2. Разложение религиозной организации
Исходным пунктом разложения религиозной организации является особая, внешне представляющая собой как бы нечто среднее между сектой и церковью форма организации с ослабленным значением как харизматического лидерства, так и бюрократии религиозных профессионалов, с преобладающей ролью действующих через демократические институты мирян, характерная для протестантизма, и особенно для тех протестантских вероисповеданий, которые образуют «ядро» американской религиозной системы. Эта на первый взгляд переходная между сектой и церковью форма организации, которую современная социология религии окрестила термином «деноминация», оказалась не временной, а относительно устойчивой, к которой в США «подтягиваются» вновь возникающие секты и «опускаются» церкви.
«Демократическая» вероисповедная организация является структурно связанной с теми процессами, о которых говорилось выше. Такая организация не может быть нетерпимой, как нетерпима секта и церковь. Она «откры-
219
та» всем влияниям и сомнениям, как открыт мирянин, фактически властвующий в такой организации4.
И подобно тому как экзегетическое и теологическое развитие сейчас не приводит к созданию новой догматики, т. е. совершается в иной плоскости, ином измерении, чем развитие догматики и экзегетики в древности, так и организационное развитие также идет в ином измерении, приводя не к созданию новых церквей, а к совершенно особым, необычным и не имеющим аналогии в истории христианства формам организации.
По мере распада вероисповедных систем вероисповедные организации теряют смысл своего существования. Эта потеря смысла существования в какой-то степени может скрываться за счет перехода организации от своих прямых религиозных задач к деятельности нерелигиозной в собственном смысле слова. Руководство деноминаций активно занимается политикой, благотворительностью, социологическими исследованиями, организацией спортивных соревнований — всем чем угодно. Социологические исследования показывают следующее распределение рабочего времени современного пастора: 40%—на административные дела, 40%—на разного рода советы членам конгрегаций и организацию отношений в конгрегации, 20%—на службу и проповедь (80; 189— 190). Создается ощущение, что вся эта часто действительно грандиозная деятельность призвана заглушить вопросы: «Есть ли бог?» и «Почему я методист?». Перечень дел, совершенных методистами и конгрегационалистами, как бы исключает вопрос о том, истинна ли методистская или конгрегационалистская доктрина и даже вообще в чем она заключается. И это множество мирских дел размывает обособленность и специфику деноминаций. Во-первых, эти дела могут совершать и не вероисповедные организации. Во-вторых, хотя такого рода дея
4 Надо отметить, однако, что весьма демократические южные баптисты и лютеране-миссурийцы теологически консервативны и настроены антиэкуменически. Но, во-первых, их нетерпимость все-таки не идет в сравнение с нетерпимостью «настоящей» секты и церкви; во-вторых, она является отражением общего культурного (и отчасти политического) консерватизма социального слоя, представителями которого в основном являются члены этих церквей. Определенная степень демократичности их организаций является, очевидно, необходимым условием для «внутренней секуляризации», но степень демократичности организации и степень продвинутости идеологического развития — не строго параллельны.
220
тельность может использоваться в борьбе, конкуренции отдельных деноминаций, основой для такой борьбы она являться не может. Основой борьбы вероисповедных организаций может быть лишь одно — различие в догме, а так как эти различия обесцениваются и отмирают, то подобного рода деятельность является фактором, объединяющим деноминации. Терпимые друг к другу, с предельно размытой догматической основой, активно занимающиеся общей, объединяющей их деятельностью, деноминации перестают конкурировать между собой и начинают сближаться. Это первое, специфическое для нового времени направление организационного развития, так называемый экуменизм.
Это организационное сближение началось не сегодня. Но в наше время сотрудничество и разные формы объединения приобретают всеобщий и очень заметный характер. Чтобы не ловторяться в бесконечных фактах подобного рода объединений, попытаемся установить некоторые общие черты этих организационных процессов. Можно вычленить ряд форм объединения и ряд уровней объединения. Формы объединений представляют собой как бы континуум, начинающийся от временного сотрудничества с какой-то конкретной целью (социальной, миссионерской) или целью лучшего понимания друг друга (разного рода «диалоги»), проходящий через такие формы, как общие организации, созданные с какой-либо определенной целью, например совместное миссионерское общество и общие полифункциональные организации типа «советов церквей», и кончающийся слиянием двух или нескольких деноминаций.
Уровни объединений так же образуют иерархию, начиная от сотрудничества (или слияния) отдельных местных приходов или конгрегаций. Затем идут «советы церквей» городов и штатов и, наконец, Национальный совет церквей Христа (за пределами США — Всемирный совет церквей) 5.
Процесс объединения идет так, что скорее и наиболее далеко по пути объединения идут наиболее близкие
5 Различные формы и типы объединений описаны в книге Р. Ли (127). Но книга эта уже устарела. После ее написания экуменические процессы продвинулись еще дальше. Важным событием в религиозной жизни США в 60-е годы было обсуждение «Плана Блей-ка» — плана слияния в одну супер церковь всех основных протестантских деноминаций.
221
(догматически и исторически) организации, позже и медленнее на этот путь выходят организации очень друг на друга непохожие и с традицией вражды. Так, в Объединенную методистскую церковь (ОМЦ) слились догматически близкие организации методистов и евангельских братьев, в Объединенную церковь Христа (ОЦХ) — «христиан» и конгрегацноналистов, в то время как слияния ОМЦ и ОЦХ лишь планируется (но обе они сотрудничают в советах церквей на уровне США в целом, штатов и городов). С другой стороны, ведутся разного рода разговоры об объединении трех ветвей американского иудаизма. Проектов же объединения иудаистов и протестантов не существует еще и в мечтах, хотя они активно участвуют в разного рода «рыхлых» формах объединения— «диалогах» и встречах, организациях с частными целями и т. д.
Процесс организационного объединения, естественно, начат протестантами. Они первые вышли на эту дорогу (первые зародыши объединения протестантских вероисповедных организаций прослеживаются с конца XVII в.) и наиболее далеко продвинулись и в отношении формы объединения (в США произошло несколько слияний протестантских деноминаций), и в отношении его уровней (именно протестанты создали Всемирный совет церквей) 6.
Процесс организационного объединения идет вперед, и вширь (от наиболее близких вероисповедных организаций к более далеким) и вглубь (от более рыхлых и аморфных к более тесным формам сотрудничества и от них — к слиянию). Несмотря на некоторые отступления, в целом процесс объединения идет по экспоненте — не только чем дальше, тем больше и теснее объединения, но и чем дальше, тем они чаще.
Этот процесс ни в коем случае нельзя понимать как объединение для борьбы с общим врагом. Это не так по двум причинам. Во-первых, хотя экуменический процесс зачастую осмысливается его участниками как объедине
6 Экуменизм — отражение общих закономерностей умирания религиозной идеологии, которые лишь наиболее четко проявляются в протестантизме, поэтому экуменические процессы могут возникать и независимо от протестантизма. Со времени Иоанна XXIII католическая церковь активно включилась в экуменический процесс, причем последнее время наиболее активно идет сближение католицизма не с протестантскими, а с православными церквами.
222
ние против общего врага, все время оказывалось, что враг куда-то отступал и что он не враг вовсе, а друг, с которым также надо объединяться. Американские протестанты поначалу осмысливали свое объединение как средство борьбы с растущим влиянием католицизма, затем стали активно сотрудничать с католиками. Во-вторых, в свое время церкви, даже имея перед собой общего врага, объединяться не могли, несмотря на то что те пункты доктрины, которые их разделяли, представляются сейчас совершенно несущественными, неважными. Экуменизм есть прямое организационное выражение и следствие процесса дедогматизации и демифологизации, и сам он, в свою очередь, усиливает этот процесс, ибо чем более сближаются изначально догматически далекие друг от друга деноминации, тем более аморфной, рыхлой и неопределенной становится их общая идейная основа.
Поэтому оборотной стороной процесса создания экуменических суперструктур, является рост независимости отдельных групп верующих, рост анархии на низшем уровне организации. Это выражается в трех формах.
Во-первых, по мере ослабления идеологического контроля внутри деноминаций отдельные конгрегации становятся все более независимыми. В одной и той же деноминации, в одной конгрегации могут быть службы с рок-оркестрами и танцами, в другой — чинные службы в духе прошлого века, в третьей—служба в духе «литургического возрождения», с элементами, заимствованными у англикан и католиков. В одной конгрегации пастор может быть консерватором, в другой — публично отрицать, как это делал епископальный епископ Сан-Франциско Пайк, рождение от Девы и Троицу.
Во-вторых, растет число конгрегации, не подчиняющихся деноминации, а находящихся под прямым контролем «Совета церквей». Естественно, что такой контроль касается прежде всего организационно-финансовой, а не идейной сферы.
В-третьих, среди людей, заинтересованных религией, появляются разного рода кружки л группки, часто экуменические по составу, объединяющие и протестантов, и католиков, и иудаистов,—«подпольные церкви», над которыми нет вообще никакого контроля и в которых может твориться все, что угодно: совершаться литургии, представляющие собой нечто среднее между вечеринкой
223
и мессой, происходить разного рода «мистические» опыты с наркотиками и т. д. (См. Тайм, 1963, 24/V, 39; 1967, 29/IX, 36-37).
