Миф как продукт коллективного сознания первобытной общины
Синкретизм первобытного мифа может быть правиль-. но понят лишь в том случае, если мы проанализируем реальные условия и истоки мифотворчества людей той эпохи.
Мифы не были продуктами индивидуальной фан-
85
тазии, индивидуального воображения. Они возникали как продукт коллективного сознания первобытной общины (рода или племени). Как мы уже выяснили, первоначально мифы возникали в нерасчлененном единстве с обрядовыми действиями. Реализуя свои чаяния и ожидания в обряде, члены первобытной общины как бы коллективно творили миф, выдавая желаемое за действительное. При этом первобытный миф не выдумывался, а скорее „выплясывался".
Впоследствии, несомненно, положение существенно усложняется. Мифы, фиксируясь в языке, приобретают известную самостоятельность по отношению к обряду. Но, отдифференцировавшись от обряда, миф остается достоянием коллективного сознания первобытных общностей. Этнографы неоднократно отмечали особенности мифа как продукта коллективного творчества первобытных людей. В частности, миф (в отличие от сказки) не имеет индивидуальных вариантов, он не подлежит никаким изменениям со стороны рассказчика. Его реальное бытие непосредственно связано с жизнью определенной общности людей. Многие мифы носили эзотерический характер и доступны были только посвященным (например, у австралийцев - мужчинам, прошедшим инициации). Рассказывание (или ритуальное воспроизведение) мифа есть всегда сакральный акт, определенное знаменательное событие в жизни рода или племени1.
Все это отражается и в содержании мифов. Содержанием архаического мифа является не судьба отдельного человека, а судьба племени, рода, тотемной группы. Мифы повествуют о происхождении их и одновременно сакрализуют их общественную организа-
lCм. Народы Австралии и Океании. Под ред. С.А.Токарева, С. П. Толстова. М., 1956, с. 251.
86
цию. Нерасчлененность природы и человека реализуется переносом кровнородственных отношений на природу: первоначально на животных, затем на природные стихии и олицетворяющих их духов или богов. И тотемные предки, и духи, и боги различных мифологий находятся между собой в отношениях кровных родственников, причем изменение этих отношений в обществе (например, смена матриархата патриархатом) находит свое фантастическое отражение в мифологии.
Новейшие исследования французского этнолога К. Леви-Строса показали, что сюжеты мифов у разных народов не являются чем-то произвольным, случайным, а подчиняются определенным закономерностям. Леви-Строс попытался выявить эти закономерности на основе анализа структурной общности различных мифов1. По-видимому, структурная общность мифов свидетельствует об определенных закономерных тенденциях развития мифологического сознания различных родо-племенных групп.
Заметим, однако, что структурная общность различных мифов не должна сближаться и тем более отождествляться с логикой научного, рационального мышления. Между тем Леви-Строс пишет: ,,Возможно, мы откроем однажды, что одна и та же логика заключается и в мифическом, и в научном мышлении и что человек всегда мыслил одинаково хорошо"2. Но не следует забывать, что „логика" мифологических структур принципиально отличается от логики научного мышления, ибо мифологические структуры всегда дают иллюзорное, фантастическое отражение объективных связей и зависимостей, свойственных окружающему миру. Если это и логика,
1 См.: Леви-Строс Клод. Структура мифов. - Вопросы философии, 1970, №7, с. 152-164.
2 Там же, с. 164.
87
то особая, „мифологика", которая неадекватна объективной логике предмета. Ф. X. Кессиди справедливо замечает по этому поводу, что хотя миф и отражает некоторые реальные противоположности, но он всегда пытается преодолеть эти противоположности в сознании с помощью фантастических образов и существ1.
