Целибат и сексуальная энергия
Подобно царю Брихадратхе, который испытывал омерзение ко всему мирскому, в «Майтри-упанишаде» буддийского монаха учили презирать свое тело, «заключенное в кожу и полное разных нечистот: ногтей, зубов, экскрементов, желчи, мокроты, гноя, крови, пота и слез». Он должен оценивать свое тело, как мясник, который, зарезав корову, разделывает и рассматривает тушу изнутри; для этого даже водили на кладбище, чтобы монах мог с отвращением взирать на тела, находящиеся на разных этапах разложения. Цель этого — добиться бесстрастности, чтобы быть выше страстей и боли физического тела*.
Отношение монахов к женщинам иллюстрирует широко известный совет, который, по преданию, дал сам Будда. Его ученик Ананда спросил: «Как нам вести себя с женщинами?» Будда ответил: «Не смотрите на них». Ананда возразил: «Но если так случится, что мы увидим
* Majjhima Nikaya, 1.55 ff.
60
их, что тогда делать?» Будда ответил: «Не разговаривайте с ними». «Но если они заговорят с нами, — упорствовал Ананда, — что тогда делать?» «Остерегайся их, Ананда», — предупредил Будда*.
Называлось несколько причин, по которым монахам следовало опасаться женщин. Сексуальные отношения могли повлечь за собой привязанность, которая отвлекла бы монаха не только от обета целомудрия, но и от стремления к освобождению в целом. Более того, могли родиться дети, а семейная жизнь повлекла бы за собой еще более прочные узы. И поэтому монахи обесценили соитие, назвав его скотством, и смотрели на женщин со страхом и отвращением. Монашеская жизнь называлась «брахма-чарья», буквально это означает проводник брамина или святого человека, однако слово это стало синонимом непорочности и избегания половых связей.
Секса боялись потому, что он мог разрушить спокойствие и радость, с которыми монахи шли по пути самоотречения. Любовник должен страстно желать и добиваться единения в соитии, а это противоречило правилам пути к нирване. Единение в соитии и саморастворение в божественном имеют общие элементы, ограничения в методах и конечную цель в растворении себя в несказанном блаженстве, однако монахи верили, что их путь — самый высокий и что необходимо исключить любые уступки низменным страстям. Примерно на протяжении тысячи лет любые изменения монашеского целибата были запрещены, и до сих пор во многих местах этот закон сохраняется.
Элитарный буддизм был учением, требовавшим целибата, необходимого при жизни в сообществе. В индуизме священники были женаты, однако в раннем буддизме не было священнослужителей, в нем почти ничего не говорилось о браке и об отношениях полов. Многие
* Digha Nikaya, 2, 141.
61
подробные предписания регулировали лишь поведение монаха по отношению к встречавшимся на его пути женщинам, либо по отношению к монахиням, которых он обучал. Нарушения обета целомудрия означали изгнание из монашеского ордена.
Однако сексуальные стремления невозможно было уничтожить совсем. Поскольку монахи и монахини обладали сексуальным инстинктом, то они давали о себе знать, даже если их тщательно скрывали или отрицали. Первый раздел канонических писаний тхравадских буддистов назывался «Виная-питака», «учебная корзина», которая содержала правила, по которым существовала сангха. Каждые две недели монахи читали вслух 227 правил, и ряд из них имел отношение к сексуальным искушениям или насилию. Считалось предосудительным мастурбировать или склонять женщину к соитию. Монах не должен был касаться женщины, держать ее за руку или ладонь, гладить по волосам, ласкать или трогать какую-либо часть ее тела. Он не должен был говорить с женщиной о ее теле и о том, чтобы она раскрылась в соитии, как в высшем служении монахам. Он не должен был находиться наедине с женщиной или даже посредничать между мужчинами и женщинами в таких делах, как свидания, супружеские измены или свадьбы.
Такие правила указывают на природу и силу искушений, и истории, которые использовали для их иллюстрации, содержали скабрезные подробности. Английский перевод «Винаи» издан в пяти томах, и старая дева, выполнявшая его, ставила звездочки в тех местах, где стихи были особенно откровенными. Однако она сохранила некоторые стихи, приподнимающие завесу над искушениями монахов и очарованием, таившимся для них в их воображаемых похождениях. В многочисленных беседах обсуждалось поведение монахов и монахинь, их природные качества, случайные встречи и ошибки, которые могут произойти самым неожиданным образом. Было
62
разрешено семяизвержение во сне или в бессознательном состоянии, но не наяву. Иллюстрацией такого правила служит рассказ о монахе, который спал на обочине дороги, и проходившие мимо него женщины заметили его эрекцию. Каждая из них легла с ним, однако он не проснулся, и они назвали его «самцом среди мужчин»*. Такие рассказы граничат с порнографией, однако «Виная» — слишком длинная и сложная поэма для того, чтобы сравнивать ее с современными эротическими произведениями. В отличие от индуистских эти эротические стихи не служили какой-либо теологической цели и не иллюстрировали человеческий либо божественный союз.
Сказки Ятаки, истории о рождении Будды, повествуют о сексуальных искушениях основателя религии. Когда Будда был аскетом, он шел в Бенар по тропе нищих, и она привела его во дворец. Там он прожил шестнадцать лет. Когда царь уезжал, царица выполняла просьбы аскета. Однажды, приготовив ему еду и искупавшись, она прилегла отдохнуть, но когда монах вошел в покои, царица вскочила, ее платье соскользнуло, и он воззрился на ее прекрасное нагое тело и наслаждался этим зрелищем. В нем разгорелась похоть, он утратил контроль над собой и почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Когда царь вернулся, аскет признался в своей страсти к царице, и царь отдал ее ему. Однако он тайно обязал ее спасти святого человека, и она пообещала ему сделать это. Царица потребовала дом, и монах нашел заброшенную хижину. Царица приказала ему убраться там, найти кровать, табурет, ковер и тысячу других вещей. Наконец, когда он приблизился к ней, возлежавшей на кровати, она схватила его за бороду и сказала: «Ты разве забыл, что ты брамин и святой человек?» И тогда отшельник пришел
* Vinaya, 1.10, 21.
63
в себя, вернул царицу мужу и поднялся в Гималаи, чтобы уже ничто не помешало ему медитировать. «Я был тем отшельником», — произнес Будда*.
Рассказывали и много других историй о подавлении сексуальных желаний в буддийских монахах. Однако лейтмотивом звучала мысль, что сексуальная снисходительность направлена против буддийского закона в целом и против заключавшейся в нем духовной власти. В частности, в «Винае» говорилось, что для лингама монаха было бы лучше войти в змею или в горящий огонь (и то и другое считалось сексуальным символом), чем в женскую йони. Табу распространялись на всех женщин — на старых и молодых, на матерей и детей, запрещалось даже брать на руки животных женского пола и спать с ними под одной крышей. Проповедуя в толпе, монах должен был держать перед глазами веер, чтобы не искушать себя зрелищем привлекательных женщин. Монаху было запрещено прикасаться даже к собственной матери; если она падала в канаву, он должен был предложить ей палку, но не руку, и представлять, что он вытягивает из канавы бревно. Часто бывало, что табу убивали естественную привязанность или воспламеняли подавленную страсть.
В Южной Азии, в тех землях, где до сих пор существуют монастыри, буддийские монахи сохранили правила безбрачия до нынешних дней. Как пишет один антрополог, в Бирме есть несколько случаев нарушения целомудрия, и поскольку монастыри открыты на всеобщее обозрение, то это трудно скрыть. Например, один монах вступил в любовную связь с женщиной. Та забеременела и сделала аборт. Пять лет спустя этот монах все еще подвергался ритуальным наказаниям. Однако в целом бирманские монахи, похоже, уважают сексуальные запреты, так же как гомосексуальные и гетеросексуальные.
* Jataka, 66.
64
Поскольку монастыри открыты, те, кому не удалось обуздать свою чувственность, могли покинуть орден, а оставшиеся имели полное право говорить, что их не тяготят обеты целомудрия*.
Европейские писатели XIX века настаивали на соблюдении бирманскими монахами обета воздержания и утверждали, что нарушения — редкая случайность. Однако некоторые из них заявляли, что в соседнем Сиаме** женщин посылают в монастыри, а иногда они даже живут там, а в Цейлоне***, где гомосексуализм считается довольно редким явлением среди монахов и мирян, есть монахи, которые содержат любовниц на территории монастыря. У современного антрополога, работавшего в Таиланде, возникло впечатление, что большинство монахов строго придерживается законов целибата, а о редких нарушениях тут же сообщается настоятелям монастыря. Иногда выясняется, что те, кого обвиняли в выказывании повышенного интереса «к мирскому образу жизни», были уличены только в том, что иногда бросали слишком откровенные взгляды на молодых женщин во время проповеди. Тайские монахи говорят, что бирманские монахи водят девушек на футбольные матчи и в прочие места отдыха. Такие замечания являются следствием национального предубеждения либо зависти****.
В некоторых странах, где исповедуют буддизм, постепенно распространяется мнение, что сексуальная жизнь не так уж и несовместима с монашеством, особенно для живущих вне стен монастыря. Примерно с 500 года до н. э. в Кашмире живут женатые монахи, а с
* M. Е. Spiro, Buddhism and Society, 1971, pp. 366 f. ** Сиам — официальное название Таиланда до 1939 года и в 1945—1948 годах.
*** Цейлон — название государства и острова Шри-Ланка до 1972 года.
**** J. Bunnag, Buddhist Monk, Buddhist Layman, 1973, pp. 30 f.
65
возникновением тантры число женатых монахов увеличилось, особенно в северном буддизме. Падмасамбхава, «Рожденный лотосом» — основатель буддизма в Тибете в VIII веке, его называли вторым Буддой, получил в дар жену от правителя Тибета, и у него были по крайней мере две жены, имена которых сохранены для истории. В XI веке буддийский переводчик «Марпы» в Тибете был женат и содержал восемь учениц, которых называл своими духовными женами. В Китае и Японии буддийские священники, служившие в храмах, чаще всего были женатыми людьми, однако монахи из братства, как правило, оставались холостыми.
Об образовании ордена женщин-аскетов, или монахинь, велись споры с давних времен, и несколько легенд рассказывают, как было получено разрешение на создание женского буддийского ордена. Вдовствующая тетка Будды пожелала покинуть мирскую жизнь, однако он трижды отказывал ей. Затем, по просьбе близкого ученика Будды Ананды, тетку признали, но с предупреждением, что если женщины не примут правила, то их орден и доктрина проживут тысячу лет, но поскольку те приняли их, ордену пророчили лишь пятьсот лет существования. Однако этот пессимистический прогноз не сбылся, поскольку буддизму уже 2500 лет и женщины стали его самыми ревностными приверженцами, впрочем, как это произошло и в других религиях.
