Казак. Обоз в диком поле
Середина и вторая половина XVII столетия в истории русской православной церкви отмечены важнейшими событиями — ее расколом на два течения: официальное и оппозицинное староверческое, или собственно раскольничье. Широко известны противоборство патриарха Никона, никониан, с одной стороны, и членов кружка ревнителей древлего благочестия, Аввакума и его сподвижников, с другой; восстания раскольников, их самосожжения (гари) и запощевания (смерть от голодовок). Социальный протест под религиозной оболочкой принял тогда массовый характер. Это — Соловецкое восстание (1668—1676 гг.), участие раскольников в Разинском движении, Московском восстании 1682 года (т. н. Хованщина), народных движениях на Дону послеразинской поры, их бегство в леса и пустыни, основание раскольничьих общин, отказывавшихся принять нормы жизни, законы, налоги, идущие от светских и духовных властей, противостояние им.
Все это перешло в XVIII столетие. В самом его начале южные и юго-восточные районы России, Подонье, Поволжье, часть Левобережной Украины охватила Крестьянская война под предводительством Кондратия Булавина. Ее участники — донские и запорожские казаки, русские
370
и украинские крестьяне и посадские люди, бурлаки и городовые казаки, народы Поволжья и других мест — выступили против помещиков и воевод, всяких начальных людей и прибыльщиков (чиновников, которые придумывали новые налоги), арендаторов и ростовщиков, всех богатых и «сильных». Они боролись против крепостнического гнета, правительственного аппарата, проводившего в жизнь на местах и в центре политику властей, Петербурга и Москвы. Отсюда — расправы Булавина и его повстанцев над подполковником Юрием Долгоруким и его офицерами, прибывшими на Дон для сыска и возвращения беглых, войсковыми старшинами Лукьяном Максимовым (войсковой атаман), Ефремом Петровым и прочими, державшими сторону «московских бояр».
Крестьянская война продолжалась несколько лет, с 1707 по 1710 год. Сначала, после разгрома карательного отряда Долгорукого, булавинцы потерпели поражение — от своих же донских казаков, но старшинской партии, «прожиточных», т. е. богатых и знатных. Но вскоре восстание разгорелось с новой, еще большей силой — собравшись на среднем Дону и его притоках, на Северском Донце с притоками, булавинцы двинулись вниз по Дону, захватили Черкасск — столицу Войска Донского. Повстанцы казнили старшин и взяли власть в войске. В начале мая 1708 года Булавин был выбран войсковым атаманом.
Движение быстро нарастало — войска и отряды булавинцев помимо Дона действуют в Слободской Украине, Поволжье, десятках уездов южной и центральной России. Петр, власти мобилизуют новые полки (более 30 тысяч солдат), и они ведут наступление на районы восстания. В начале июля булавинцы терпят несколько сильных поражений — под Тором, Азовом. От рук казаков-предателей погибает в Черкасске Булавин.
Но Крестьянская война продолжается. Отдельные ее очаги подавляют каратели, но в других районах еще дей-
371
ствуют атаманы — сподвижники Булавина — Игнат Некрасов, Семен Драный, Иван Павлов и другие. После поражения Некрасов и несколько тысяч повстанцев с семьями уходят на Кубань, в пределы турецких владений.
Во второй половине 1708 года и два последующих года широкие размеры принимает движение русских крепостных крестьян. С Кубани приходят на Дон повстанцы Некрасова. Но в конце концов восстание затухает под ударами правительственных войск.
Третья Крестьянская война помимо прочего примечательна заметным участием в ней раскольников. Их немало было среди булавинцев, как в свое время и среди разинцев. Об этом не раз писали ученые, публицисты, и среди них — Г. В. Плеханов.
Усиление гонений против раскольников (церковный собор 1681 года, их преследования — сожжение в том же году Аввакума и иных расколоучителей, казнь Никиты Пустосвята и его соратников во время Московского восстания 1682 года — «Хованщины» и т. д.) вызвало их массовое бегство на окраины страны, в разные глухие места. Там они основывали поселения, городки, в том числе по донским притокам — Хопру, Медведице, Чиру и т. д. Сюда бегут не только приверженцы старой веры из Москвы и других центральных городов и уездов, но и крестьяне, горожане Козловского, Тамбовского и прочих соседних с Войском Донским уездов. Сотни и тысячи собирались в пустынях, крепях по лесам и буеракам, островам и урочищам. Укрепляли свои поселения рвами и тынами, вооружались кто чем попало.
Приходили воинские отряды, осаждали и брали раскольничьи городки, истребляли их обитателей. Оставшиеся в живых разбегались по окрестным лесам. Уходили на Куму и Кубань. Собирались в отряды «разбойников», действовали по Дону и Волге. Все это происходило в 80—90-е годы. А в начале следующего века раскольники активно участвовали в Астраханском (1705—1706 гг.),
372
Башкирском (1705—1711 гг.) восстаниях, наконец в Крестьянской войне 1707—1710 годов.
Убежденными раскольниками были многие повстанцы-булавинцы, среди них — Игнат Некрасов, Никита Голый и другие, вероятно, и сам Кондрат Булавин, и один из его ближайших сподвижников Лукьян Хохлач. В прелестных письмах предводителей движения довольно часто речь идет о том, что его участники выступают «за истинную веру христианскую», «за дом пресвятые богородицы». В письмах Булавина и других повстанцев на Кубань местных раскольников убеждали присоединяться к восстанию. Сами кубанские раскольники, в свое время бежавшие с Медведицы и связанные родством, свойством с Кузьмой Косым, главой раскольничьего движения конца 1670-х годов, и другими донцами, сочувствовали движению Булавина. С Кубани на Дон пришла помощь — более тысячи «донских раскольщиков».
Несомненно, самой заметной, колоритной фигурой среди повстанческих руководителей-булавинцев стал Игнат Некрасов. Он водил повстанческие войска по Дону и Волге, вел осаду Саратова и Царицына. А после гибели Булавина возглавил поход на Черкасск. Цель его самого и других повстанцев состояла в том, чтобы наказать предателей-старшин во главе с Ильей Зерщиковым, который стал новым войсковым атаманом, очистить Дон от царских карателей, защитить древние донские права и вольности («старое поле»).
Сделать это не удалось — карательная сила сломила их сопротивление. Но не решимость.
Некрасов, ушедший на Кубань с несколькими тысячами булавинцев в сентябре 1708 года, продолжал борьбу в течение трех десятилетий, вплоть до своей смерти в конце 1737 года. Появление отрядов казаков-некрасовцев, некрасовских лазутчиков, их призывы будоражили население Дона; многие донцы уходили к Некрасову на Кубань, пополняя ряды тех, кто не желал мириться с наступле-
373
нием крепостничества, самодержавия на Дон, признавать власть бояр и князей, дворян и чиновников. Помимо казаков на Кубань, в Туретчину ушло немало русских крепостных крестьян.
Исключительность подвига, жизненного опыта Некрасова и некрасовцев в том, что они, уже после своих героических дел во время третьей Крестьянской войны, попробовали воплотить в жизнь свои идеалы свободной жизни, без воевод и помещиков, идеалы братства и взаимопомощи, да еще на чужбине, вдали от покинутых родных очагов.
Некрасовцы принесли в созданную ими на чужбину порядки донского казачьего самоуправления, родного Войска Донского, только без вмешательства царя и Посольского приказа, карательных оргий Долгорукого и козней старшин. Недаром, как магнитом, некрасовская община притягивала к себе обездоленных и недовольных, внушала надежды угнетенным людям России, издавна мечтавшим о свободной, без барина жизни на своей вольной земле. Они бежали в ее поисках то в белорусскую Ветку, то в заволжские скиты по Керженцу, Ветлуге, Иргизу, то придумывали легенды о таинственной и счастливой Беловодии. Народные социально-утопические легенды сопровождают жизнь социальных низов в течение всей феодальной эпохи истории России. Одной из них стала легенда о «городе Игната» — «царстве некрасовцев»:
«Живут такие люди на берегу большого озера. Город у них большой, пять церквей в нем, обнесен он высокой стеной; четверо ворот — на запад, восток, север, юг. Ворота все закрыты. Только восточные открыты бывают днем. На воротах стоят вооруженные часовые, а ночью и по стенам часовые ходят. В город свой те люди никого не пускают. Живут богато. У каждого каменный дом с садом, на улицах и в садах цветы цветут. Такая красота кругом. Занимаются те люди шелками. Обиды ни людям чужим, ни друг другу не делают.
374
Женщины у них раскрасавицы, разнаряжены: носят зеньчуг *, рубены, золотые монисты, лестовки ** янтарные. Носят они сарахваны из серебряной и золотой парчи, а рубашки из лучшего шелка. Живут там женщины, как царицы. Мужики их любят, пальцем не трогают. Не дай господь, какой мужчина обидит свою жену — его за то смертью наказывают. Женщины и на круг ходят и грамоте обучаются с дьяками вместе.
В город свой те люди мужчин не принимают и не пускают, а женщин принимают. Кто ни пройдет, того накормят, напоят, оденут и проводят ласковым словом: «Спаси тя Христос».
«Город Игната» с его равенством и братством, кругами и уважением к женщине, с одной стороны, отразил в сильно идеализированной форме порядки, царившие в столице Войска Донского Черкасске, даже черты его внешнего облика (крепостные стены, ворота) ; с другой — строгие нравственные нормы, царившие в некрасовской общине на Кубани, в Добрудже (на Дунае) и азиатской Турции. Именно эти порядки некрасовцев и отвечали заветным чаяниям простого народа.
Петр и его помощники, преемники не раз пытались вернуть некрасовцев в Россию. Царь официально обращался к султану с просьбой выдать Некрасова, Лоскута, Павлова, Беспалого и других.
Из года в год агенты Некрасова появляются в России, и в 1720 году Петр издает против них специальный указ — их самих и тех, кто их укрывает, казнить без пощады. Беглецов с Дона задерживали специальные заградительные отряды. Но это мало помогало. В конце 20-х годов по призывам некрасовских эмиссаров, а их на Дону и в южных уездах России появилось до двухсот человек, казаки и крестьяне уходили на Кубань целыми станицами и селами.
* Зеньчуг — жемчуг. ** Лестовки — четки.
375
С кончиной Некрасова походы в Россию прекращаются, а созданная им на Кубани община слабеет. Императрица Анна Ивановна несколько раз предлагала им вернуться на родину. Обещала дать землю, забыть их «измену». Некрасовцы отказались. Донской атаман Фролов по ее указу два года подряд разорял их селения. Екатерина II возобновила попытки вернуть некрасовцев в Россию. Но они не поддавались на уговоры. Несколькими партиями в начале 40-х и в 60-е годы они переселились в Добруджу, на устье Дуная и на остров Разельм. Жили в селениях Некрасовка, Слава Черкасская, Журиловка, Большие Дунавцы, Сары-Кей и других. Рыболовство и охота помогали им прожить.
1775 год, когда пришел конец Запорожской Сечи, осложнил и жизнь некрасовцев. В дельте Дуная появились запорожские казаки, основали здесь Задунайскую Сечь. Началась борьба за рыболовные угодья, землю, взаимные нападения. Некрасовцы в конце концов полностью разгромили Задунайскую Сечь, и она прекратила свое существование. Но и сами победители ушли отсюда — из-за столкновений с запорожцами и еще больше по причине появления царских войск в Измаиле, Крыму. В конце столетия большинство их переселяется в Энос, на берегу Эгейского моря, в западной части Турции, и на озеро Майнос, в восточной ее части, у Мраморного моря.
Некоторое время спустя некрасовцы-эносцы воссоединились с майносцами. Те же, кто остались на Дунае, постепенно ассимилировались с новыми выходцами, беглыми из России и утратили многие из обычаев, принесенных с Дона. Майносцы же, в условиях проживания изолированной, замкнутой общиной, окруженные чуждой, турецкой средой, наоборот, держались стойко — сохранили черты общественного казачьего самоуправления, язык, предания, песни своих предков, сказания об Игнате, его «заветах», «Игнатове слове».
На Майносе некрасовцы жили в пяти станицах. Турки
376
называли их поселение Бив-Эвле, т. е. «селение из тысячи домов», или, что очень характерно, «Игнат-казаки». Поселенцев косили чума и тропическая лихорадка, поскольку обитали они чуть ли не на болотах; преследовали турецкие власти. Но они держались крепко, стояли друг за друга. У них появлялись выходцы с Эноса и Дуная. Этническая, культурная, религиозная стойкость, приверженность языку и обычаям предков помогли им не только выжить, но и сохранить национальную самобытность. Иностранцев-путешественников, посещавших русское поселение на Майносе, поражали трудолюбие, моральная чистота, общественный порядок, грамотность некрасовцев. Сами они считали, что все это потому, что они свято соблюдали «заветы Игната».
Игнат Федорович Некрасов, накануне Булавинского восстания атаман Есауловского городка, убежденный раскольник, как и многие другие повстанцы, отличался крепким характером, стойкостью убеждений. Свои взгляды, устремления, воспитанные в условиях демократической донской общины, он и перенес на Кубань, в основанную им здесь общину. Провозглашенные им принципы, проводимые строго и неукоснительно, стали своего рода конституцией некрасовской общины, а она существовала два с половиной столетия *.
Более 170 «заветов Игната» некрасовцы — мужчины и женщины — передавали из поколения в поколение, донесли до нашего времени, когда они снова живут на Родине. Созданы они самим Некрасовым, его соратниками, после-
* Потомки некрасовцев вернулись на родину несколькими группами в течение первой половины нынешнего столетия. Представители Майносской ветви поселились в Ново-Некрасовском хуторе Приморско-Ахтарского р-на Краснодарского края, в пяти селах Грузии; представители Дунайской ветви — в хуторах Потемкинском, Новопокровском того же р-на, селе Воронцовка Ейского р-на и хуторе Некрасовка Кизлярского р-на. В городе Поти проживают представители обеих ветвей.
377
дователями-потомками. Собственно говоря, «заветы» — продукт коллективного творчества, но имя инициатора, первого и главного «законодателя» члены общины закрепили в своей «конституции» навечно. С самого своего основания ее члены во главе с Некрасовым решили: «Царизме не покоряться, при царизме в Расею не возвращаться».
Правда, первые партии некрасовцев вернулись из Турции в 1912—1913 гг. Но тогда, в пору революций и Государственной думы позиции царизма ослабли, и некрасовцы, тяга которых на Родину, наоборот, усилилась, предприняли первые шаги.
Как и на Дону, высшим органом власти являлся у некрасовцев круг — общая сходка. Атаман, избиравшийся кругом на один год, осуществлял исполнительную власть. Их распоряжениям обязаны подчиняться все: «Ни один член общины не может отлучиться без разрешения круга или атамана». «Никто не имеет права общаться с турками». «Одну треть заработка казак сдает в войсковую казну».
Третья часть средств, полученных общинниками от рыболовства, скотоводства, охоты, шла на школу, где обучали мальчиков (с начала нынешнего столетия — и девочек), на содержание престарелых и больных, на церковь и вооружение.
Некоторые установления отличались большой строгостью: «За измену войску расстреливать без суда». «За брак с иноверцами смерть». «За изнасилование женщины бить плетьми до смерти». «За измену мужу жену закопать в землю по шею или — куль да в воду». «За убийство члена общины виновного закопать в землю».
К женщине некрасовцы относились достойно: «Муж должен относиться к жене с уважением». «Муж, обижающий жену, наказывается кругом».
Все наказания устанавливает круг. Он же может «поучить» или отстранить от должности атамана — за нераденье, корыстолюбие. В работе круга, принятии им реше-
378
ний участвуют все казаки с 18-летнего возраста. С тридцати лет они могут занимать воинские командные должности, с пятидесяти быть избранными в походные и войсковые атаманы, старшины. Виновного круг может лишить казачьих прав, и он тем самым становится вне закона — его всякий может убить.
Круг принимает в общину пришельцев — христиан. Только он может открыто помогать бедным, больным; члены же общины должны делать это тайно (согласно одному из заветов первоначального христианства: «Творите милостыню тайно») — чтобы избежать греха гордыни, не смущать принимающего милостыню («завет от Игната был: дает правая рука, не видит левая»).
Каждый член общины занимается тем делом, ремеслом, на которое способен. Все должны почитать старших. За неподчинение старшим — наказание плетьми. За непослушание и оскорбление родителей — бить батогами или лишить жизни (в зависимости от тяжести поступка).
Столь же суровы религиозные предписания некрасовцев-раскольников: «Держаться старой веры». «Попов никонианского и греческого рукоположения на службу не принимать». «Попа, не исполняющего волю круга, можно выгнать и даже убить как бунтовщика, еретика». «За богохульство расстреливать».
Эти и прочие законоположения некрасовцы записали в «Игнатову книгу». Ее хранили в священном ларце в церкви на Майносе. Имелось у них и знамя Игната. Когда оно совсем обветшало, по его образцу в начале нашего века круг решил изготовить точную копию *.
«Заветы Игната» не были пустой бумажкой. Они реально бытовали у некрасовцев.; В. П. Иванов-Желудков
* После Великой Отечественной войны старики из хутора Ново-Некрасовского передали ее Ф. В. Тумилевичу, известному собирателю некрасовского фольклора. Позднее он передал знамя в Ростовский-на-Дону музей.
379
(Кельсиев), побывавший на Майносе два года спустя после отмены крепостного права в России, посещал их круги, наблюдал повседневную жизнь, обряды. Убедился в реальной власти круга и атамана: «Атаман решает, виноват или не виноват обвиняемый, а наказать или не наказать — приговаривает круг. Если круг прощает, то виноватый кланяется атаману, потом старикам, потом на все стороны; и тем дело кончается. Если круг приговаривает поучить, то учат...»
Подобного наказания, если на то появятся веские основания, не может избежать и атаман: «А что атамана можно высечь и секут, это не подлежит сомнению и вовсе не выходит из ряда обыденных событий майносской жизни. Точно так же (как и других, рядовых казаков.— В. Б.) кладут ничком и точно так же заставляют поклониться в землю и поблагодарить словами: «Спаси Христос, что поучили!» Затем ему вручается булава, символ его власти, которую на время наказания отбирает какой-нибудь старик. Вручив булаву, все валятся атаману в ноги, вопя: «Прости, Христа ради, господин атаман!» — «Бог простит! Бог простит!» — отвечает, почесываясь, народный избранник, и все входит в прежний порядок».
Преследования турецких властей, с 1860-х годов заставлявших их служить в аскерах (солдатах) не только в военное, но и в мирное время, потеря земель, новое переселение (с Майноса на остров Маду на Бейшеирском озере), эпидемии, рост налогов, вмешательство турок во внутренние дела общины, ее расслоение — экономическое, социальное, религиозное — привели к вымиранию некрасовцев, нарушению «заветов Игната» (к примеру, запрета одному казаку работать на другого). Некрасовцы-земледельцы становились богаче в сравнении с рыбаками. Первые посвящали своих попов в Белой Кринице, т. е. приняли австрийское священство; вторые — посвящали их в Москве.
Несмотря на это, некрасовцы сохранили связь с прош-
380
лым, свои обычаи, отеческие предания, культуру предков. Ни жизненные невзгоды, ни проживание в Туретчине не заставили их, например, поступиться своим старинным языком. «Чище нашего языка нет,— уверена П. С. Герасюшкина, одна из женщин-некрасовок.— Сколько мы ездили по чужим странам, сколько языков поменяли: и румынский, и болгарский, и греческий, и турский, и грузинский — один только наш русский язык устоял».
Казачка говорила эти слова лет тридцать тому назад. А почти столетие до нее некрасовец с Майноса выразил то же убеждение в разговоре с Ивановым-Желудковым:
— И ты тоже,— сказал он ему,— хорошо по-русски говоришь, Василий.
— Ну, мне то оно и не чудно: я родился и вырос в России.
— А самый чистый русский язык,— возразил майносец,— энто у нас. Пройди по всему энто белому свету, чище нашей речи нигде не найдешь.
Действительно, некрасовцы-майносцы, как отмечают специалисты, в неприкосновенности сохранили язык донских казаков Булавинско-Некрасовской эпохи.
В преданиях, старинах-бывальщинах некрасовцы сберегли память о народном восстании, которое возглавили Булавин, Некрасов и другие предводители. Некрасов — главный герой их фольклора, авторитетный вождь и законодатель, положивший начало их общины, самоуправления. Ведь он увел часть казаков с их семьями, спас от карателей, от гибели. В народном сознании Игнат наделен даром волшебника, сверхъестественной силой. Неудивительно, что именно ему, а не Булавину, как было в действительности, предание приписывает расправу с Долгоруким. Этот и другие вымыслы понятны — таково обаяние его имени в народно-поэтическом сознании. С ним связываются и борьба с царем Ерохой — Петром, и надежды на освобождение от гнета бояр и воевод, и ненависть ко всем поработителям, обидчикам.
381
Недаром простой народ создал мечту о земле обетованной — «городе Игната Некрасы и о царстве некрасовцев». «Вот наши старики,— повествует Т. Н. Капустина,— стали ходить по разным странам и искать тот Игнатов город. Все время искали. Думали: как найдут тот Игнатов город, так и уйдут к своим, в Расею. Во многих странах побывали казаки, да только так и не нашли того города. А есть он! Как ему не быть, когда его люди видали?! Не станут же люди неправду гутарить!»
Рассказчица уверена, что другие люди, в отличие от майносцев, видели город Игната: «Может, Игнат на нас, майносских, сердце поимел, что его завет нарушили? Вот он и прятал тот город от наших казаков. Игнат-то наш силу такую имел. Он и войско свое невидимым делал. Старики так и гутарили: Игнат дороги прятал к своему городу. Туман напускал на город».
Светлую память сохранил народ о Некрасове и том святом деле, которому он, как и Булавин, посвятил свою жизнь. В одной из песен Игнат говорит, перед уходом на Кубань, «речи грозные»:
Не слыхать вам, казакам, звону колокольного,
Да не видать вам, донским казакам, Дону Тихого,
Забывать вам, донским казакам, веру христьянскую,
Ой-да, привыкать-то, донским казакам, к бою-подвигу,
Ой, к бою-подвигу супротив царя да супротив бояр.
Ой-да, мы царю не сдадим вольной вольницы,
Ой-да, за Булавина отдадим своя бойны головы.
Жизнь и борьба Игната Некрасова, его сподвижников и их потомков весьма поучительны. Они говорят о многом: вольнодумцы и бунтари, выступая против любого гнета, церковного и мирского, терпя поражения, не отступают. Снова и снова встают на защиту своих попранных прав. Мечтают о лучшей доле. Делают все возможное, а подчас, казалось бы, и невозможное, чтобы свои мечты о правде, справедливости осуществить в жизни. Одни ухо-
382
дят в поисках счастливой доли на окраины, в таежные глухомани; другие — за рубежи Отечества; к примеру, в Белорусскую Ветку (тогда — в пределах Польши) или, как некрасовцы, в Туретчину.
Жизнь некрасовцев на Кубани и в Добрудже, на Эносе и Майносе показала, насколько твердой и неколебимой может быть воля людей, противостоящих гнету и насилиям церковных и светских властей, отстаивающих свои убеждения, честь и достоинство. Она стала примером, достойным подражания для всех, кому дороги чувства правды, справедливости и добра.
383
