Религии племен
В Индии до сих пор существует множество горных и лесных племен, чьи социальные обряды и религиозные верования иногда проливают свет на индуистские традиции, а также подчеркивают различия, за что в наше время такие люди подвергаются постоянному давлению со стороны индуистской религии и культуры.
Некоторые духи, которых почитают ченчу, племя кочевников, живущих в джунглях на юге Индии, носят индийские имена, такие, как Бхагаван (он живет на небе и следит за громом и дождем). Бхагаван на языке хинди означает удачный, славный или любимый и относится ко многим богам, как и к Будде, и к Джинасу. Главное божество ченчу — это богиня, и если охотник убивает животное-самку, то он молит богиню о прощении. Божества ченчу изображаются в обличье человека, однако они почти не заботятся о человеческой морали и равнодушны к измене или убийству.
Племена гонд в Центральной Индии (всего около трех миллионов человек), экономически более развиты, чем ченчу, а их религия более сложна. И опять мы ветре-
97
чаем у них бога Бхагавана, который правит миром (его часто отождествляют с Шивой), при этом ему почти не поклоняются. Особое внимание уделяется клановым божествам, большинство из которых представляют собой сплав мужчины и женщины, воспринимающихся как мать и сын, но часто рассматривающихся и как единый бог. Также у гонд есть храмы матери-деревни, напоминающие гробницы матери-богини в бесчисленных индийских деревнях. Помимо этого, существуют места поклонения защитникам деревень, представленные в виде заостренных деревянных шестов. Мать-земля особенно почитается во время пахоты и сбора урожая. И все же, кажется, что боги гондов не слишком обременяют себя заботой о человеческой морали. Эта религия, похоже, предназначена не для установления персонального отношения с невидимыми существами, а для утверждения системы обрядов и жертвоприношений, где люди совершают поступки под влиянием божеств*.
С другой стороны, существует множество традиционных табу, связанных со сверхъестественными силами, которые обеспечивают безопасность жизни в обществе. Добрачный секс в целом допускался, но супружеские измены противоречили социальному порядку, хотя и не считались, что они могут навлечь на виновных гнев богов, кроме тех случаев, когда в этом были замешаны священники и шаманы, являющиеся проводниками божественного. Святым людям могло быть запрещено приближаться к своим женам перед или во время религиозной церемонии, в которой они принимали участие.
Саора, соседи племени гонд, рассказывают историю о священнике, который спал в одном доме со своей женой и младшим братом. Священник был очень пьян и крепко заснул, а его младший брат воспользовался этим и со-
* С. von Fürer-Haimendorf, in Man and his Gods, ed., G. Parrinder, 1971, pp. 36 ff.
98
блазнил его жену. Когда они улеглись, священный горшок, висевший над ними, с грохотом упал вниз, и от удара младший брат на три дня потерял сознание. У жены началась лихорадка, и она поправилась только после принесения в жертву свиньи. Между тем сам священник не пострадал.
В браке требовали сохранения верности. Священники придерживались наиболее высоких стандартов из-за опасностей, связанных со святостью их службы. Существовали табу на половые отношения с менструирующими женщинами, а священники, нарушившие запрет, могли быть казнены. Женщин во время менструации, как правило, отстраняли от приготовления пищи, не давали приносить воду, танцевать или совершать жертвоприношения (если они были священнослужительницами). Хотя вполне вероятно, что некоторые из этих табу являются нововведениями, связанными с индуистскими влияниями. Половые отношения запрещались во время землетрясений, видимо, потому, что считалось, что они происходят, когда бог выполняет свои супружеские обязанности.
Повсеместно запрещены кровосмесительные отношения с родственниками, считалось недопустимым жениться на девушке из той же деревни, так как существовали правила экзогамии. Гомосексуализм и скотоложество могли немедленно вызвать наказание со стороны богов или предков, поэтому религия накладывала на них табу. Однако мальчики во время взаимных игр могли имитировать соитие, оно представляло собой обычную позу мужчины и женщины и не вызывало никакого страха нарушить запрет*.
Женщин также ограничивали многочисленные запреты. Поскольку соитие запрещалось на время кормления младенца, то это давало мужчине дополнительный по-
* V. Elwin, The Religion of an Indian Tribe, 1955, pp. 507 ff.
99
вод взять себе другую жену. Существовали запреты на употребление некоторой пищи для обоих родителей, связанные с рождением ребенка. Были женщины-служительницы культа и шаманки. Однако даже им не позволялось убивать жертвенных животных и закапывать пепел после кремации. Страх загрязнения кровью женщины является причиной для таких табу. По аналогичным причинам существовали запреты для женщин-служительниц культа и в других религиях.
У племени саора есть история, объясняющая, почему женщины находятся внизу во время соития. Раньше они обычно были сверху, а мужчины — внизу. Однажды две женщины связали свинью, чтобы принести ее в жертву богу земли, но поспорили, какой дорогой им идти. Они стояли, повернувшись лицом друг к другу, и держали свинью на шесте между собой. Пока они ругались, свиньи перевернулась и рылом ткнулось в гениталии одной женщины, а хвостом ударила по гениталиям другой (в те времена люди ходили голыми). Женщины бросили свинью и поклялись, что никогда больше не станут убивать животных, чтобы приносить их в жертву, не станут есть свинину и будут ложиться под мужей, а не сверху их*.
Племена часто живут в джунглях на руинах более древних культур, и их обычаи могут бросить свет на прежние верования. У нагас из Ассама сохранились останки столичного города королевства Кахари, процветавшего до XV века. В джунглях сохранилось пятьдесят громадных каменных монументов, поставленных как эротическая каменная изгородь. Более половины из них представляют собой каменные лингамы Шивы, вырезанные весьма тщательно, со всеми подробностями, а между ними находятся огромные, напоминающие по форме вилку, камни, символизирующие йони Шакти. Рост самых высоких каменных фаллосов превышает двадцать
* Ibid., р. 521.
100
футов (примерно семь метров), и пять человек, вытянув руки, едва могут обхватить его. Большинство камней украшены рельефами павлинов, попугаев, буйволов и растений. Значение этих древних монументов, равных которым нет во всей Индии, становится ясным при изучении обрядов самих нагас. Они и сейчас ставят камни но время своих праздников и используют вырезанные деревянные лингамы и деревянные вилкообразные йони. Для древних кахарцев лингамы были явным напоминанием о священных праздниках и обрядах, связанных с плодородием. И на этих обрядах проливалось немало крови. Использование камней гарантировало проникновение оплодотворяющей силы этих обрядов*.
В наши дни многие из представителей индийских племен находятся под давлением не столько со стороны христиан и мусульманских евангелистов, сколько со стороны индуистов, которые загоняют их в рамки индийской культуры. В прежние время многие выходцы из племен ходили голыми или полуодетыми, однако сейчас правительства штатов организовывает кампании, чтобы их одеть. Когда девушки из племени бхил в Раджастхане были сфотографированы по пояс обнаженными, местное правительство снабдило их тысячью белых сари. Поскольку белый цвет в Индии считается цветом траура, то в результате прекрасные девушки стали похожи на индийских вдов.
У народов разных племен возникало немало шума по поводу обычая пожимать руки, так как хлопанье по рукам в Индии символизирует согласие на брак, а прикосновение к соплеменнице противоположного пола считается осквернением женской чистоты. Верьер Элвин в своих комментариях писал, что реформисты в основном посвятили свою жизнь тому, чтобы лишить людей разных племен тех малых радостей, которые у них еще оста-
* С. von Fürer-Haimendorf, The Naked Nagas, 1962 edn., pp. 27 ff.
101
лись. Обращение к вегетарианству лишило их необходимых элементов питания, а введение запретов — тонизирующих средств. Свадьбы и праздники утратили прежнее веселье, а похороны — привычного комфорта. Из-за того что миссионеры настаивали на ношении одежды, людям внушали, что нагота неприлична, что в свою очередь бросило тень на радости любви; жизнь утратила краски и свободу, а все это ничуть не лучше других форм эксплуатации*.
* V. Elwin, The Tribal World of Verrier Elwin, 1964, pp. 336.
102
