Вступление
В основе данной главы лежит материал, полученный нами в результате опроса населения Эстонии (около 1000 человек), проведенного нами в рамках нашего проекта в 1998 году. Этот опрос носил предварительный и «рекогностировочный» характер, и выводы, сделанные на его основе, — предварительные и гипотетические. Кроме того, мы частично имели возможность пользоваться результатами опроса по программе World Values Survey в 1995 году. В нашей дальнейшей работе мы надеемся провести серию опросов в странах Балтии.
По данным всесоюзной переписи 1989 года эстонцы составляли 61,5% населения Эстонии, русские — 30,3%, лица, считающие своим родным языком русский, — 34,8% 1. Эстонские русские и «русскоязычные» в подавляющем большинстве — послевоенные мигранты, приехавшие на создававшиеся в Эстонии крупные промышленные предприятия, представлявшие собой, как и все, кто в советское время снимался с места и отправлялся на стройки, наименее традиционную и наиболее «советскую» часть общества (скорее «советскую», чем «русскую»)2. Естественно, что они в основном не воспринимали Эстонию как новую Родину (их Родиной был СССР), и их отношения с эстонским населением складывались трудно. Эстонский язык среди них считали нужным изучать очень немногие3, особого интереса к эстонской культуре они не проявляли. Страх оказаться меньшинством на своей земле, стремление положить конец наплыву культурно чуждого элемента был одним из важнейших стимулов эстонского движения за независимость. Естественно, что русское и русскоязычное население препятствовало этому движению. Среди русских возникли специально направленные на удержание Эстонии в составе СССР организации, прежде всего Интерфронт, и дело чуть не дошло до столкновений. Однако, хотя на поверхности общественной жизни они были представлены очень плохо, даже в тот период существовало значительное меньшинство русских, бывших сторонниками независимости Эстонии. Так, на референдуме о независимости, проводившемся в Эстонии в марте 1990 года, «за» независимость в Нарве, городе, где эстонцы составляют только 5% населения, было 25% из 70%, участвовавших в референдуме. При этом на вопрос, предлагавшийся местным прокоммунистическим горсоветом: «Хотите ли Вы, чтобы суверенная Эстония была в составе СССР?» — «Нет» ответили 19%. В Силламяэ, где эстонцев — только 3%, сказали «да» независимости 40% от 25%, участвовавших в референдуме4. Таким образом, отношение русских к Эстонии и России и в тот период было очень сложным, и ни в коей мере нельзя считать, что чуть ли не все русские были за сохранение Эстонии в составе СССР и против эстонской независимости.
Так или иначе, но Эстония добилась независимости и оказалась государством, включающим значительное число русских, которым в основном не было предоставлено гражданство и к которым коренное население относилось скорее враждебно. Часть русских, очевидно, наиболее «советски» и «пророссийски» настроенных, уехала в Россию. Но уехало относительно мало, и уже в 1995 году отъезд прекращается, причем за три года наибольшей массовой эмиграции Эстонию покинуло всего около 10% русскоязычного населения5. Интересно, что несмотря на неполноправное положение большей части русских — не граждан и явное поощрение эмиграции со стороны эстонского боль-
238
шинства, эмиграция русских из Эстонии — значительно меньше, чем из азиатских постсоветских стран, где власти предпринимают все усилия их задержать, например, Киргизии. Большинство русских совершенно сознательно выбрало Эстонию. Что же происходит в сознании этих людей? К чему они стремятся, во что верят, как видят свое будущее? В какой-то мере наши материалы дают возможность понять это.
