5. Гипостазирование
Гипостазирование — опредмечивание абстрактных сущностей, приписывание им реального, предметного существования. Пожалуй, это наиболее интересная и в общем-то нередкая логическая (семантическая) ошибка.
Гипостазирование имеет место, когда, например, предполагается, что понятию «лошадь», помимо отдельных лошадей, соответствует особый предмет — «лошадь как таковая», имеющий только общие признаки всех лошадей, но не специфические — гнедая, каурая, иноходец, рысак и т.д.
Немецкий писатель Й.Гебель написал рассказ-притчу «Каннитферштан», на тему которой русский поэт В.Жуковский создал стихотворную балладу. В рассказе говорится о немецком ремесленнике, приехавшем в Голландию и не знавшем языка этой страны. Кого он ни пытался спросить о чем-либо, все отвечали одно и то же: «Каннитферштан». В конце концов ремесленник вообразил себе всесильное и злое существо с таким именем и решил, что страх перед этим существом мешает всем говорить. По-голландски же «Каннитферштан» означает «не понимаю».
За внешней незатейливостью этого рассказа есть другой план: Всему, что названо каким-то именем или просто каким-то словом, напоминающим имя, приписывается обычно существование. Даже слово «ничто» представляется в виде какого-то особого предмета. Откуда эта постоянная тенденция к объективизации имён, к отыскиванию среди существующих вещей особого объекта для каждого имени? Так ведь можно дойти до поисков «лошади вообще» или даже захотеть увидеть «несуществующий предмет».
Гипостазирование связано с абстрактными именами. Эту ошибку допускает, например, тот, кто считает, что кроме здоровых и больных существ есть ещё такие объекты, как «здоровье», «болезнь» и «выздоровление». В «Оливере Твисте» Ч.Диккенса мистер Банби говорит: «Закон осел, потому что он никогда не спит». В этом сведении разнородных вещей к одной плоскости также можно усмотреть Гипостазирование.
Опасность гипостазирования существует не только в обыденном рассуждении, но и в научных теориях. Гипостазирование допускает, к примеру, юрист, когда говорит об идеальных нормах, правах и т.п. так, как если бы они существовали наряду с людьми и их отношениями. Эту же ошибку совершает этик, считающий, что «справедливость», «равенство» и т.п. существуют в том же смысле, в каком существуют люди, связанные этими социальными отношениями.
Особенно часто гипостазированием, или, по выражению американского логика и философа У.Куайна, «безответственным овеществлением», грешат философы, мысль которых вращается в сфере самых высоких абстракций.
Гипостазирование недопустимо в строгом рассуждении, где «удвоение мира» неминуемо ведёт к путанице между реальным миром и миром пустых, беспредметных абстракций. Но оно успешно используется в художественной литературе, где такое смешение не только не страшно, но может придавать особый колорит повествованию: «писатель сочиняет ложь, а пишет правду».
Мы привыкли к тому, что река имеет глубину, а предметы — тяжесть. У поэта И.Жданова, автора книги «Портрет», свойства вещей оказываются более изначальными, чем они сами: «плывёт глубина по осенней воде, и тяжесть течёт, омывая предметы», и даже «летит полет без птиц». Поэтическая интуиция Жданова стремится перейти грань исчезновения вещей и уйти в мир пустых сущностей, чтобы сами эти сущности обрели зримые очертания:
Умирает ли дом, если после него остаются
только дым да объём, только запах
бессмертный жилья?
Как его берегут снегопады, наклоняясь, как
прежде, над крышей,
которой давно уже нет,
расступаясь в том месте, где стены
стояли…
Умирающий больше похож на себя, чем
живущий.
В рассказе Т.Толстой «Поэт и муза» одним из действующих лиц оказывается скелет человека — так сказать абстракция, отвлечение от живого человека.
"Гриша замолчал и недели две ходил тихий и послушный. А потом даже повеселел, пел в ванной, смеялся, только совсем ничего не ел и все время подходил к зеркалу и себя ощупывал. «Что это ты такой весёлый?» — допрашивала Нина. Он открыл и показал ей паспорт, где голубое поле было припечатано толстым лиловым штампом «Захоронению не подлежит». «Что это такое?» — испугалась Нина. И Гришуня опять смеялся и сказал, что продал свой скелет за шестьдесят рублей Академии наук, что он свой прах переживёт и тленья убежит, что он не будет, как опасался, лежать в сырой земле, а будет стоять среди людей в чистом, теплом зале, прошнурованный и пронумерованный, и студенты — весёлый народ — будут хлопать его по плечу, щёлкать по лбу и угощать папироской; вот как он хорошо все придумал.
…И после его смерти она очень переживала, и подруги ей сочувствовали, и на работе ей прощали и пошли навстречу и дали десять дней за свой счёт. И когда все процедуры были позади, Нина ездила по гостям и рассказывала, что Гриша теперь стоит во флигельке как учебное пособие, и ему прибили инвентарный номер, и она уже ходила смотреть. Ночью он в шкафу, а так все время с людьми".
