Некоторые натуралистические объяснения

Верующий, принимающий достоверность мистического опыта, часто несведущ в сравнительном научном анализе или не догадывается об альтернативных объяснениях мистического состояния. Разделяя религиозное мировоззрение, он считает теистические истолкования правдоподобными. Однако возможно несколько альтернативных естественных объяснений. Классические религиозные интерпретации появлялись в определенном культурном окружении, особенно в средневековый период. С переходом от религиозной к научной культуре, начинают преобладать естественные причинные интерпретации.

Возникает следующий интересный вопрос: каковы условия, необходимые для достижения мистического состояния? Ясно, что это состояние относительно редкий случай и требует огромных усилий. Это не отрицает того, что многие обычные люди сообщали о подобных мистическому опытах — опытах покоя и единения с природой. Но это не тот опыт, о котором сообщают великие мистики и святые.

Читая их жизнеописания, мы находим, что их опыт обычно включает долгий и тяжелый период подготовки к мистической кульминации. Во-первых, нужно сильное стремление к мистическому опыту, желание обнаружить Бога или достигнуть Нирваны. Во-вторых, интенсивное усилие жить духовной жизнью, включая постоянные молитвы и службы. В-третьих, мистик должен подавлять все физические желания, светские блага, сексуальные мысли или плотские прихоти. В-четвертых, мистик должен вести аскетическую жизнь самоотречения и самоконтроля. Это может включать в себя затворничество, ограни-

128

чепный сон, тяжелую работу, даже самобичевание и умерщвление плоти. В-пятых, мистики вообще живут изолированной и уединенной жизнью, в темных пещерах или в одиноких кельях, в отрыве от всего мира. Основой мистического опыта оказываются сенсорный дефицит, сексуальная подавленность и нарочитая уединенность; все это — существенные условия для появления психозов.

Теперь, согласно мистику, прямая дорога достижения желаемого состояния — это обращение внутрь себя посредством созерцания и медитации. Это можно начинать с пения мантр, повторения молитв, концентрации на одном объекте или переживании. Техникой йогов являются повторение и концентрация. Только так может произойти желаемая отрешенность. Последние исследования показывают, что состояние релаксации, близкое к мистическому опыту, может произойти вследствие концентрации внимания на любом объекте, без необходимости читать молитвы или мантры. Возникает предварительное состояние расщепления. И только после длительного и трудного пути мистик может достичь желаемого освобождения. Когда это происходит, он входит в состояние, подобное трансу, в котором сознание отделено от телесных ощущений. Происходит впетелесный опыт.

Св. Августин описывает это состояние как «среднее между сном и смертью». Он говорит, что «душа вовлечена в него так, что не чувствует телесных ощущений больше, чем во сне, но меньше, чем в смерти».1

И св. Григорий утверждает, что «разум высвобождает себя от вещей в этом мире и останавливает свое внимание полностью на духовных вещах». Он говорит, что «посредством огромного усилия» он испытывает моментальное восприятие «неохватного света». Затем «изнуренный этой попыткой» и ослепленный видением света, он «утомленный погружается в свое обычное состояние чтобы восстановить свои силы».2

Другие мистики испытывают впечатления, будто они летят по воздуху или взлетают. Св. Тереза рассказывает, что «часто

1 St. Augustine, De Genesi ad litterum, 26, 53. Цит. по: Butler, Western Mysticism, p.50.

2 St. Gregory, Benedictine Monachism. Цит. по: Butler, Western Mysticism, p.67.

129

мое тело словно бы становилось таким легким, что теряло весь вес». Она сознавала, как она «поднималась» над землей. Генрих Сузо также сообщает об ощущении «парения».1

Все эти общие формы переживания пребывания вне своего тела, о которых люди сообщают сегодня, находятся в сфере между гипногогическим и гиннопомпическим сном. Может быть поставлен вопрос, является ли воспаленная сосредоточенность на этих переживаниях симптомом душевной болезни? Эти опыты имеют сходство с состоянием психоза. Шизофреник часто выпадает из когнитивного соприкосновения с реальностью. Он может оказаться не в состоянии ясно различать объекты в пространственном и временном мире. Его нормальные восприятия нарушены. Его собственное ощущение самого себя может быть сомнительно или утеряно. Ему может казаться, что он находится вне своего тела, он может наблюдать себя как зритель или же считать себя растворенным в реальности. Шизофреники часто окутаны галлюцинациями и фантазиями. Время и речь могут лишаться своих обычных значений. В хорошо известном случае Фрейд описал психические реакции Даииеля Пауля Шребера, параноика, который верил, что находится в контакте с Богом. Шребер думал, что нервные окончания его мозга соединены с Богом. Он слышал голоса и видел эти окончания в форме лучей:

«Перед моим внутренним взором — лучи, которые являются как переносчиками голосов, так и трупным ядом, который должен быть выведен из моего тела, как длинные, вытянутые окончания они приближаются к моей голове с отдаленного места на горизонте... Сияющая картина моих лучей становится видимой моему внутреннему взору, когда я лежу в кровати не спя, но бодрствуя... »2

Я знал студента, который рассказывал о подобном «мистическом» опыте. Пожилой человек потерял из-за рака свою жену и ему приходилось воспитывал троих детей. Он потерял свою работу из-за «эмоциональных трудностей». Однажды он рас-

1 Цит. по: James H. Leuba, The Psychology of Religious Misticism, rev. ed.

Merrill, 1973), p. 135.

130

сказал, как его сознание внезапно очистилось. Мир был залит белым светом и у него не было ощущения времени — он чувствовал себя погруженным в покой. Через три дня он очнулся в психиатрической лечебнице. По-видимому, он бродил голым по улицам, но не помнил об этом. С тех нор его забирали в психиатрическую больницу, а когда к нему возвращалось восприятие и смысл этой жизни, выпускали из нее.

Одним из особенно интригующих аспектов мистической жизни является роль, которую в нем играет подавление сексуальности и символизм. В нем присутствуют две противоборствующие составляющие. Во-первых, подавление и фрустрация, ощущение, что удовольствия плоти, особенно сексуальные наслаждения, являются злом и грехом. Во-вторых, в мистической встрече есть видимая форма сублимации некоторого сексуального удовлетворения. Согласно Джеймсу Лейба, существуют глубокие психологические и органические потребности, которые помогают объяснять поведение мистиков.1 Существует стремление к «самоутверждению» и «самоуважению», желание «посвятить себя чему-то или кому-то», потребность в «привязанности и моральной поддержке», потребность в «покое, единодушии и единстве». И наконец, существуют «органические потребности» в «чувственном удовлетворении», особенно в связи с сексуальной жизнью. Христианские мистики находятся под влиянием двух идеалов монашеского христианства: «самоподчинения воле Бога и целомудрия». С одной стороны, существует идеал «самоотречения», в котором физический секс запрещен; с другой — требование покорно отдаться любящему и праведному Богу. Очень мало кто из выдающихся мистиков, если такие вообще были, вел нормальную супружескую и сексуальную жизнь: мистическая жизнь в прямом смысле выросла из расстройств и самоограничений. Она стала патологической реакцией на потребность сексуального удовлетворения посредством неадекватного высвобождения либидо.

Самой примечательной иллюстрацией этому является св. Тереза. Ее мистический опыт имел очевидные фаллические символы и оргазмические обертоны. Она говорит:

1 Leuba, Psychology of Religious Misticism, pp. 116-17.

131

«Я видела ангела близко от меня, с левой стороны, в телесной форме...Я видела в его руках длинное золотое копье, железный наконечник которого казался небольшим огнем. Мне казалось, что он иногда вонзал его мне в сердце и прокалывал мои внутренности. Когда он вынимал его, казалось, что он также вынимает и их и оставляет во мне огонь с великой любовью к Богу. Боль была так велика, что заставляла меня стонать, но сладость этой чрезмерной боли была столь превосходной, что я не желала быть избавленной от нее. Моя душа удовлетворена теперь ничем иным как Богом».1

Сходный сексуальный элемент обнаруживается в описании мадам Гиойон, французском мистике (1648-1717). «Я молю любви, которая потрясает, сжигает и оставляет в обморочном состоянии от невыразимой радости и боли», — восклицает она. Она говорит, что Бог отвечает на ее мольбы, воспламеняет ее страстью и после удовлетворения, еще дрожа каждым своим членом, она говорит ему: «О Бог, если бы ты позволил людям чувствовать то, что чувствую я, они бы очень скоро оставили свои ложные удовольствия, чтобы наслаждаться истинным блаженством».2

Пьер Жане, французский психиатр, лечил пациентку, одинокую женщину по имени Мадлен, известную своим мистическим опытом. Она рассказывала:

«Я чувствую себя зачарованной чистым и нежным объятием, которое обольщает все мое существо, невыносимый жар пронзает меня до глубины души... Плоть, мертвая для чувственных ощущений, остается живой для чистых и божественных удовольствий. Я засыпаю, нежно укачиваемая в объятиях Бога. Бог так сильно прижимает меня к себе, что Он вызывает страдание во всем моем теле, но к этой боли я не могу испытывать ничего, кроме любви..».

Мадлен в своих фантазиях о своей связи с Богом чувствует желание иметь детей: «Однажды она замечает, что ее соски воспалились, «потому что Он сосал их так много». Она Божья мать и кормилица, она позволяет Богу играть, она бранит его и т. д.».3

1 Цит. по: Evelyn Underbill, Mysticism (New York: World/Meridian, 1972).

3 Цитировано по: Adrew Neher, The Psychology of Transcendence (Englewood Cliffs, N.J.: Prentice-Hall, 1980), p. 113.

132

Элементы сексуальности присутствуют также у мистиков-мужчин, что позволяет предположить об их скрытой гомосексуальности. Статуи и картины почти обнаженного Иисуса в великих соборах Европы, возможно, стимулировали возникновение чувства возбуждения.

Св. Иоанн Креститель красочно описывает свое единство с Богом:

«О кроткое нежное прикосновение, Мир, Сын Божий, Который проникает нежно саму субстанцию моей души и мягко прикасается к ней, впитывает ее полностью в Божественной сладости... Сейчас в своем прикосновении к Богу душа испытывает свое пребывание в истине, хотя и не совершенно, чувствует предвкушение вечной жизни. Невероятно, что, когда мы верим так, как должны верить, это прикосновение наиболее вещественное и Субстанция Бога прикасается к субстанции души. Многие святые переживали это в своей жизни. Сладость наслаждения, которое испытываешь от этого прикосновения, превосходит всякое описание».1

Ян ван Рюйсбрук говорит:

«В этой буре любви борются два духа: Дух Бога и наш собственный дух. Бог через Святого Духа склоняет Себя к нам, и при этом мы касаемся любви... Это заставляет влюбленных растворяться друг в друге, прикосновение Бога и Его дары, наше любовное желание и наша отдача Ему: это осуществление любви. Этот прилив и отлив переполняет фонтан любви: тем самым прикосновение Бога и наше любовное желание становятся одной простой любовью... Мы не можем ни схватить, ни понять это безграничное Благо, которое мы испытываем и которое нас охватывает; и мы не можем войти в него сами по себе или путем наших упражнений. И потому мы так бедны сами по себе, но богаты в Боге.2

Св. Бернар описывает свой опыт как «мистический поцелуй» Христа. Если бы консерваторы читали католическую благочестивую литературу, они, возможно, сочли бы ее порнографической:

«[Поцелуй Его Уст] означает ничто иное, как вхождение Святого Духа... Невеста имеет смелость доверительно просить,

1 Цитировано по: Butler, Western Mysticism, p. 10.

2 Там же. р.8-9.

133

чтобы вхождение Святого Духа могло быть даровано ей под именем Поцелуя. Когда Невеста молится о том, чтобы ей был дан Поцелуй, она просит о том, чтобы ей была дана милость тройственного знания [то есть Отца, Сына и Святого Духа], насколько оно может быть воспринято в ее смертном теле... Этот дар выражает и свет знания, и благочестивую набожность.»1

Другой формой трансформации гомосексуальности является мазохизм. Во многих случаях мистик способен достичь сильнейшего восторга только после самоистязания и самобичевания. Церковь превозносила физические страдания. Она находила благодарных приверженцев, которые по своей воле и с чувством любви подчинялись ее требованиям.

Генрих Сузо (1300-1366), доминиканский монах, описывает свой опыт в «Автобиографии». Подобно другим монахам, он страдал от соблазнов. Он боролся против них, причиняя себе физическую боль и муки. Он думал, что только чрезмерным аскетизмом и истязанием плоти он может искупить свои грехи. Он рассказывал, что долгое время был способен достигать частых, даже каждодневных экстазов. Однако наконец пришло время, когда он понял, что не может продолжать этот путь и оставаться в живых. «Он был так изможден, что у него был только один выбор: умереть или прекратить эту практику». Он сообщает, что выбросил в реку все инструменты, которыми истязал себя.2

Интересно, что Маркиз де Сад и некоторые другие находили такое же удовольствие в садомазохистской боли, хотя они не называли ее «божественной». Церковь нередко рассматривала состояние психоза как имеющее мистический смысл и заключающее в себе знаки божественной милости и избранничества. Она стимулировала их установлением монашеской жизни, введением целибата, требованием строгих обетов целомудрия, вознаграждением покаяния и страданий и одобрением пассивности и покорности.

• Стецкевич М.С. - Свобода совести: Учеб. пособие
• Кондаков Н.П. - Иконография Иисуса Христа
• Коллектив авторов - Жречество и шаманизм в скифскую эпоху
• Сказкин С.Д. - Настольная книга атеиста