6. Вознаграждение в конце пути
Принц Острова Одиночества шесть дней и ночей оставался на золотом ложе со спящей королевой Туббер Тинти. Ложе помещалось на золотых колесах, которые непрерывно вращались Ложе катилось по кругу, не останавливаясь ни днем, ни ночью. На седьмой день он сказал: «Пришло время оставить это место». И он сошел с ложа и наполнил три сосуда водой из огненного колодца. В золотой комнате стоял золотой стол, а на столе лежала баранья нога и хлеб; и если бы все люди Эрина на протяжении двенадцати месяцев ели со стола, эта баранья нога и этот хлеб не убавились бы.
«Принц сел за стол, вволю насытился бараниной с хлебом и оставил их такими, какими нашел. Затем он поднялся, взял сосуды с водой, положил их в свою котомку и уже собирался выйти из комнаты, когда вдруг подумал: ‘Жаль уходить, не оставив чего – нибудь, чтобы королева могла узнать, кто здесь побывал, пока она спала’. И он написал письмо, сообщая, что сын Короля Эрина и Королевы Острова Одиночества провел шесть дней и ночей в золотой комнате Туббер Тинти, набрал воды из огненного колодца и поел с золотого стола. Положив письмо под подушку Королевы, он подошел к открытому окну, спрыгнул на спину своей худой и Косматой лошаденки, и та целым и невредимым доставила его Домой, миновав деревья и реку»136.
Легкость, с которой завершается здесь путешествие, означает, что герой выше простого человека, он королевской крови. Такая легкость характерна для многих сказок и всех легенд, в которых описываются свершения воплощенных богов. Там, где обычному герою предстояло бы испытание, избранный не встречает никаких препятствий и не делает никаких ошибок. Колодец – это Центр Мироздания, его огненная вода – это неразрушимая сущность бытия, кровать, безостановочно катящаяся по кругу, подразумевает Ось Мира. Спящий замок – это пучина, в которую погружается сознание во сне, где индивидуальная жизнь находится на грани растворения в огне однородной энергии: растворение в ней означало бы смерть; но отсутствие огня – это тоже смерть. Тема неиссякающей пищи (берущая свое начало в детской фантазии), символизирующая вечно животворные, формообразующие силы вселенского источника, является сказочным соответствием мифологического образа неистощимой щедрости пира богов. Сведение вместе двух великих символов – встречи с богиней и похищения огня – с предельной ясностью и простотой раскрывает статус антропоморфных сил в сфере мифа. Сами по себе они являются не конечной целью, а стражем, воплощением или носителем – живительным напитком, молоком, пищей, огнем – благодати нетленной жизни. Такой образ можно легко интерпретировать как изначально (хотя, вероятно, и не всецело) психологический; на самых ранних стадиях развития ребенка можно наблюдать признаки зарождения «мифологии», отражающей состояние вне превратностей времени. Они появляются как реакция, как спонтанный эффект защитных механизмов против страшных фантазий о; разрушении тела, которые осаждают ребенка, когда его отлучают от материнской груди137. «Ребенок реагирует вспышкой раздражения, и фантазия, которая сопровождает эти вспышки раздражения, состоит в том, чтобы вырвать все из тела матери... После этого ребенок боится возмездия за эти свои побуждения, то есть боится, что у него самого все будет вырвано изнутри»138. Беспокойство за целостность своего тела, фантазии о ее восполнении, безмолвная глубокая потребность в невредимости и защите от «злых» сил, грозящих нам изнутри и снаружи, начинают руководить развивающейся психикой; они сохраняются в качестве определяющих факторов и в последующей невротической и даже нормальной жизненной деятельности, в духовных стремлениях, религиозных верованиях и ритуальных обычаях взрослого.
Практика, например, знахаря, этого центрального ядра всех примитивных обществ, «зарождается... на основе детских фантазий разрушения тела с привлечением ряда защитных механизмов»139. В Австралии основная концепция знахарства заключается в том, что духи изымают внутренности колдуна и заменяют их галькой, кристаллами кварца, чем – то вроде веревки, а иногда еще и небольшой змеей, наделяя их силой140. «Первая формула сводится к фантазии (мои внутренности уже уничтожены), за этим следует реакция (мои внутренности – это не что – то разлагающееся, полное фекалий, а нечто не подвластное разложению, наполненное кристаллами кварца). Второй является проекция: ‘Это не я пытаюсь проникнуть в тело, а чужие колдуны, которые вводят субстанцию болезней в людей’. Третья формула – восстановление: ‘Я пытаюсь не разрушать внутренности людей, я исцеляю их’. Однако в это же время элемент первоначальной фантазии, относительно ценного содержимого, вырванного из тела матери, возвращается в виде техники врачевания: высосать, вытащить, стереть что – то с пациента»141.
Другой образ неподвластности разрушению представлен в народных представлениях о духовном «двойнике» – внешней душе, которую не затрагивают повреждения и утраты данного тела и которая пребывает в безопасности в некотором отдаленном месте142. «Моя смерть, – говорит один из таких устрашающих персонажей, – далеко отсюда и отыскать ее нелегко, она в широком океане. В этом океане есть остров, а на острове растет зеленый дуб, а под дубом – железный сундук, а в сундуке – маленький ларец, а в ларце – заяц, а в зайце – утка, а в утке – яйцо; и тот, кто найдет яйцо и разобьет его, в тот же час убьет и меня»143. Сравните со сновидением современной преуспевающей деловой женщины: «Меня выбросило на берег пустынного острова. Там оказался также и католический священник. Он пытался что – то сделать, чтобы перебросить доски с одного острова на другой, так чтобы по ним можно было пройти. Мы перешли на другой остров и там спросили женщину, куда я ушла. Она ответила, что я ныряю с какими – то ныряльщиками. Затем я пошла куда – то вглубь острова, где было прекрасное озеро, полное драгоценностей и самоцветов, и другая ‘я’ ныряла там с аквалангом. Я стояла там, глядя вниз и наблюдая за самой собой»144. Существует прелестная индусская сказка о Царской дочери, которая была согласна выйти замуж только за того мужчину, который найдет и разбудит ее двойника в Стране Солнечного Лотоса, на дне морском145. Прошедшего инициацию австралийца после женитьбы его дед подводит к священной пещере и показывает там небольшой кусок дерева с вырезанными на нем аллегорическими рисунками: «Это, – говорят ему, – твое тело; это и твое тело – одно и то же. Не переноси его в другое место, иначе тебе будет больно»146. Манихейцы и христианские гностики I ст. н. э. учили, что когда душа блаженного попадает на небеса, ее встречают святые и ангелы и преподносят ей ее «одеяние из света», которое сберегалось для нее.
Рис. 7 Исида дает душе хлеб и воду
Высшим блаженством для Нетленного Тела является длящееся беспрерывно пребывание в Неиссякаемом Молочном Раю: «Возвеселитесь с Иерусалимом и радуйтесь о нем, все любящие его! возрадуйтесь с ним радостью, все сетовавшие о нем, чтобы вам питаться и насыщаться от сосцев утешений его, упиваться и наслаждаться преизбытком славы его. Ибо так говорит Господь: вот, Я направляю к нему мир как реку, и богатство народов – как разливающийся поток для наслаждения вашего; на руках будут носить вас и на коленах ласкать»147. Даром «Все Исцеляющего», неистощимого соска является пища для души и тела, сердечный покой. Гора Олимп поднимается к небесам; боги и герои пируют там амброзией ( от греч.: а – не, pgoxog – смертный). В зале Вотана в горах четыреста тридцать две тысячи героев вкушают неиссякаемую плоть Сахримнира, Космического Вепря, и запивают ее молоком, что струится из вымени козы Хейдрун – она кормится листьями Иггдрасиля, Ясеня Мира На сказочный холмах Эрина бессмертный Туатха Де Данаан питается самовозрождающимися свиньями Мананнан, вволю запивая их элем Гвибне. В Персии в саду на Горе Хара Березаити боги пьют дающую бессмертие хаома, приготовленную из дерева жизни Гаокерена. Японские боги пьют саке, полинезийские – аве, ацтекские боги пьют кровь мужчин и девственниц. И спасенным в горнем саду Яхве подают неиссякающее восхитительное мясо химерных созданий – Бегемота, Левиафана и Зиза, и пьют они напитки четырех сладких рек Рая148.
Очевидно, что детские фантазии, которые сохраняются в нашем бессознательном, постоянно питают и миф, и сказку и учение церкви как символы нетленного существа. Это позитивный фактор, потому что разум чувствует себя в своей стихии < среди этих образов и как бы вспоминает что – то, уже известное ранее. Но это обстоятельство является к тому же и негативным фактором, ибо при этом чувства опираются на символы и яростно сопротивляются всякой попытке выйти за их пределы. Чудовищная пропасть между теми, по – детски блаженными массами, что наполняют мир набожностью, и тем, кто поистине свободен, открывается на границе, где символы отступают и остаются по ту сторону. «О вы, – пишет Данте, покидая Земной Рай, – которые в челне зыбучем, желая слушать, плыли по волнам вослед за кораблем моим певучим, поворотите к вашим берегам! Не доверяйтесь водному простору. Как бы, отстав, не потеряться вам! Здесь не бывал никто по эту пору: Минерва веет, правит Аполлон, Медведиц – Музы указуют взору»149. Здесь лежит линия, за которую мышление не выходит, за которой все чувства поистине мертвы: как последняя станция на горной железной дороге, откуда уходят альпинисты и куда они возвращаются, чтобы общаться с теми, кто любит горный воздух, но боится высоты. Невыразимое понимание неописуемого блаженства приходит к нам непременно облаченное в образы, напоминающие воображаемое блаженство детства; отсюда обманчивая детскость сказок. Отсюда также и неадекватность любого чисто психологического толкования150.
Изощренный юмор детских представлений, подвергнутых искусной мифологической обработке метафизического учения, великолепно передает один из наиболее хорошо известных великих мифов восточного мира: индусское предание о великой битве в начале времен между титанами и богами за напиток бессмертия. Прадавнее земное существо, Кашиапа, «Человек Черепаха», взял в жены тринадцать дочерей еще более древнего патриарха демиурга Дакши, «Бога Добродетели». Двое из этих дочерей, по имени Дити и Адити, родили соответственно титанов и богов. Однако в бесконечном ряде семейных распрей многие из этих сыновей Кашиапы были убиты. Но вот верховный жрец титанов великим аскетизмом и медитациями снискал благосклонность Шивы, Бога Вселенной. Шива наделил его способностью оживлять мертвых. Это обеспечило титанам преимущество над богами, что вскоре дало о себе знать в одной из последующих битвах. Боги в смятении отступили, и, устроив совет, обратились к верховным богам Брахме и Вишну151. И те посоветовали им заключить со своими братьями – врагами временное перемирие, во время которого они могли бы склонить титанов помочь им взбить Молочный Океан бессмертной жизни, чтобы добыть масло Амрита (Amrita: а – не, mrita – смертный) – «нектар бессмертия». Польщенные приглашением, которое они посчитали за признание своего превосходства, титаны с радостью согласились принять в этом участие; и таким образом началось эпохальное совместное приключение в начале четырех веков мирового цикла. В качестве «пестика» для взбивания была выбрана Гора Мандара Васуки, Царь змей, согласился быть веревкой, с помощью которой нужно было крутить гору Сам Вишну, в образе черепахи, нырнул в Молочный Океан для того, чтобы своей спиной поддерживать основание горы. После того как змею намотали на гору, боги ухватились за один ее конец, а титаны – за другой. И затем на протяжении тысячи лет вся чесная компания взбивала океан.
Первым с поверхности океана поднялся черный ядовитый дым, называющийся Калакута, «Черная Вершина», то есть высочайшая концентрация силы смерти. «Выпей меня», – сказала Калакута; и работу нельзя было продолжать до тех пор, пока не найдется кто – нибудь, способный выпить ее. Обратились к отстраненно сидящему в одиночестве Шиве. Величаво вышел он из глубоко сосредоточенной медитации и направился к месту взбивания Молочного Океана. Набрав настой смерти в кубок, он одним глотком осушил его и своей силой йога удерживал напиток в горле. Горло его посинело. Поэтому к Шиве обращаются как к «Синей Шее», Нилакантха.
Взбивание возобновилось, и вскоре из неистощимых глубин начали подниматься совершенные формы концентрированной силы. Появились Апсары (нимфы), богиня счастья Лакшми, молочно – белая лошадь по имени Уччайхшравас, «Громко Ржащая», жемчужина драгоценностей Каусиубха и другие замечательные вещи числом тринадцать. Последним появился искусный лекарь богов Дханвантари, держащий в руке луну, чашу нектара жизни.
И тут началась великая битва за обладание бесценным напитком. Одному из титанов, Раху, удалось украсть глоток, но он был обезглавлен до того, как жидкость прошла по его горлу; его тело истлело, а голова осталась бессмертной. Эта голова и сейчас непрестанно следует через небеса за луной, пытаясь снова схватить ее. Когда ей это удается, чаша луны легко проходит через рот и снова выходит из горла: вот почему бывают затмения луны.
Но Вишну, беспокоясь о том, чтобы боги не потеряли своего превосходства, превратился в прекрасную танцующую девушку. И пока титаны, которые были весьма похотливыми созданиями, стояли, застыв без движения, очарованные прелестями девушки, она схватила чашу – луну с напитком Амрита, немного подразнила их ею, а затем неожиданно передала чашу богам. Вишну тут же снова превратился в могущественного героя, встал на сторону богов против титанов и помог оттеснить врага к скалам и темным ущельям нижнего мира. Теперь боги вечно вкушают напиток Амрита в своих прекрасных дворцах на вершине горы Сумеру, в Центре мира152.
Юмор является критерием истинно мифологической тональности, в отличие от более буквальной и сентиментальной теологической. Боги, как и иконы, сами по себе не являются конечной целью. Их занимательные мифы переносят разум и дух не куда – то наверх к ним, а по ту сторону их, в пустоту, откуда более тяжеловесные теологические догмы кажутся не более чем педагогическими уловками: их функция – увести недалекий интеллект прочь от нагромождения конкретных фактов и событий в сравнительно возвышенную область, где в качестве последнего воздаяния мы можем наконец узреть все Бытие – будь то небесное, земное или инфернальное – преобразованным в подобие готового в любой миг рассеятся, периодически повторяющегося простого детского сна – блаженного и ужасного. «С одной точки зрения, все эти божества существуют, – ответил недавно тибетский лама на вопрос разумного западного гостя, – с другой – они нереальны»153. Ортодоксальное учение древних Тантр гласит следующее: «Все эти мысленно представляемые божества являются лишь символами, отображающими различные явления, что встречаются на Пути»154; это же утверждает и доктрина современных психоаналитических школ155.
То же самое метатеологическое понимание, по – видимому, подразумевается в последних строках Данте, где просветленный путешественник наконец – то способен проникнуть своим бесстрашным взором за педелы блаженного видения Отца, Сына и Святого Духа к единому Вечному Свету156.
Таким образом, богов и богинь следует рассматривать как воплощения и хранителей эликсира Бессмертного Бытия, но не как что – то Предельное в его первичном состоянии. Следовательно, то, что герой ищет в своей встрече с ними, это в конечном итоге не они сами, а их благосклонность, то есть сила их всеподпирающей субстанции. Эта и только эта чудесная энергия – субстанция и есть Нетленное; имена и образы богов, которые повсюду воплощают, распространяют и представляют ее, приходят и уходят. Это чудодейственная энергия молний Зевса, Яхве и Высшего Будды, плодородие дождя Виракоча, добродетель, провозглашаемая колокольным звоном во время Мессы, когда вершится причастие157, это свет окончательного просветления святого и мудреца. Ее стражи осмеливаются допустить к ней только должным образом проверенных.
Но боги могут быть слишком строгими, слишком осторожными, в этом случае герой должен хитростью выманить у них их сокровище. Таковой была задача Прометея. В таком расположении духа даже высшие боги кажутся злобными, скрывающими жизнь страшными существами, и герой, который обманывает, убивает или усмиряет их, чтится как спаситель мира.
Полинезийский Мауи отправился к Маху-ика, стражу огня, чтобы добыть у него его сокровище и отдать его человечеству. Мауи подошел прямо к гиганту Маху-ика и сказал ему: «Расчисть от кустарника это ровное поле, чтобы мы смогли померяться с тобой силами в честном соревновании». Мауи, следует сказать, был великим героем и мастером на всякие хитрости.
Маху-ика поинтересовался: «В какой же доблести и мастерстве мы будем с тобой соревноваться?».
«В мастерстве бросания», – ответил Мауи. Маху-ика согласился; тогда Мауи спросил: «Кто начнет?» Маху – ика ответил: «Я начну». Мауи дал свое согласие, и Маху-ика схватил Мауи и подбросил его в воздух; Мауи взлетел высоко и упал прямо в руки Маху-ика; снова Маху-ика бросил Мауи вверх, приговаривая: «Я брошу – подброшу – ты вверх полетишь».
Рис. 8 Покорение чудовища Давид и Голиаф Мучения Ада Самсон и Лев174
Мауи полетел вверх, и Маху-ика произнес следующее заклинание:
Лети вверх до первого уровня,
Лети вверх до второго уровня,
Лети вверх до третьего уровня,
Лети вверх до четвертого уровня,
Лети вверх до пятого уровня,
Лети вверх до шестого уровня,
Лети вверх до седьмого уровня,
Лети вверх до восьмого уровня,
Лети вверх до девятого уровня,
Лети вверх до десятого уровня!
Мауи несколько раз перевернулся в воздухе, полетел вниз и упал рядом с Маху -ика; тогда Мауи сказал: «Все веселье достается тебе!».
«Конечно же! – воскликнул Маху-ика. – А ты думаешь, что сможешь подбросить кита высоко в небо?».
«Я могу попытаться!» – ответил Мауи. И Мауи ухватился за Маху-ика и подбросил его вверх, приговаривая: «Я брошу – подброшу – ты вверх полетишь».
Маху-ика полетел вверх, и теперь Мауи произнес заклинание:
Лети вверх до первого уровня,
Лети вверх до второго уровня,
Лети вверх до третьего уровня,
Лети вверх до четвертого уровня,
Лети вверх до пятого уровня,
Лети вверх до шестого уровня,
Лети вверх до седьмого уровня,
Лети вверх до восьмого уровня,
Лети вверх до девятого уровня,
Лети вверх – прямо в небо!
Маху-ика несколько раз перевернулся в воздухе и начал падать вниз; когда он почти достиг земли, Мауи выкрикнул следующие волшебные слова: «Тот человек, что вверху, – пусть упадет прямо на свою голову!».
Маху-ика упал; его шея сложилась в гармошку, и Маху-ика умер. Герой Мауи тут же ухватил голову великана Маху-ика и отрубил ее, затем он завладел сокровищем пламени, которое он подарил миру158.
Самой замечательной сказкой о поиске эликсира в месопотамской добиблейской традиции является сказание о Гильгамеше, легендарном царе шумерского города Урука, который отправился на поиски кресса водяного, растения бессмертия, растения вечной молодости. Благополучно миновав львов, охраняющих подножия гор, и людей – скорпионов, сторожащих несущие на себе небо вершины, он оказался среди гор, в райском саду цветов, плодов и драгоценных камней. Устремившись вперед, он пришел к морю, окружающему мир. В пещере рядом с морем жила Сидури-Сабиту, воплощение богини Иштар, и эта женщина, пряча от него свое лицо, закрыла перед ним ворота. Но когда он рассказал ей свою историю, она пустила его к себе и посоветовала ему прекратить поиски и научиться довольствоваться радостями смертной жизни:
«Гильгамеш, зачем ты идешь этой дорогой? Той жизни, что ты ищешь, ты никогда не найдешь. Когда боги сотворили человека, смерть определили они человечеству в удел, а жизнь оставили в своих собственных руках. Насыть свое чрево, Гильгамеш; наслаждайся день и ночь; и каждый день готовь себе приятную забаву. И день и ночь будь весел и игрив; пусть одеяния твои будут прекрасны, тело омыто и чиста голова. Уважь дитя, что за руку тебя возьмет. Пусть будет счастлива супруга на твоей груди»159.
Но так как Гильгамеш продолжал настаивать, Сидури-Сабиту позволила ему пройти и предупредила об опасностях в пути.
Женщина посоветовала Гильгамешу отыскать перевозчика Урсанапи, которого он нашел, когда тот рубил деревья в лесу, охраняемый группой сопровождавших его людей. Гильгамеш разбил спутников перевозчика (они назывались «те, что радуются жизни», «те, что из камня»), и тот согласился переправить его через воды смерти. Это путешествие заняло полтора месяца. Перевозимого предупредили о том, чтобы он не дотрагивался до воды.
Далекая земля, к которой они приближались, была местом Жительства Утнапишти, героя первого потопа160, который обитал здесь со своей женой в вечном мире. Утнапишти издалека заметил на нескончаемых водах приближающееся одинокое маленькое суденышко и подумал про себя: «Почему ‘те, что из камня’, чья лодка, разбиты, и кто – то, не состоящий на службе моей, плывет в ней? Тот, что приближается разве он не человек?».
Высадившись на берег, Гильгамешу пришлось выслушать от патриарха долгий пересказ истории о потопе. Затем Утнапишти велел своей жене испечь семь хлебов и положить их у изголовья Гильгамеша, лежащего спящим у лодки. Утнапишти дотронулся до Гильгамеша, тот проснулся, и хозяин велел перевозчику Урсанапи отвести гостя к бассейну помыться и дать ему чистую одежду. После этого Утнапишти открыл Гильгамешу тайну растения. «Гильгамеш, нечто тайное открою я тебе и дам тебе свое наставление это растение подобно шиповнику в поле, шип его, как розы шип, вопьется в руку твою. Но если рука твоя до растения этого доберется, ты вернешься в родные земли».
Это растение росло на дне космического моря Урсанапи снова вывез героя в открытое море Гильгамеш привязал к своим ногам камни и нырнул161. Он устремился вниз, превосходя все рекорды выносливости, в то время как перевозчик оставался в лодке. Достигнув дна бездонного моря, ныряльщик сорвал растение, хотя оно поранило его руку, избавился от камней и устремился к поверхности. Когда он вынырнул на поверхность и лодочник втащил его обратно в лодку, Гильгамеш с триумфом произнес «Урсанапи, это то растение, с которым человек сможет обрести всю полноту жизненной силы. Я отвезу его в Урук, город овчарен. Его имя означает ‘В своей старости человек снова становится молодым’. Я отведаю его и снова обрету здоровье своей юности».
И они поплыли через море. Когда они пристали к берегу, Гильгамеш искупался в прохладном озерце и прилег отдохнуть. Но пока он спал, змея учуяла удивительный аромат растения, метнулась вперед и утащила его. Съев растение, змея тут же обрела способность сбрасывать кожу и таким образом возвращать себе молодость. А Гильгамеш, проснувшись, сел и заплакал, «и слезы текли по крыльям его носа»162.
И по сей день возможность физического бессмертия пленяет сердца людей. Утопическая пьеса Бернарда Шоу Назад к Мафусаилу, написанная в 1921 г, превращает эту тему в современную социобиологическую притчу. За четыреста лет до этого более педантичный Понсе де Леон в поисках земли Бимини, где он рассчитывал найти источник юности, открывает Флориду. А за столетия до этого и на большом расстоянии от этих мест китайский философ Ко Хун провел последние годы своей долгой жизни, изготавливая пилюли бессмертия. «Возьмите три фунта чистой киновари, – писал он, – и один фунт белого меда. Смешайте их. Высушите смесь на солнце. Затем подержите над огнем до тех пор, пока из этой смеси можно будет сформовать пилюли. Каждое утро принимайте по десять пилюль размером с конопляное семя. В течение года седые волосы потемнеют, сгнившие зубы заменятся новыми, а тело станет гладким и лоснящимся. Если старик будет долгое время принимать это снадобье, то превратится в юношу. Тот, кто принимает его постоянно, будет наслаждаться вечной жизнью и никогда не умрет»163. Однажды в гости к одинокому экспериментатору и философу явился его друг, но все, что он нашел, – пустые одежды Ко Хуна. Старец исчез, он ушел в царство бессмертных164.
Иллюстрация XIII. Ветвь вечной жизни (Ассирия).
Иллюстрация XIV. Боддхисаттва (Камбоджа)
Поиск физического бессмертия берет свое начало от ошибочного понимания традиционного учения. Основная же проблема, напротив, заключается в следующем расширить зрачок глаза, так чтобы тело, сопутствующее личности, не загораживало поле зрения. В этом случае бессмертие воспринимается как реальный факт «Вот оно, здесь!»165.
«Все вещи находятся в процессе развития, поднимаются и возвращаются. Растения расцветают, но только для того, чтобы вернуться к корню. Возвращение к корню подобно поиску покоя. Поиск покоя подобен движению навстречу судьбе. Движение навстречу судьбе подобно вечности. Познание вечности есть просветление, а непризнание вечности несет беспорядок и зло.
Познание вечности делает человека понимающим, понимание расширяет его кругозор, широкий кругозор приносит благородство, благородство подобно небесам.
Небесный подобен Дао Дао есть Вечный Разложения тела не следует бояться» (Лао Цзы, Дао дэ Цзин)166.
У Японцев есть пословица «Боги только смеются, когда люди молят их о богатстве». Благо, даруемое верующему, всегда соизмеримо с его достоинствами и характером его высшего желания благо – это просто символ жизненной энергии, приземленный до уровня сиюминутных запросов. Ирония, конечно же, заключается в том, что, хотя герой, завоевавший благосклонность бога, может просить его о благе полного просветления, все, чего он обычно ищет, – это продление жизни, оружие, чтобы убить соседа, или здоровье для своего ребенка.
Греки рассказывают о Царе Мидасе, которому посчастливилось заслужить обещание Бахуса исполнить любое его желание. Он попросил о том, чтобы все, к чему бы он ни прикоснулся, превращалось в золото. Когда Мидас ушел от Бахуса, по пути для пробы он сорвал веточку дуба, и та сразу стала золотой; он поднял камень, тот превратился в золото; яблоко стало золотым самородком в его руке. В восторге он приказал устроить великолепный пир, чтобы отпраздновать это чудо. Но когда он сел за стол и коснулся пальцами жареного мяса, оно превратилось в золото; вино, коснувшись его губ, стало жидким золотом. А когда его маленькая дочь, которую он любил больше всего на свете, пришла утешить отца в его несчастье, то она превратилась в прелестную золотую статую в ту же секунду, как Мидас обнял ее.
Муки преодоления собственных ограничений есть муки духовного роста. Искусство, литература, миф и культ, философия и аскетические дисциплины являются инструментами, помогающими индивиду переступить черту своих ограниченных горизонтов в нескончаемо ширящиеся сферы осознания По мере того, как он переступает порог за порогом, одолевает дракона за драконом, величие божества, к которому он взывает для исполнения своего высочайшего желания, растет и распространяется, в конце концов, на весь космос. И тогда, наконец, разум прорывается сквозь ограничивающую сферу космоса к осознанию, превосходящему все восприятия формы, – все символизации, всех богов – к осознанию неотвратимой пустоты.
Поэтому когда Данте делает последний шаг в своих духовных странствиях и приближается к предельному символическому видению Триединого Бога в образе Небесной Розы, ему суждено испытать еще одно просветление, сделав шаг за пределы образа Отца, Сына и Святого Духа. Он пишет: «Бернард с улыбкой показал безгласно, что он меня взглянуть наверх зовет; но я уже так сделал самовластно. Мои глаза, с которых спал налет, все глубже и все глубже уходили в высокий свет, который правда льет. И здесь мои прозренья упредили глагол людей; здесь отступает он, а памяти не снесть таких обилий»167.
«Туда не проникает глаз, не проникает ни речь, ни разум. Мы не знаем, не распознаем, как можно учить этому. Поистине, это отлично от познанного и выше непознанного»168.
Это высшее и предельное распятие не только героя, но и его бога. Здесь в равной мере прекращают свое существование и Сын, и Отец – как две личины, скрывающие то, чему нет имени. Ибо как плоды мечтаний, питаемые жизненной энергией одного мечтателя, являют нам лишь смутный рисунок наложения сложно и разнонаправленно устремленных векторов одной единой силы, так и все возможные формы всех сущих миров, будь то земных или божественных, отражают вселенскую силу одной и единой непостижимой тайны: силу, которая строит атомы и управляет орбитами звезд
Этот источник жизни образует саму сердцевину человеческого индивида, и человек откроет его в себе – если сможет сорвать скрывающие его покровы. Языческий германский бог Один (Вотан) отдал глаз за то, чтобы разорвать пелену света, заслоняющую знание этой бесконечной тьмы, а затем перенес ради него мучения распятия:
Знаю, висел я
в ветвях на ветру
девять долгих ночей,
пронзенный копьем,
посвященный Одину,
в жертву себе же,
на дереве том,
чьи корни сокрыты
в недрах неведомых169.
Победа Будды под Деревом Бо является классическим восточным примером такого подвига. Мечом своего разума он пронзил пузырь вселенной – и она превратилась в ничто. Весь мир естественного восприятия, а также континенты, небеса и преисподний традиционных религиозных верований распались – вместе с их богами и демонами. Но чудом из чудес явилось то, что, и распавшись, все, однако, затем возродилось, ожило и засияло в лучезарном свете истинного бытия. Воистину, даже боги спасенных небес, сливая свои голоса в дружном хоре, приветствуют человека – героя, который проник выше их, в ту пустоту, что была их истоком, их жизнью: «Флаги и знамена, стоящие на восточном краю мира, развернули свои полотнища до западного края мира; а стоящие на западном краю мира – до восточного края мира; стоящие на северном краю мира – до южного края мира; а стоящие на южном краю мира – до северного края мира; в то время как те, что стояли на земле, взметнули свои полотнища вверх, до самого мира Брахмы; а те, что стояли в Брахма – Мире, опустили до самой земли. Во всех десяти тысячах миров. Расцвели, благоухая, деревья; деревья в садах сгибались под тяжестью своих плодов; на стволах других деревьев расцвели лотосы стволов; на ветвях деревьев расцвели лотосы ветвей; на лианах – лотосы лиан; висящие лотосы – в небе; лотосы побегов пробились меж камней и поднялись семерками. Все десять тысяч миров уподобились гирлянде цветов, подброшенной в воздух, или же толстому ковру из живых цветов; между мирами все преисподние, протяженностью в восемь тысяч лиг, которые ранее даже свет семи солнц не в состоянии был осветить, теперь были залиты сиянием; океан глубиною в восемьдесят четыре тысячи лиг стал сладким на вкус; реки остановили свое течение; слепые от рождения прозрели; калеки от рождения исцелились; а путы и кандалы плененных разорвались и упали»170.
Примечания
1. Apuleius, The Golden Ass (Modern Library edition), pp. 131 – 141.
2. Knud Leem, Beskrlvelse over Finmarkens tapper Vblker (Copenhagen, 1767), pp. 475 – 478.
3. Женщины могут и не определить местонахождение шамана в мире ином, в таком случае его духу не удастся вернуться в тело. Или блуждающий дух враждебного шамана может вступить с ним в поединок и сбить с пути. Рассказывают, что многим шаманам не удалось вернуться (E.J.Jessen, Afhandling от de Norske Finners og tappers Hedenske Religion, p.31. Эта работа включена в книгу: Leem, op.cit., в качестве приложения с отдельной пагинацией.)
4. Uno Harva, Die rellglosen Vorstellungen der altaischen Vblker («Folklore Fellows Communications», No. 125, Helsinki, 1938), pp.558 – 559; Г.Н.Потанин, Очерки Северо – западной Монголии (СПб., 1881), т.IV, ее.64 – 65.
5. Geza Roheim, The Origin and Function of Culture (Nervous and Mental Disease Monographs, no 69), pp.38 – 39.
6. Ibid., p.38.
7. Ibid., p.51.
8. Underbill, op.cit., Part II, Chapter III. Сравните выше, с.63.
9. Wilhelm Stekel, Fortschritte und Technik der Traumdeutung, p. 124.
10. Svedenborgs Drommar, 1744, «Jemte andra hans anteckningar efter original – handsknfter meddelade af G E Klemming» (Stockholm, 1859), цит. в: Ignaz Jezower, Das Buch der Traume (Berlin: Ernst Rowohlt Verlag, 1928), p.97
Сам Сведенборг прокомментировал свое сновидение следующим образом: «Драконы такого рода, в которых невозможно узнать драконов, пока они не расправят крылья, символизируют ложную любовь. Я как раз пишу на эту тему».
11. Jezower, op.cit., p.166.
12. Плутарх, Фемистокл, 26; Jezower, op.cit., p. 18.
13. Stekel, Fortschritte und Technik der Traumdeutung, p.150.
14. Ibid, p 153.
15. Ibid, p 45.
16. Ibid., p208.
17. Ibid, p.216.
18. Ibid , p 224.
19. Ibid, p 159.
20. Ibid , p.21
21. Stekel, Die Sprache des Traumes, p.200. «Конечно, – пишет доктор Штекель – ‘быть мертвым’ здесь означает ‘быть живым’. Она начинает жить и полицейский ‘живет’ с ней. Они умирают вместе. Это проливает яркий свет на распространенную фантазию двойного самоубийства».
Следует также отметить, что это сновидение включает чуть ли не универсальный мифологический образ узкого, как клинок, моста, который мы встречаем в романтическом эпизоде спасения Ланселотом царицы Гиневеры из замка Царя Смерти (см. – Heinrich Zimmer, The King and the Corpse, ed. J.Campbell (New York: Bollingen Series, 1948), pp.171 – 172; D.L.Coomaraswa – my, «The Perilous Bridge of Welfare», Harvard Journal of Asiatic Studies, 8).
22. Stekel, Die Sprache des Traumes, p.287.
23. Ibid , p 286.
24. «Эта проблема не нова, – пишет К.Г.Юнг, – ибо во все времена до нас люди верили в богов в той или иной форме Только беспримерное обеднение символизма могло дать нам возможность вновь открыть богов в качестве психических факторов, то есть, архетипов бессознательного... Небо стало для нас космическим пространством физиков, а божественный эмпирей – светлой памятью о некогда существовавших вещах. Но ‘сердце горит’, а непонятное беспокойство грызет корни нашего существа» («Archetypes of the Collective Unconscious», ed clt., par.50).
25. Коран, 2 – 210(214).
26. S N Kramer, Sumerian Mythology (American Philosophical Society Memoirs, Vol.XXI; Philadelphia, 1944), pp.86 – 93. Мифология Шумера для нас, людей Запада, имеет особое значение; ибо она послужила началом вавилонской, ассирийской, финикийской и библейской традиции (последняя дала начало магометанству и христианству), а также оказала значительное влияние на языческие религии кельтов, греков, римлян, славян и германцев.
27. Или, как это сформулировал Джеймс Джойс: «...равные друг другу противоположности, развитые одной и той же силой природы или духа, как единственное условие и средство ее hlmundher проявления и поляризованные для воссоединения путем симфиза их антипатий» (Finnegans Wake р.92).
28. Jeremiah Curtin, Myths and Folk – tore of Ireland (Boston: Little, Brown and Company, 1890), pp. 101 – 106.
29. Выше, cc.’!!? – !!!?
30. Овидий, Метаморфозы, 138 – 252.
31. Ср.: J C.Flugel, The Psycho – Analytic Study of the Family («The International Psycho – Analytiral Library», No.3, 4th edition; London: The Hogarth Press, 1931), chapters xii and xiii.
«Существует, – отмечает профессор Флюгель, – очень широкая связь, с одной стороны, между понятием ума, духа или души и мужского принципа; и с другой стороны, между понятием тела или вещества (материя – то, что относится к матери) и идеей матери или женского начала. Сдерживание эмоций и чувств, относящихся к матери [в нашем иудейско – христианском монотеизме], в силу такой ассоциации привело к возникновению тенденции к недоверию, презрению, отвращению или враждебности по отношению к человескому телу, ко всему земному, к материальной Вселенной вообще, наряду с тенденцией превозносить и преувеличивать духовное начало, будь то в человеке или в общем порядке вещей. Вполне вероятно, что многие из наиболее выраженных идеалистических тенденций в философии значительной долей своей привлекательности для многих умов обязаны именно сублимации этой реакции, направленной против матери, в то время как более догматичные и ограниченные формы материализма, в свою очередь, наверное, представляют возвращение подавляемых чувств, , первоначально связанных с матерью» (ibid., p. 145, annot. 2).
32. Священные писания индуизма (Шастры) подразделяются на четыре класса (1) Шрути, которые считаются прямым божественным откровением; сюда входят четыре Веды (древние книги псалмов) и некоторые из Упанишад (древние философские книги); (2) Смрити, которые включают традиционные учения ортодоксальных мудрецов, канонические наставления для домашних ритуалов и некоторые трактаты относительно мирских и религиозных законов; (3) Пурана, которые в основном являются мифологическими и эмпирическими произведениями; в них затрагиваются вопросы космотонических, теологических, астрономических и физических знаний; (4) Тантра, тексты, описывающие методы и ритуалы поклонения божествам и овладения сверхчеловеческой силой. Среди Тантр есть группа особенно, важных писаний (называющихся Агамы), которые, как считается, были непосредственно открыты Вселенским Богом Шивой и его Богиней Парвати (Поэтому они называются «Пятой Ведой».) Они поддерживают мистическую традицию, известную в частности как «тантра», которая оказала значительное влияние на поздние формы индусской и буддийской иконографии Тантрийский символизм был перенесен средневековым буддизмом из Индии на Тибет, в Китай и Японию.
Нижеследующее описание Острова Драгоценных Камней основано на’ Sir John Woodroffe, Shakti and Shakta (London and Madras, 1929), p.39, Heinrich Zimmer, Myth and Symbols in Indian Art and Civilization, ed. by J.Campbell (New York: Bollingen Series, 1946), pp.197 – 211. Относительно изображения мистического острова см.: Zimmer, fig.66.
33. The Gospel of Sri Ramakrishna (New York, 1942), p.9.
34. Ibid, pp.21 – 22.
35. Standish H.O’Grady, Silva Gadelica (London: Williams and Norgate, 1892), Vol II, pp.370 – 372. Варианты, отличные от этого, можно найти в: Chaucer Canterbury Tales, «The Tale of the Wyf of Bathe»; Gower, Tale of Florent; The Weddynge of Sir Gawen and Dame Ragnell (mid – fifteenth – century poem); The Marriage of Sir Gawaine (seventeenth century ballad). См.: W.F.Bryan and Germaine Dempster, Sources and Analogues of Chaucer’s Canterbury Tales (Chicago, 1941).
36. Гвидо Гвиничелли ди Маньяно (1230—1275?), О милостивом сердце.
37. Антифон вечерни на праздник Успения Богородицы (15 августа) .
38. Уильям Шекспир, ГамлетЛ. II (пер. М.Лозинского).
39. Софокл, Трагедии, перевод С.Шервинского (М/ Худ.лит , 1988) 1675 – – 77
40. Shankaracharya, Vivekachudamani, 396 and 414 (Mayavati, 1932).
41. Jacobus de Voragine, The Golden Legend, LXXVI, «Saint Petronilla, Virgin». (Сравните со сказкой о Дафне ) Впоследствии Церковь, не желая представлять Св Петра как породившего ребенка, говорит о Петронилле как о девушке, находившейся под его опекой.
42. Ibid., CXVII.
43. Gustave Flaubert, La tentation de Saint Antoine (La reine de Saba). [«O прекрасный отшельник! Прекрасный отшельник!... Возложи свой перст на мое плечо – и будто бы огонь пробежит по твоим жилам. Обладание малейшей частью моего тела преисполнит тебя радостью, куда большей, чем завоевание целой империи» (Густав Флобер, Искушение святого Антония. – Прим ред.]
44. Cotton Mather, Wonders of the Invisible World (Boston, 1693), p.63.
45. Jonathan Edwards, Sinners in the Hands of an Angry God (Boston, 1742).
46. См. иллюстрацию IX. Символизм этого выразительного образа был прекрасно представлен Кумарасвами (Ananda K.Coomaraswamy, The Dance of Siva (New York, 1917), pp.56 – 66), и Циммером (Heinrich Zimmer, Myths and Symbols in Indian Art and Civilization, pp.151 – 175). Вытянутая правая рука держит барабан, его удары – это пульс времени, а время – это первый принцип созидания; вытянутая левая рука держит пламя, которое является пламенем гибели сотворенного мира; вторая правая рука застыла в жесте «не бойся», в то время как вторая левая, указывающая на поднятую левую ногу, находится в положении, символизирующем «слона» (слона, «прокладывающего дорогу через джунгли мира», то есть божественного проводника); правая нога покоится на спине карлика, демона «Незнания», обозначающего переход душ от Бога в материю, но левая нога поднята, обозначая освобождение души: левая нога – это нога, на которую указывает «рука – слон», и представляет она основание утверждения «Не бойся». Голова Бога уравновешена, безмятежна и спокойна посреди динамизма созидания и разрушения, который символизируется раскачивающимися руками и ритмом медленного притопывания правой ноги. Это означает, что в центре все спокойно Правая серьга Шивы мужская, левая – женская; ибо Бог включает в себя и находится выше любой пары противоположностей. Выражение лица Шивы не печальное и не радостное, а является ликом Недвижимой Движущей Силы, пребывающей вне мирской радости и боли и вместе с тем присутствующей в них. Волны буйно ниспадающих волос, длинных и непричесанных, как подобает индийскому йогу, разметались в танце жизни; ибо то, что составляет сущность радостей и горестей жизни, и то, что обретается посредством углубленной медитации, есть два аспекта одного и того же универсального, не – двойственного Существа – Сознания – Блаженства. Браслеты Шивы, кольца на запястьях и лодыжках и брахманскую нить – образуют живые змеи (Брахманская нить – это обычно хлопчатобумажная нить, которую в Индии полагалось носить представителям трех высших каст – так называемым дважды рожденным. Она надевалась через голову и правую руку таким образом, что лежала на левом плече и шла по телу (груди и спине) до правого бедра. Это символизировало второе рождение дважды рожденного, а сама нить представляла порог, или солнечную дверь, так что дважды рожденный обитал одновременно и во времени и в вечности). Это означает, что он прекрасен благодаря Силе Змеи – таинственной Созидательной Энергии Бога, которая является материальной и формальной причиной его само – проявления как внутреннего, так и в качестве вселенной со всеми ее существами. В волосах Шивы можно увидеть череп, символизирующий смерть, на лбу украшение Властелина Разрушения, а также полумесяц, символизирующий рождение и умножение, которые также суть его блага для этого мира. В его волосах также находится цветок дурмана – растения, из которого готовят опьяняющий напиток (сравните с вином Диониса и вином Обедни). В его локонах скрыт образ богини Ганга, ибо именно на его голову ниспадает с небес божественный Ганг, откуда затем дарящие жизнь и спасение воды мягко разливаются по земле для физического и для духовного возрождения человечества. Позу танцующего Бога можно рассматривать как символизирующую слог AUM ЗП или 32° , который является вербальным эквивалентом четырех состояний сознания и их сфер восприятия (А – сознание в состоянии бодрствования, U – сознание в состоянии сна, М – сон без сновидений, безмолвие вокруг священного слога – Неявленное Трансцендентное. Таким образом, Бог и в самом верующем, и вне его.
Такая фигура иллюстрирует функцию и значение рукотворного образа и показывает, почему для идолопоклонников не нужны были долгие проповеди. Верующий мог вникнуть в смысл божественного символа в глубокой тишине и в подходящее для него время. Кроме того, такие же браслеты, как на руках и лодыжках бога, носят и его поклонники, и означают они то же, что и браслеты бога. Они сделаны из золота, тогда как у бога – это змеи, золото – металл, не подверженный коррозии – символизирует бессмертие, бессмертие является таинственной созидательной энергией Бога, что и есть красотой тела.
Подобным образом в деталях антропоморфных идолов дублируется, интерпретируется и подтверждается множество других деталей жизни и местных обычаев. Так человек на каждом шагу получает поддержку для медитации. Он постоянно живет среди безмолвной проповеди.
47. Или «интер – эго» (см выше, с 101, примечание 45).
48. Сравните многочисленные пороги, которые преодолела Инанна, выше, сс. 111 – 112.
49. Четыре символических цвета, представляющие стороны света, играют значительную роль в иконографии и культе навахо. Это белый, синий, желтый и черный, обозначающие, соответственно, восток, юг, запад и север. Они соответствуют красному, белому, зеленому и черному на шляпе африканского бога – хитреца Эдшу (см с 50 – 51, выше), ибо Дом Отца, как и сам Отец, символизирует Центр.
Герои – близнецы подверглись испытанию символами четырех направлений, призванному выяснить, не присущи ли им изъяны и ограничения какой – либо из сторон света.
50. Matthews, op at , рр 110 – 113.
51. Овидий, цит пр , II, 327 – 328.
52. Kimmins, op at, р 218 – 219.
53. Wood, op cit, p 22.
54. Выше, с 23.
55. W Lloid Warner, A Black Civilization (New York and London Harper and Brothers, 1937), pp 260 – 285.
56. «Отец [то есть обрезающий] является именно тем, кто разлучает ребенка с матерью, – пишет доктор Рохейм – То, что отрезается у мальчика, по сути, является его матерью Головка мужского полового члена в крайней плоти – это ребенок в утробе матери» (Geza Roheim, The Eternal Ones of the Dream, pp 72 – 73).
Интересно отметить, что обряд обрезания до сих пор практикуется в мусульманстве и иудаизме, где женский элемент был тщательно изъят из официальной, строго монотеистической мифологии «Поистине, Аллах не прощает, чтобы Ему придавали сотоварищей, – читаем мы в Коране – Они призывают помимо Него только женский пол» (Коран, 4 116, 117).
57. Sir Baldwin Spencer and F J Gillen, The Arunta (London Macmillan and Co , 1927), Voll, pp 201 – 203
58. Roheim, The Eternal Ones of the Dream, pp 49.
59. Ibid , p 75.
60. Ibid , p 227, cit R and С Berndt, «A Preliminary Report of Field Work in the Ooldea Region, Western South Australia», Oceania, XII (1942), p 323.
61. Roheim, The Eternal Ones of the Dream, pp 227 – 228, cit D Bates, The Passing of the Aborigines (1939), pp 41 – 43.
62. Roheim, The Eternal Ones of the Dream, p 231.
63. R H Matheus, «The Walloonggura Ceremony», Queensland Geografical Journal, NS, XV (1899 – 1900), p 70, cit by Roheim, The Eternal Ones of the Dream, p 232.
64. В одном из зарегистрированных случаев двое мальчиков открыли глаза, когда не должны были этого делать «Тогда старшие мужчины, каждый с каменным ножом в руке, вышли вперед Склонившись над мальчиками, они вскрыли каждому из них вены Полилась кровь, и все другие мужчины издали крик смерти Мальчики безжизненно лежали на земле Старый wirreenuns (знахарь), окунув каменные ножи в кровь, прикоснулся ими к губам всех присутствующих Тела жертв ритуала Boorah были зажарены на огне Каждый мужчина, что присутствовал на пяти Boorah, съел кусок этой плоти, всем остальным видеть это не разрешалось» (К Langloh Parker, The Euahlayi Tribe, 1905, pp 72 – 73, cit by Roheim, The Eternal Ones of the Dream, p 232).
65. В отношении обнаруженной в современной Меланезии удивительно сохранившейся символической системы, по существу идентичной с таковой египетско – вавилонского и троянско – критского «комплекса лабиринтов» II тысячелетия до Р X , см John Layard, Stone Men of Malekula (London Chatto and Windus, 1942) У Фд Найт в своей книге – W F J Knight, Cumaean Gates (Oxford, 1936) – обсуждал явное сходство «путешествия в потусторонний мир» у малекула с классическим нисхождением Энея и вавилонянина Гильгамеша У Дж Перри – W J Perry, The Children of the Sun (New York E P Dutton and Co , 1923) – полагал, что свидетельства этой неразрывности культур можно обнаружить на всем культурном массиве, начиная от Египта и Шумера, через острова Океании вплоть до Северной Америки Многие ученые указывали на близкое соответствие деталей классических греческих и примитивных австралийских обрядов инициации, особенно Джейн Харрисон – Jane Harrison, Themis, A Study of the Social Origins of Greek Religion (2nd revised edition, Cambridge University Press, 1927). До сих пор не ясно, каким образом и в какие времена мифологические и культурные формы различных архаичных цивилизаций могли распространиться в самые отдаленные уголки земли; однако с уверенностью можно заявить, что лишь немногие (если вообще какие – либо) из так называемых «примитивных культур», изучавшихся нашими антропологами, имеют аборигенное происхождение. Как правило, это или местная адаптация или локальная вырожденная форма и невероятно древняя «окаменелость» обычаев, родившихся в совершенно иных странах, часто в намного более сложных обстоятельствах, и у других рас.
66. Еврипид, Вакханки, 526 и далее.
67. Эсхил, фр.57; цитирует Джей Хариссон {Themis, p 61) в обсуждении роли трещоток в классических и австралийских обрядах инициации. В отношении темы трещотки см.’ Andrew Lang, Custom and Myth (2nd revised edition; London: Longmans, Gree, and Co , 1885), pp 29 – 44.
68. Все они описаны и подробно обсуждены в Золотой Ветви Джеймса Д. Фрейзера.
69. К евреям, 9 – 13 – 14.
70. Le P.A Capus des Peres – Blancs, «Contes, Chants et Proverbes des Basumbwa dans l’Afrique Orientale», Zeitschrift fur afrikanische und oceanische Sprac – hen, Vol.III (Berlin, 1897), pp.363 – 364.
71. Коран, 10:32(31).
72. Выше, с.76 – 77.
73. Выше, с.51. Басумбва (сказка о Великом Вожде – Смерти) и вачага (сказка о Кьязимбе) – это народы Восточной Африки; йоруба (сказка об Эдшу) населяют западное побережье Нигерии.
74. Коран, 6:59, 60.
75. От Луки, 2:7.
76. Овидий, Метаморфозы, VIII, 618 – 724.
77. Коран, 2:109 (115).
78. Катха упанишада, 3:12.
79. Иов, 40:2 – 97.
80. Там же, 42:5 – 6.
81. Там же, 42.16 – 17.
82. Leon Stein, «Hassidic Music», The Chicago Jewish Forum, Vol.11, No.l (Fall, 1943), p 16.
83. Хинаяна буддизм (сохранившийся на Цейлоне, в Бирме и Таиланде) почитает Будду как человеческого героя, высшего святого и мудреца. С другой стороны, Махаяна буддизм (распространенный на севере) считает Просветленного спасителем мира, воплощением вселенского принципа просветления.
Боддхисаттва – это человек на пороге достижения состояния Будды: согласно точке зрения Хинаяна – это адепт, который в следующей реинкарнации будет Буддой; согласно точке зрения Махаяна (как будет видно из нижеследующих строк) – это тип спасителя мира, представляющий в частности вселенский принцип сострадания. Слово Боддхисаттва (санскрит) означает: «тот, чьим бытием или сущностью является просветление».
В Махаяна буддизме существует целый пантеон, в котором представлены во множестве Боддхисаттвы и прошлые и будущие Будды. Все они в той или иной мере вбирают в себя проявляющиеся силы трансцендентного, единственного Ади – Будды («Извечного Будды»), который является высшим возможным источником и крайним пределом всего бытия, висящим в пустоте небытия, подобно чудесному шару.
84. Prajna – Paramita – Hridaya Sutra, «Sacred Books of the East», Vol.XLIX, Part II, p 148; also p 154.
85. Vajracchedika («The Diamond Cutter»), 17, ibid., p 134.
86. Amitayur – Dhyana Sutra, 19; ibid , pp 182 – 183.
87. Ян – это светлый, активный, мужской принцип, а Инь – темный, пассивный, женский; в своем взаимодействии они есть первооснова, образующая весь мир форм («десять тысяч вещей»). Они исходят из Дао как источника и закона бытия и являются его проявлением. Дао означает «дорога» или «путь» Дао – это путь или ход развития вещей, судеб, космического порядка. Поэтому Дао есть также «истина» и «праведность». В своем единстве Ян и Инь как Дао обозначаются следующим образом ©. Дао лежит в основе космоса Дао присутствует в каждой сотворенной вещи.
88. «Для мужчин я Гермес; для женщин я Афродита; я ношу символы обоих своих родителей» (Anthologia Graeca ad Fidem Codices, Vol.11).
«Одна часть его от отца, все остальное у него от матери» (Martial, Epigrams, 4, 174; Loeb Library, Vol.11, p.501).
Овидий описывает Гермафродита в Метаморфозах(\М, 288 и далее) До нас дошло множество классических образов Гермафродита. См.: Hugh Hampton Young, Genital Abnormalities, Hermaphroditism, and Related Adrenal Diseases (Baltimore – Williams and Wilkins, 1937), Chapter I, «Hermaphroditism in Literature and Art».
89. См. – Платон, Диалоги («Пир»)
90. Бытие, 1:27.
91. См комментарии к Книге Бытия – Midrash Rabbah 8:1.
92. Выше, с.95.
93. Ср. с Джеймсом Джойсом: «в небесной канцелярии... уже нет браков, человек с нимбом, двуполый ангел, сам себе является женой» (Ulysses, Modern Library edition, p.210.
94. Софокл, Царь Эдип. См. также: Овидий, Метаморфозы, III, 324 и далее, 511 и 516. Относительно других примеров двуполых жрецов, богов или провидцев см. – Геродот, 4, 67; Теофраст, Характеры, 16, 10 – 11; J.Pinkerton, Voyage and Travels, chapter 8, p.427; «A New Account of the East Indies», by Alexander Hamilton, cit by Young, op.cit., pp.2 and 9.
95. Cm .: Zimmer, Myths and Symbols in Indian Art and Civilization, Figure 70
96. См.: иллюстрацию X.
97. См.: В.Spencer and F.J Gillen, Native Tribes of Central Australia (London, 1899), p 263; Roheim, The Eternal Ones of the Dream, pp.164 – 165. Нижнее надрезание искусственно образует гипоспадию, наподобие встречающейся у некоторых гермафродитов (См. портрет гермафродита в книге: Young, op. cit, p.20.
98. Roheim, The Eternal Ones of the Dream, p.94.
99. Ibid., pp.218 – 219.
100. Ср. со следующим образом Боддхисаттвы Дармакары: «Из его уст исходил сладкий и более чем небесный аромат сандалового дерева. Изо всех его волосяных пор поднимался аромат лотоса, и он был приятен каждому, благодатен и красив; наделен во всей полноте самым лучшим и ярким цветом. Также и тело его было украшено всеми добрыми знаками и отметинами, его волосяные поры и ладони его рук испускали все самое прекрасное – всевозможные цветы, фимиамы, благовония, притирания, гирлянды, зонтики, флаги, знамена и звуки музыки всевозможных инструментов. С ладоней его рук струились также всевозможные яства и напитки, пища простая и утонченная, и сладости, и всякого рода удовольствия и наслаждения» (The Larger Sukhavati – Vyuha, 10; «Sacred Books of the East», Vol. XLIX, Part II pp.26 – 27).
101. Roheim, War, Crime and the Covenant, p.57.
102. Ibid., pp. 48 – 68.
103. I Царств, 17:26.
104. Коран, 4:104.
105. «Ибо ненависть никогда не останавить ненавистью: ненависть можно остановить любовью, это древнее правило» (Buddhist Dhammapada, 1:5; «Sacred Books of the East», Vol.X, Part I, p.5).
106. От Луки, 627 – 36.
Сравните со следующим письмом христианина:
В год 1682 от Рождества Христова
Вам, мой старый и любимый Мистер Джон Хиггинсон: Сейчас в море находится корабль под названием Желанный, на борту которого 100 или более еретиков и злодеев, зовущихся квакерами, с В.Пенном, который является главным негодяем и стоит во главе их. Генеральный Суд в связи с этим препоручил святую миссию капитану брига Дельфин Малачи Хаскотту – ловко перехватить вышеупомянутый Желанный, как можно ближе к полуострову Кейп – Код, и пленить вышеупомянутого Пенна и его безбожную команду, дабы имя Господа Бога было восстановлено на земле этой новой страны, а не подвергалось глумлению в языческом культе этих людей. Большую прибыль можно получить, продав их всех на Барбадосе, где за рабов хорошо платят ромом и сахаром, и мы не только совершим благое дело для Господа, наказав нечестивых, но и принесем большую пользу Его Преосвященству и народу.
Ваш во Христе Коттон Мадер.
(См.: Robert Phillips, American Government and Its Problems, Houghton Mifflin Company, 1941; Karl Menninger, Love Against Hate, Harcourt, Brace and Company, 1942, p.211.)
107. См.: От Матфея, 22:37 – 40; От Марка, 12:28 – 34; От Луки, 10:25 – 37. Говорится также, что Иисус поручил своим апостолам «учить все народы» (От Матфея, 28.19), но не подвергать гонениям, не грабить и не преследовать святым законом тех, кто не станет слушать. «Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змеи, и просты, как голуби» (Там же, 10:16).
108. Доктор Карл Меннингер отмечает (op.cit., рр.195 – 196), что хотя еврейских раввинов, протестанских и католических священников в отношении теоретических расхождений по общим вопросам иногда еще можно примирить, то когда они начинают говорить о правилах и принципах достижения вечной жизни, их взгляды безнадежно расходятся «До этого момента программа безукоризнена, – пишет доктор Меннингер, – но если никто определенно не знает, каковы правила и принципы, все превращается в абсурд». Ответом на это, безусловно, является сказанное Рамакришной: «Бог создал различные религии для того, чтобы удовлетворить требования различных людей, стремящихся к Богу, различных времен и стран. Все учения – это лишь множество путей; но путь ни в коей мере не есть Сам Бог. Воистину, человек может прийти к Богу, если будет следовать по любому пути с искренней приверженностью... Пирожное с сахарной глазурью можно есть, начиная как спереди, так и с боку. В любом случае вкус его будет сладок» (The Gospel of Sri Ramakrishna, New York, 1941, p.559).
109. От Матфея, 7:1.
110. «Как разбойники подстерегают человека, так сборище – священников убивают на пути в Сихем и совершают мерзости... Злодейством своим они увеселяют царя и обманами своими – князей» (Осия, 6:9; 7:3).
111. Я не называю ислам, потому что здесь также учение проповедуется с точки зрения священной войны и таким образом искажается. Несомненно верно, что там, так же как и здесь, многим было известно, что истинное поле битвы разворачивается не в географическом пространстве, а в психологическом (ср.: Rumi, Mathnawi, 2. 2525: «Что означает ‘обезглавить’? Умерщвить плотскую душу в священной войне»); тем не менее общераспространенные и ортодоксальные положения как магометанского, так и христианского учений были настолько жесткими, что различение принципа любви в проповедях любого из этих вероучений требует очень тонкого прочтения.
112. Гимн Основных Заповедей Великого Святого и Боддхисаттвы Миларепы (ок. 1051 – 1135 н.э. См.: Tibet’s Great Yogi Milarepa (Oxford University Press, 1928), p.285.
113. Гимн Заповедей Йоги Миларепы, ibid., p.273. «Пустота Всех Вещей» (санскрит: ‘sunyafa, «опустошенность») означает, с одной стороны, иллюзорность природы ощущаемого мира, с другой стороны, неправомерность отнесения тех свойств, что могут быть известны нам из нашего восприятия мира ощущаемого, к миру Вечному.
В Небесном Сиянии Пустоты
Не существует даже тени вещи или идеи,
И все ж она наполняет все известные предметы;
Почтение Неизменной Пустоте.
(Гимн Миларепы в восхваление своего учителя, ibid., p. 137.)
114. Avalokita (санскрит) означает «смотрящий вниз», но также «видимый»; isvara – «Бог»; отсюда «Бог.Взирающий Вниз [с Состраданием]», есть и «Бог, Видимый [Внутри]» (в санскрите а и i объединяются в е; отсюда Avalokites – vara). См.: W.Y.Evans – Wentz, Tibetan Yoga and Secret Doctrine (Oxford University Press, 1935), p.233, note 2.
115. Эта же идея часто выражается в Упанишадах; то есть «это я отдает себя тому я, то я отдает себя этому я. Таким образом они обретают друг друга. В этой форме оно познает тот мир, в той форме оно воспринимает этот мир» (Aitareya Aranyaka, 2. 3. 7). Мистикам ислама это также известно: «Тридцать лет всевышний Бог был моим зеркалом, теперь я – сам себе зеркало; то есть тем, кем я был, я уже не являюсь, всевышний Бог – его собственное зеркало. Я говорю, что я – свое собственное зеркало; ибо моими устами говорит Бог, я исчез» (Bayazid, cit. in The Legacy of Islam, T.W.Arnold and A.Guillaume, editors, Oxford Press, 1931, p.216).
116. «Я вышел из пребывания Байазидом, как змея выходит из своей кожи. Затем я посмотрел. Я увидел, что любящий, любимый и любовь – одно и то же, ибо в мире единства все может быть одним» (Bayazid, loc. cit.).
117. Осия, 6:1 – 3.
118. Брихадараньяка упанишада, 1.4.3.
119. Глагол nirva (санскрит) буквально означает «гаснуть» в значении огня, который перестает разгораться... Лишенный источника огонь жизни «умиротворяется», то есть гасится с обузданием разума, человек достигает «покоя Нирваны», «деспирации в Боге»... Прекращая питать огонь, мы достигаем покоя, о котором в другом предании сказано, что «он дает понимание» (Ananda Coomaraswamy, Hinduism and Buddhism; New York: The Philosophical Library, no date, p.63). Слово «де – спирация» образовано как буквальный латинизм санскритского «нирвана»; nir – «прочь, наружу, из, из чего – то, от, от чего – то»; vana – «выдутый»; nirvana – «выдутый, ушедший, угасший».
120. См.: Зигмунд Фрейд, По ту сторону принципа удовольствия. См. также: Karl Menninger, Love against Hate, p.262.
121. Vajracchedika, 32; «Sacred Books of the East», op.cit., p. 144.
122. The smaller Prajna – Paramita – Hridaya; ibid., p. 153.
123. Nagarjuna, Madhyamika Shastra.
«To, что бессмертно, и то, что смертно, гармонично слито, ибо они ни едины, ни раздельны» (Ашвагхоша).
«Этот взгляд, – пишет доктор Кумарасвами, цитируя эти тексты, – с драматической силой выражен в афоризме: Yas klesas so bodhi, yas samsaras tat nirvanam – «To, что есть грех, есть также и мудрость, сфера Становления также является Нирваной» (Ananda К.Coomaraswamy, Buddha and the Gospel of Buddhism; New York: G.P.Putnam’s Sons, 1916, p.245).
124. Бхагавад – гита, 6:29, 31 (Москва – Ленинград – Калькутта – Бомбей – Нью – Дели, 1986), ее.325,327.
Сказанное представляет совершенное достижение того, что мисс Эвелин Андерхилл назвала «целью Мистического Пути: Жизнью Истинного Единения: состоянием Божественного Плодородия: Обожествлением» (op.cit., passim). Однако мисс Андерхилл, подобно профессору Тойнби совершает распространенную ошибку, полагая, что этот идеал является отличительной чертой христианства. «Можно с уверенностью сказать, – пишет профессор Салмони, – что вплоть до настоящего времени западная мысль всегда искажалась необходимостью самоутверждения» (Alfred Salmo – ny, «Die Rassenfrage in der Indienforschung», Sozialistische Monatshefte 8, Berlin, 1926, p.534).
125. Coomaraswamy, Hinduism and Buddhism, p.74.
126. Это стена Рая, описанная выше. Но теперь мы внутри. Хси Ванг My – это женский аспект Бога, который гуляет по Саду, который сотворил человека по образу своему, мужчину и женщину (Бытие, 1:27).
127. Ср.: Е.Т.С.Werner, A Dictionary of Chinese Mythology (Shanghai 1932), p.163.
128. См.: Okakura Kakuzo, The Book of Tea (New York, 1966). См. также: Daisetz Teitaro Suzuki, Essays in Zen Buddhism (London, 1927), Lafcadio Hearn, Japan (New York, 1904).
129. Morris Edward Opler, Myths and Tales of the Jicarilla Apache Indians (Memoirs of the American Folklore Society, Vol.XXXI, 1938), p.110.
130. Cp с индусской богиней Кали, которая изображается попирающей ногами распростертое тело бога Шивы, своего супруга. Меч смерти в ее руке является знаком духовной дисциплины. Истекающая кровью человеческая голова говорит верующему, что если он потеряет свою жизнь ради нее, то найдет ее. Жесты «не бойся» и «дарение благ» учат, что она защищает своих детей, что пары противоположностей вселенской агонии – отнюдь не то, чем кажутся, и что для человека, сосредоточившегося на вечности, фантасмагория равно преходящих «добра» и «зла» является лишь умозрительным построением – как и сама богиня; хотя по видимости она попирает ногами бога, в действительности она есть его блаженное видение.
Богиня Острова Драгоценных Камней также представляет два аспекта бога: первый – лицо, обращенное вверх – неразрывно слит с нею и является созидательным, радующимся миру аспектом; но второй – лицо, обращенное в сторону – является deus absconditus, божественной сущностью самой в себе и самой по себе, вне происходящего и вне перемены, пассивной, дремлющей, пустой, стоящей даже выше чуда таинства двуполости. (См.: Zimmer, Myths and Symbols in Indian Art and Civilization, pp.210 – 214.)
131. Сравните с барабаном сотворения в руке индусского Танцующего Шивы.
132. «И Слово стало плотью», стих молитвы к пресвятой богородице, прославляющий зачатие Иисуса в лоне Марии. См. также: Иоанн 1:14.
133. В этом разделе просматривался следующий ряд отождествлений
Пустота
Мир
Вечность
Время
Нирвана
Сансара
Истина
Иллюзорность
Просветление
Сострадание
Бог
Богиня
Враг
Друг
Смерть
Рождение
Молния
Колокол
Драгоценный Камень
Лотос
Субъект
Объект
Яб
Юм
Ян
Инь
Дао
Высший Будда
Боддхисаттва
Дживан Мука
Слово, Ставшее Плотью
Сравните с героем Упанишад (Каушитаки упанишада, 1:4), который достиг мира Брахмы: «Точно так же как человек, управляющий колесницей, смотрит вниз на два ее колеса, так и он смотрит на день и ночь, поступки добрые и злые и на всякую пару противоположностей. Ему неведомы ни добрые свершения, ни злые, он познал Бога и идет прямо к Богу».
134. Curtin, op.cit, pp 106 – 107.
135. См.: Melanie Klein, The Psychoanalysis of Children, The International Psycho – Analytical Library, No.27 (1937).
136. Roheim, War, Crime and the Covenant, pp. 137 – 138.
137. Roheim, The Origin and Function of Culture, p.50.
138. Ibid., pp.45 – 50.
139. Ibid., p.50. Сравните с защитным механизмом сибирского шамана, вытаскивающего голыми руками горящие угли из костра и бьющего по своим ногам топором, оставаясь невредимым.
140. Смотрите обсуждение Фрейзером внешней души (Frazer, op.cit., pp.667 – 991).
141. Ibid, p.671.
142. Pierce, Dreams and Personality (D.Appleton and Co.), p.298.
143. «The Descent of the Sun», in F.W.Bain, A Digit of the Moon (New York: G P.PutnanV’s Sons, 1910), pp.213 – 325.
144. Roheim, The Eternal Ones of the Dream, p.237. Этот талисман является так называемой чурингой тотемного предка юноши. Другую чурингу, представляющую материнского тотемного предка, юноша получил во время обрезания Еще раньше, при рождении, в его колыбель была помещена оберегающая чуринга. Трещотка является разновидностью чуринги. «Чуринга, – пишет доктор Рохейм, – считается физическим двойником, и некоторые сверхъестественные существа, наиболее близко связанные с чурингой, в центрально – австралийских верованиях являются невидимыми двойниками туземцев. Подобно чуринге, эти сверхъестественные существа называются агрипа mborka (другое тело) реальных людей, которых они защищают» (ibid., p.98).
145. Исайя, 66:10 – 12.
146. Ginzberg, op.cit., Vol.1, pp.20, 26 – 30. Подробные заметки относительно Мессианского пира смотрите в: Ginzberg, Vol.V, pp.43 – 46.
147. Данте, «Рай», II, 1 – 9, цит.пр., с.379 – 380.
148. В опубликованной литературе по психоанализу рассматриваются источники символов в сновидениях, а также их скрытое значение для бессознательного и следствия их действия на психику; но другой факт – что великие учителя использовали их сознательно в качестве метафор – остается без внимания: молчаливо предполагается, что великие учителя прошлого были невротиками (за исключением, конечно, некоторых из греков и римлян), ошибочно некритично принимавшими свои фантазии за откровение. В таком же духе и откровения психоанализа многими неспециалистами рассматриваются как продукт «извращенного ума» доктора Фрейда.
149. Брахма, Вишну и Шива, соответственно Создатель, Хранитель и Разрушитель, составляют троицу в индуизме, как три аспекта действия одной созидающей субстанции. После VII столетия до Р.Х. статус Брахмы претерпел изменение, и он стал просто созидающим посредником Вишну. Таким образом, индуизм сегодня разделен на два основных лагеря: в одном, главным образом, поклоняются созидателю – хранителю Вишну, в другом – Шиве, разрушителю мира, который соединяет душу с вечным. Но эти двое, в конечном итоге, суть одно. В данном мифе именно благодаря их единому действию добывается эликсир жизни.
150. См . Ramayana, I, 45; Mahabharata I, 18; Matsya Purana, 249 – 251 и многие другие тексты См также.: Zimmer, Myths and Symbols in Indian Art and Civilization, pp 105 ff.
151. Marco Palhs, Peaks and Lamas (4th edition, London: Cassel and Co., 1946), p324
152. Shn – Chakra – Sambhara Tantra, Volume VII «Tantric Texts» (London, 1919), p 41 «Когда возникает сомнение относительно божественности этих мысленно представляемых богов, – гласит дальше текст, – следует сказать: ‘Эта Богиня – всего лишь воспоминание тела’, – и помнить, что Боги составляют собой Путь»(/ос.с(7.)
153. Ср., например. C.G Jung, «Archetypes of the Collective Unconscious» (orig. 1934; Collected Works, vol.9, part I; New York and London, 1959). «Наверное, существуют многие, – пишет доктор J.C.Fliigel, – кто до сих пор хотел бы сохранить представление о квазиантропоморфном Боге – Отце как об экстраментальной реальности, даже несмотря на то, что чисто психическое происхождение такого Бога стало очевидным» (The Psychoanalytic Study of the Family, p.236).
154. «Рай», XXXIII, 82 и далее.
155. См выше, с. 168.
156. J F Stimson, The Legends of Maul and Tahaki (Bernice P.Bishop Museum Bulletin, No.127; Honolulu, 1934), pp.19 – 21.
157. Этот отрывок, отсутствующий в стандартном ассирийском варианте этой легенды, встречается в намного более раннем вавилонском фрагментарном тексте (см.: Bruno Meissner, «Ein altbabylonisches Fragment des Gilgamose – pos», Mttteilungen der Vorderasiatischen Gesellschaft, VII, I; Berlin, 1902, p.9). Часто отмечалось, что совет пророчицы чисто гедонистический, но следует также заметить, что в этом отрывке представлено испытание инициации, а не моральная философия древних вавилонян. Так и в Индии, столетия спустя, когда ученик подходил к своему учителю с просьбой открыть тайну бессмертной жизни, то вначале учитель отговаривал его, описывая прелести смертной жизни (Катха упанишада, 1:21, 23 – 25). И только если ученик продолжал настаивать, то допускался к следующей инициации.
158. Вавилонский прототип библейского Ноя.
159. Хотя на пути сюда героя предостерегли о том, что воды касаться нельзя, теперь он может безо всякого вреда для себя входить в нее. Это мерило той силы, которую он обрел, посетив древних хозяев Вечного Острова. Утнапишти – Ной, герой потопа, является архетипным образом отца; его остров, Центр Мира, является прообразом последующего греко – римского Острова Благословенных.
160. Представленный выше пересказ основан на: P.Jensen, Assyrisch – babylonische Mythen und Epen (Keilinschnftliche Bibliothek, VI, I; Berlin, 1900), pp.116 – 273. Вариант Йенсена является подстрочным переводом основного сохранившегося текста, ассирийской версии из библиотеки Царя Ашурбанипала (668 – 626 до Р X.). Также были найдены и расшифрованы отрывки намного более древнего вавилонского варианта и еще более древнего шумерского оригинала ( III тысячелетие до Р.Х.).
161. Ко Hung, Net Pien, Chapter VII (Obed Simon Johnson, A Study of Chinese Alchemy Shanghai, 1928, p 63).
Ко Хун разработал несколько других, очень интересных рецептов, один – делающий тело «бодрым и роскошным», другой – дающий способность ходить по воде Относительно обсуждения места Ко Хуна в китайской философии см Alfred Forke, «Ко Hung, der Philosoph und Alchimist», Archtv fur Geschic – hte der Philosophw, XLI, 1 – 2 (Berlin, 1932), pp 115 – 126.
162. Herbert A Giles, A Chinese Biographical Dictionary (London and Shanghai, 1898), p372.
163. 165 Афоризм в духе тантризма.
164. Лао Цзы, Дао дэ цзин 16.
165. Данте, «Рай», XXXIII 49 – 57 цит пр , сс. 379 – 380.
166. Кена упанишада, 1 3.
167. Старшая Эдда, «Речи Высокого», 138 {цит пр ), с 202
168. Jataka, Introduction, 1, 75 (см Henry Clarke Warren, Buddhism in Translati ons (Harvard Oriental Series, 3) Cambridge, Mass Harvard University Press, 1896, pp 82 – 83).
