Самоидентификация: верующие, атеисты и прочие
Несколько иной ракурс той же картины мы получаем, если смотрим на самоидентификацию респондентов, которым в наших опросах предлагалось выбрать для себя одно из следующих определений: «верующий», «колеблющийся», «неверующий» и «атеист». Вот как менялось соотношение между этими категориями (см. таблицу 1.7).
Мы видим, что число лиц, называющих себя верующими, не совпадает с числом лиц, дающих ответ «Да» на вопрос: «Верите ли Вы в Бога?» — оно всегда меньше. Самоидентификация как верующих в глазах респондентов — нечто более серьезное, чем просто сказать, что ты веришь в Бога.
Но ритм роста числа верующих, естественно, совпадает с ритмом роста числа «верящих в Бога». Здесь мы также видим резкий рост с 1991 по 1993 год (который, несомненно, продолжает рост, начавшийся ранее, году в 1989), «стабилизацию» в 1993—1996 гг. и новый рост с 1996 по 1999 год.
Параллельно с ростом числа и удельного веса верующих в начале рассматриваемого периода идет падение числа и удельного веса атеистов. С 1991 по 1993 год процент атеистов упал «катастрофически» — с 35% до 5%. Но далее он стабильно держится на этом уровне. В какие категории перешли атеисты? Разумеется, они могли перейти в любые категории, но, скорее всего, с 1991 по 1993 год большинство из них
19
перешло в бурно и симметрично с падением числа атеистов растущую категорию «неверующих». В 1991 году называть себя атеистом стало уже немного «неприлично», массовый конформистский атеизм распался, и его представители, если не объявили себя «колеблющимися» или просто верующими , стали предпочитать более «мягкую» самоидентификацию как «неверующих», уже затем, в последующие годы, переходя в «колеблющиеся» и верующие — после бурного роста с 1991 по 1993 год численность категории «неверующих» постепенно уменьшается. Почему, однако, численность атеистов после 1993 года стабилизируется? Почему эта группировка вообще не исчезает?
На наш взгляд, с атеистами происходит то, что обычно бывает при массовых колебаниях народного сознания и что происходило с верующими при первом движении нашего «Маятника».
Массовая формальная православная религиозность распалась в период революции 1917 года как карточный домик, и если бы она продолжала исчезать и далее теми же темпами, то к 40-м годам в России не должно было остаться ни одного верующего. Но на деле все было далеко не так. Масса формальных, конформистских приверженцев легко и быстро покидает потерпевшую поражение идеологию. Но всегда существует небольшое, действительно преданное ей меньшинство, для которого изменить свою самоидентификацию, свою идейную принадлежность очень трудно. И те верующие, которые сохранили веру в революционный период, в массе своей так и прожили верующими до конца своих дней. Никакие усилия атеистической пропаганды уже ничего с ними поделать не могли.
Нечто похожее, на наш взгляд, происходит и с атеистами при втором ударе «маятника». Конформистские атеисты «ушли из атеизма» в 1989—1992 гг., остались «твердые», выдержавшие самый мощный натиск религиозной волны, которые, наверное, теперь уже и останутся атеистами до конца своих дней — им уже поздно меняться8.
