Отношение к привелегиям РПЦ
Отношение к привилегиям РПЦ и, соответственно, к правовому равенству религий видно из таблицы 3.10.
Как можно легко увидеть, идеи равноправия религий и привилегий для определенных религий у многих респондентов (и в общерос-
99
сийском опросе, и в «элитарном») довольно смутные. Во всех группах опрошенных удельный вес тех, кто выступает за привилегии РПЦ, выше, чем тех, кто против равноправия религий. Каким-то не совсем ясным для нас образом значительный процент опрошенных одновре-
100
100
менно и за привилегии РПЦ, и за равноправие. Вопрос о привилегиях баптистов задавался нами скорее для проверки того, что респонденты понимают под привилегиями. В целом, естественно, идея привилегий для баптистов респондентами отвергается. Тем не менее во всех светских группах элиты есть небольшие меньшинства, которые «скорее за» такие привилегии, а в элите РПЦ 3% «полностью за» и 1% — «скорее за». Представить себе, что это — то самое крохотное меньшинство церковной элиты (тоже 4%), которое против привилегий своей церкви, т. е. что это люди, которые против привилегий для своей церкви, но за привилегии для чужой, мы не можем. Скорее всего это лица, у которых в голове — нечто вроде идеи привилегий для всех.
Тем не менее, несмотря на некоторую «непроясненность» идей равноправия и привилегий, в целом они все же понимаются адекватно, о чем говорит сама логика распределения ответов. Мы видим, что различия в ответах элиты РПЦ и других групп населения колоссальны. Стремление к привилегиям объединяет подавляющее большинство — 91% — опрошенной православной элиты. Полное доверие и
101
высочайшая оценка своей религиозной организации, очень низкие оценки других, причем прежде всего посягающих на ее реальную или потенциальную паству, очень незначительная поддержка равноправия религий и поддержка обязательного для всех учеников преподавания православия, — все это единое целое, единая система взглядов, единое стремление РПЦ к положению государственной церкви, утраченному в 1917 году. При этом единстве особенно важно подчеркнуть, что в элите РПЦ все же есть крохотное меньшинство — 8%, выступающее против привилегий (как есть и совсем крохотное меньшинство — 2%, которое не доверяет своей организации).
Естественно, что главным антагонистом в этих стремлениях РПЦ выступает не какая-то группа «светской» элиты, а религиозная элита не РПЦ. Она почти также едина в своем стремлении к религиозному равноправию, как элита РПЦ — в стремлении к привилегиям.
И позицию подавляющего большинства элиты РПЦ, и позицию подавляющего большинства неправославной элиты нельзя выводить непосредственно из религии. Чисто теоретически вполне можно, очевидно, быть глубоко верующим православным и не стремиться к особым привилегиям для своей церкви — быть убежденным, что истине не нужна поддержка государственной силы, что она победит и так. Но при реальном положении РПЦ, которая уже имеет определенные привилегии и может рассчитывать на получение больших, и при исторической традиции государственной церкви, воздействующей на сознание иерархии, такая возможность скорее теоретическая. Позиция неправославной элиты также проистекает в основном не от религии (религиозные основания могут быть только у некоторых протестантских церквей, хотя 11,5% выступающих за привилегии баптизму выглядят «подозрительно» — не баптисты ли это), а от реального положения ее организаций, которые сами претендовать на привилегированное положение в России не могут. Например, мусульмане, в подавляющем большинстве своих стран отнюдь не придерживающиеся принципов свободы совести и равноправия религий, у нас, в положении меньшинства, могут выступать за равноправие (как и православные церкви могут в странах с традициями неправославных государственных и национальных религий апеллировать к принципам религиозного равноправия и свободы совести).
Различия светских элит в вопросе о привилегиях РПЦ в целом укладываются в уже знакомую нам картину. Политическая элита — не самая религиозная, но самая «процерковная». Поддержка привилегий
102
в ней даже выше, чем в населении в целом (несмотря на ее высокий образовательный уровень, обычно связанный скорее с поддержкой идеи религиозного равноправия). Характерно, однако, что особой поддержки преподавания религии в школах она не оказывает (противников любых форм такого преподавания в политической элите больше, чем в других сегментах элиты, и больше, чем в населении в целом). Очевидно, здесь проявляется специфическое для нее «идеологическое» отношение к религии — скорее как к символу национально-консервативных политических ориентаций, чем как к серьезному делу, на которое стоит тратить время и силы и без того загруженных детей.
Элита СМИ в этом вопросе, как и во всех других, стоит на наиболее далеких от политической элиты позициях. В ее среде — меньше всего поддержки привилегий и больше всего — поддержки равноправия. Вместе с тем здесь же больше поддержки преподавания религии.
Экономическая элита в этом вопросе, как и в большинстве других, занимает «среднюю» позицию.
