Введение
Появление настоящего учебного пособия вызвано двумя взаимосвязанными обстоятельствами. Во-первых, курс «Свобода совести» включен в Государственный образовательный стандарт высшего профессионального образования (второго поколения) для направления 522400 — «Религиоведение» (бакалавриат) в качестве обязательного. Начиная с 2000 г. автор данного пособия читал данный курс для студентов-религиоведов на философском факультете Санкт-Петербургского государственного университета. Во-вторых, обобщающей работой по проблемам истории и теории свободы совести, которая могла бы использоваться студентами в качестве учебного пособия, на сегодняшний день отечественное религиоведение не располагает. Исследование В. Н. Савельева «Свобода совести» (М., 1991) не только серьезно устарело, но и представляется не вполне состоятельным методологически, так как автор при изложении материала часто подменяет анализ истории религиозной толерантности анализом истории свободомыслия.
Цель настоящего пособия — дать широкую панораму взаимодействия идей религиозной толерантности и нетерпимости в истории европейской культуры, проанализировать взгляды важнейших мыслителей, затрагивавших данную проблематику, проследить процесс становления и законодательного закрепления идеи свободы совести.
Автор стремился к сочетанию исторического, философского и юридического подходов к проблемам свободы совести. Современный отечественный исследователь М. Б. Хомяков, характеризуя сложившуюся в западной историографии тенденцию, справедливо отмечает: «представители аналитической традиции верят, что философия может обойтись без широких исторических экскурсов, тогда как историки настаивают на относительности многих концептов аналитической философии». Мы убеждены, что конкретные исторические условия оказали решающее влияние на развитие идей, которые, в
3
свою очередь, после своего выражения нуждались в реальном законодательном закреплении. Только после этого идеи свободы совести обретали окончательный смысл и наполненность.
Такой подход к проблемам свободы совести, выраженный в соответствующем изложении материала, может представить интерес и для студентов, обучающихся по специальностям «Политология» и «Конфликтология». Представляется возможным использование данного курса лекций студентами при изучении курсов «Религия и политика», «Межконфессиональные конфликты», естественно, не в качестве непосредственно учебного пособия, но как источника факультативной информации.
С самого начала хотелось бы внести терминологическую ясность, поскольку существует тенденция к употреблению понятий «свобода совести» и «свобода вероисповедания», а иногда и «религиозная свобода» в качестве синонимов. Это особенно характерно для религиозных деятелей, в том числе и российских. Поэтому, во избежание возможной путаницы и разночтений, необходимо специально определить содержание важнейших понятий, используемых в курсе «Свобода совести». Под свободой совести мы будем понимать право каждого человека на свободный мировоззренческий выбор, определение отношения к религии, включая право иметь, менять, распространять как религиозные, так и нерелигиозные убеждения при исключении каких-либо преимуществ или ограничений в пользовании гражданскими правами в зависимости от этого отношения.
Составляющие данную категорию понятия «свобода» и «совесть» обладают самостоятельным смыслом. Отдавая себе отчет в многообразии определений, существующем в философской литературе, отметим, что под свободой понимается, как правило, возможность поступать в соответствии со своей собственной волей и поставленными перед собой целями, а не в силу внешнего принуждения или ограничения, а под совестью — возможность нравственной оценки человеком характера, содержания и последствий как собственных, так и чужих поступков.
Однако объектом внимания религиоведения прежде всего, на наш взгляд, является целостная категория «свобода совести», а не её составные части. Безусловно, являясь и философско-этической категорией, свобода совести подразумевает возможность совершения каждым поступков в соответствии с индивидуальными представлениями о должном и недолжном, справедливом и несправедливом, о добре и зле. Как категория религгюведепия свобода совести предполагает прежде всего право человека на свободу мировоззренческого
4
выбора, осуществляемого как в рамках религиозного сознания, так и за его пределами.
На последнее обстоятельство хотелось бы обратить особое внимание в связи с участившимися в последнее время случаями подмены понятия «свобода совести» понятием «свобода вероисповедания». На самом деле, на наш взгляд, свобода вероисповедания является хотя и чрезвычайно важным, но лишь составным элементом свободы совести, поскольку включает в себя свободу выбора только в пределах религиозного сознания. Как справедливо замечает А. С. Ловинюков, «истинная свобода совести начинается лишь тогда, когда ... в качестве составного элемента включает свободу не исповедовать никакой религии». Профессор Университета JIa Коруньи (Испания) Г. М. Моран, отдавая предпочтение термину «религиозная свобода», тем не менее указывает, что она «имеет два аспекта: с одной стороны, она защищает право верить, т. е. «теизм», а с другой —право не верить, «атеизм».
Чётко разграничивает понятия «свобода совести» и «свобода вероисповедания» А. В. Пчелинцев. Он подчеркивает, что «свобода совести соотносится со свободой вероисповедания ... как родовое и видовое понятия, как общее и частное... Свобода вероисповедания есть лишь элемент свободы совести, поскольку к свободе вероисповедания относится свобода выбора религии и свобода отправления религиозных обрядов». Соответственно под свободой вероисповедания будет далее пониматься законодательно закрепленное право на исповедание любой религии, осуществление свободного выбора религиозного мировоззрения.
Проведя необходимую границу между свободой вероисповедания и свободой совести, следует отметить, что в международных и европейских документах, касающихся прав человека и основных свобод, понятие «свобода совести» редко употребляется изолированно. Обычно речь идёт о «свободе мысли, совести и религии» (Всеобщая декларация прав человека, Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод). Т. Ю. Тагиева отмечает, что в международном и европейском праве подобная формулировка подразумевает наличие единой сложно структурированной свободы, а не ряда смежных прав. Она высказывает предположение, в соответствии с которым вся совокупность данных мировоззренческих свобод получила наименование «свобода совести» потому, что «минимальная составляющая мировоззренческой свободы личности до конца неистребима в человеческом обществе при любых условиях и символизирует собой единство правового и нравственного регулирования жизни человека».
5
Определим теперь основные элементы свободы совести. По мнению А. С. Ловинюкова к их числу относятся 1) право исповедовать любую религию; 2) право совершать религиозные обряды; 3) право менять религию; 4) право не исповедовать никакой религии; 5) право пропаганды религии; 6) право вести атеистическую пропаганду; 7) право на благотворительную деятельность; 8) право на религиозное образование; 9) культурно-просветительная религиозная деятельность; 10) равенство перед законом всех граждан независимо от их отношения к религии.
В. В. Кравчук и Н. А. Трофимчук выделяют еще два важных элемента свободы совести, о которых А. С. Ловинюков не упоминает. Это «невмешательство государства во внутренние ... дела церкви (следовало бы — религиозных организаций. — М. С.); невмешательство церкви в дела государства». Представляется, что выделенные В. В. Кравчук и Н. А. Трофимчуком элементы свободы совести наличествуют далеко не во всех демократических (или провозглашающих себя таковыми) государствах. В некоторых странах сохраняется государственный статус отдельных религиозных организаций (например, в Великобритании — Церкви Англии и Церкви Шотландии, в Дании — Датской народной церкви и т.д.) и, следовательно, говорить о том, что здесь выдерживается принцип равноуда-лённости религиозных объединений от государства, так же как и принцип невмешательства государства в их дела, пока что не приходится. Их следует отнести к области желаемой, постепенно приближающейся, но все же перспективы. Элементы же, перечисляемые А. С. Ловинюковым — это программа-минимум, без реализации которой на практике говорить о свободе совести невозможно.
Другое дело, что особый статус одной или нескольких конфессий, на наш взгляд, может сохраняться в качестве реликтового явления, как дань традиции или инерции, но ни в коем случае не вводиться вновь там, где он отсутствует. Данное обстоятельство особо подчеркивается в рекомендациях на встрече ОБСЕ по свободе религии и вероисповедания (Вена, июль 2003 г.). В них отмечается, что, во избежание усиления дискриминационных тенденций, следует воздержаться от введения иерархии религиозных организаций.
Границами свободы совести в соответствии с важнейшими международными документами (Всеобщая декларация прав человека, Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод), являются права и свободы других людей, а также предписанные законом ограничения, необходимые для защиты справедливых требо
6
ваний морали, общественного спокойствия и порядка, общего благосостояния в демократическом обществе.
С понятием «свобода совести» тесно связано и понятие «светское государство». И. В. Понкин предлагает следующее определение: «Светское государство — государство, обеспечивающее независимость и суверенность государственных институтов и религиозных объединений (равно как и объединений, деятельность которых направлена на распространение идеологии), в соответствующих сферах их компетенции, гарантированные недопустимостью установления в государстве общеобязательной религии или идеологии и отделением от государства религиозных объединений и объединений, деятельность которых направлена на распространение идеологии». На первый взгляд это определение выглядит вполне приемлемым, особенно с учетом того факта, что в учебной, справочной, а иногда и научной литературе светскость государства часто сводится лишь к вопросу об отделении от последнего религиозных организаций. Однако определение, предлагаемое И. В. Понкиным, оставляет без ответа ряд важных вопросов. Может ли государство, называющее себя светским, оказывать предпочтение какой-либо религии, не устанавливая её в качестве обязательной? Может ли светское государство проводить особую конфессиональную политику? Полномочный представитель Правительства Российской Федерации в Государственной Думе А. В. Логинов убежден в том, что может. Он полагает, что «в системе государственно-конфессиональных отношений государство является самостоятельной ведущей силой, имеющей в религиозной сфере свои интересы — имущественные, правовые, идеологические, внешнеполитические. В соответствии с ними оно формирует правовое поле жизнедеятельности вероисповедных и других мировоззренческих объединений граждан. Причем государственные интересы могут определять дифференцированный подход к различным конфессиям».
Нам представляется, что в демократическом государстве правовое поле, в котором действуют различные объединения, в том числе и религиозные, должно быть одинаковым для всех. А предлагаемый А. В. Логиновым «дифференцированный подход» на практике немедленно ведет к конфессиональным предпочтениям, вводит фактическую иерархию конфессий, сооружаемую во многом в зависимости от вкусовых предпочтений лиц, обладающих в данный момент теми или иными властными полномочиями, и наконец — к противопоставлению друг другу по принципу их большей или меньшей полезности для государства различных религиозных и общественных организаций и их членов, верующих и неверующих. Го
7
сударство, ведущее себя таким образом, сохраняет контроль над мировоззренческой сферой, предпочитает одни убеждения другим и нарушает ст. 2 и ст. 19 Конституции РФ, объявляющие права и свободы человека высшей ценностью и гарантирующие их равенство, в том числе и вне зависимости от религиозной принадлежности, которая не может быть и основанием для ограничения прав. Ни светским, ни правовым такое государство, на наш взгляд, считаться не может.
Думается, что для определения того, какое государство является светским, ключевым будет понятие мировоззренческой нейтральности. Она, как справедливо замечает Г. П. Лупарев, представляет собой важнейшую теоретико-методологическую особенность светского государства, распространяясь не только на религию, но и на иные формы человеческих взглядов на окружающий мир. В данной связи под светским государством мы будем понимать такое государство, которое стремится к обеспечению мировоззренческой свободы личности, законодательно обеспечивает свободу совести, не нуждается в какой-либо религиозной легитимации, и, будучи мировоззренчески нейтральным, не проводит никакой специальной религиозной политики — как по поддержке религиозных объединений, так и по борьбе с религией.
Мы полагаем, что такое понимание светского государства позволяет избежать очевидных несообразностей (отнесение США к числу частично не-светских государств, а Саудовской Аравии, наоборот, к разряду светских с элементами теократии), вытекающих из определения, данного И. В. Понкиным.
П. Н. Дозорцев считает, что для каждого светского государства присущ свой набор признаков, зависящий от многих факторов и обстоятельств. С этим суждением можно согласиться, но сделав одну существенную оговорку. Только то государство, в котором законодательно закреплены и реализованы важнейшие элементы свободы совести, которое признает и соблюдает права человека, стремится к мировоззренческой нейтральности, может считаться de facto светским. К таковым относятся почти все страны европейской культуры, в том числе и те, где пока что не провозглашено отделение религиозных организаций от государства. В то же время государство, провозглашающее себя светским de jure, должно быть более продвинутым в осуществлении данного принципа. В этом случае уместно говорить об обязательности юридического закрепления отделения религиозных объединений от государства, недопустимости конфессиональных предпочтений со стороны государства, финансирования им религиозных организаций.
8
Дадим краткие определения ещё ряду понятий, которые будут активно использоваться в данном пособии.
Веротерпимость — практика допущения существования в государстве, наряду с господствующей, и других религий, количество которых обычно жестко регламентировано. Приверженцы этих религий, как правило, не имеют равных прав с теми, кто исповедует господствующую религию.
Религиозная свобода — 1) право религиозных организаций на самостоятельные, без непосредственного вмешательства и контроля со стороны государственной власти, управление и деятельность; 2) в более широком смысле —право на исповедание любой религии. Далее мы будем пользоваться этим понятием, как правило, в первом смысле.
Религиозная толерантность (терпимость) — 1) терпимые, взаимоуважительные отношения между верующими различных религий, религиозными объединениями, верующими и неверующими, строящиеся, на принципе взаимного признания права на существование и деятельность; 2) признание государством права на существование различных религий, наряду с господствующей.
Религиозная интолерантность (нетерпимость) — резко негативное отношение к верующим иной конфессии, людям иной мировоззренческой ориентации, выражающееся в ущемлении их прав, преследованиях, а иногда даже в отрицании права на существование.
Эксклюзивизм, — представление о той или иной религии (или направлении в ней) как о носителе высшей, исключительной, «единственно верной» истины, автоматически ведущее к отрицанию аналогичного статуса за другими религиозными системами.
Применительно к последним понятиям хотелось бы заметить следующее. Термин «толерантность», как и более узкий его аспект — «религиозная толерантность» имеет разнообразные значения и смыслы. Генеральная конференция ЮНЕСКО в «Декларации принципов толерантности» (16 ноября 1995 г.) определила, что толерантность «означает уважение, принятие и правильное понимание богатого многообразия культур нашего мира, наших форм самовыражения и способов проявления человеческой индивидуальности» (п. 1.1, ст. 1). Минимальный уровень толерантности, как мы полагаем, предполагает готовность признать право на существование тех, с чьими убеждениями ты не согласен, если эти убеждения и вытекающие из них действия не содержат прямого намерения разрушить сами основы терпимости (пример — фашистская идеология).
Религиозная толерантность не включает в себя в качестве обя-
9
затпелъного компонента доктринальную терпимость, стремление к сближению вероучений, равно как и эксклюзивизм не тождествен нетерпимости, хотя и содержит некоторый потенциал для её развития. Применительно к современной России речь идёт лишь о взаимо-уважителъных отношениях между религиозными организациями, взаимном признании права на осуществление религиозной деятельности, отсутствии обращений к государству с просьбой предоставить преференции и льготы какой-либо организации (статус «равнее других»), тем более — призывов ограничить деятельность других религиозных организаций. Отдельно следует упомянуть о необходимости толерантных взаимоотношений между верующими и неверующими. Возможна полемика, взаимная критика, но несожаления, например, по поводу того, что религия (атеизм) до сих пор существует.
И последнее. Автор не претендует на окончательность сделанных здесь и далее определений, выводов и суждений, понимая, что некоторые из них носят дискуссионный характер.
