершенства и благородства или просто цивилизованного человеческого поведения.
