Логика и метафизика
Медицина и астрономия первыми привлекли внимание арабов к греческим работам, но именно философские труды со временем оказали наибольшее влияние на основное течение мусульманской мысли. Мусульмане всегда признавали различные естественные и точные науки и философию «иноземными», из-за этого они не
61
включались в обычные рамки мусульманского образования. Круг этого образования состоял из религиозных дисциплин, самой главной из которых была юриспруденция (фикх), а вместе с ней так называемые арабские гуманитарные науки. «Иноземные науки» изучали либо в специальных учебных заведениях, таких, как медицинские школы, либо частным образом. Поэтому рядовой мусульманский ученый знал о греческой науке очень мало, за исключением тех философских идей, которые вошли в сочинения некоторых теологов, например, мутазилитов.
Многочисленные переводы греческих философских работ были сделаны в IX в., один-два, вероятно, уже в VIII в. Возможно, что до появления переводов теологи знакомились с греческими идеями через личные контакты с людьми, обучавшимися в христианских медицинских школах. Даже если мусульмане сталкивались с греческими идеями только на религиозных диспутах с христианами, это уже убедило бы их в необходимости познакомиться с греческой мыслью. Вскоре различные мусульманские теологи стали использовать эти идеи в ходе своих рассуждений. Так поступал, например, Дирар ибн Амр, живший во второй половине VIII в. Эти первые попытки применить греческие идеи к мусульманским догмам носили еще экспериментальный характер, но они помогли выдвинуть несколько любопытных концепций. К середине IX в. многие из этих эллинизированных теологов достигли согласия по пяти «основным» принципам * и стали называть себя мутазилитами. Примерно
--------
* Пять принципов мутазилизма формулируются так: I) единство и единосущность Аллаха; 2) божественная справедливость; 3) непокаявшийся грешник находится в состоянии, промежуточном между верующим и неверующим; 4) обещание и угроза; 5) повеление блага и запрещение зла.
Первый пришит означает, что Аллах един -и не разделяет ни с кем атрибуты, которых он достоин, будь эти атрибуты позитивные или негативные. Подлинным едияобожником может считаться только тот, кто знает этот принцип и следует ему в жизни. Данный принцип был, в частности, направлен против антропоморфического представления о боге, распространенного среди ортодоксальных мусульманских теологов.
Согласно второму принципу, Аллах творит только благо, не причиняет никому зла и всегда выполняет свои долг. Смелость этого принципа состоит в том, что творец оказывается не вольным в своих действиях, поскольку в силу присущей ему благости он обязан вершить своим творениям только добро.
62
тогда же были написаны первые оригинальные философские труды по-арабски. Автор их, ал-Кинди, был к тому же чистокровным арабом.
После этого первого проникновения греческих идей в мусульманскую теологию философия и теология шли каждая своей дорогой примерно два века. Мутазилитов стали считать еретиками, но многие теологи сунниты, следуя за ал-Ашари (ум. 935), переняли у мутазилитов аргументацию, которую и употребляли для защиты суннитских формулировок религиозной доктрины. Арабская философия тем временем выдвинула двух ученых, которые могут быть причислены к величайшим философам мира: ал-Фараби (ум. 950) и Ибн Сину, или Авиценну (ум. 1037). Оба они разработали философию, которая по своему содержанию была разновидностью неоплатонизма. В своих рассуждениях они, вероятно, опирались на сочинение, переведенное на арабский под названием «Теология Аристотеля», но на самом деле представлявшее собой изложение некоторых работ Плотина. Ал-Фараби и Авиценна, однако, были, в отличие от Плотина, мирившегося с политеизмом, строгими монотеистами, хотя суннитские богословы и считали их еретиками. Одной из их ересей, например, признавалось убеждение в вечности мира, противоречившее тезису о создании мира из ничего. Эти еретические воззрения вышли наружу, так как названные философы интерпретировали корани-
---------
Третий принцип носит чисто правоведческий характер и связан со спорами насчет того, как квалифицировать человека, совершившего какой-либо смертный грех. Согласно хариджитам, он должен быть причислен к неверующим; согласно мурджиитам—к верующим; согласно Хасану ал-Басри — не к верующим и не к (неверующим, а к лицемерам; а согласно Басил у ибн Ата — к непока явш имея грешникам.
В четвертом принципе также заключена мысль о детерминированности действий всевышнего: Аллах не имеет права не сдержать своего слова, если он обещал «покорным» и «непокорным» воздать на том свете должным образом.
Пятый принцип настаивает на общезначимой необходимости «повеления блзга и запрещения зла» независимо от того, существует в данное время имам (предводитель общины) или нет. Но сфера Реализации этого принципа у имамов—одна, а у прочих правовер-яых—другая: в компетенцию первых вводит наказание лиц, совершающих поступки, за которые в Коране предусматривается известия кара, защита ислама от неверных, оборона границ, назначение судей и наместников и т. п.; дело вторых—не допускать таких Действий, как винопитие, воровство и т. д.
63
ческие высказывания о еотворенности мира как относящиеся к процессу эманации, посредством которой вселенские сущности происходят от бога.
К XI в. суннитские теологи стали понимать, что им не удержать свои позиции против аргументов философов. Около 1090 г. блестящий молодой теолог ал-Газали (ум. 1111), самостоятельно ознакомившись с аргументацией арабских неоплатоников, составил ясный и объективный обзор их взглядов, к которому присовокупил сокрушительное опровержение. После ал-Газали более разумные теологи приняли аристотелеву логику как основу своей методологии, но греческие науки культивировались все меньше и меньше. Некоторые виды философии еще продолжали существовать на востоке мусульманского мира, но на западное мусульманство они оказывали слабое влияние, изучали их мало, и, как полагают некоторые современные исследователи, они в сущности были ближе к теософии, нежели к философий.
Более важно в этой связи рассмотреть влияние Авиценны и ал-Газали на запад и особенно на Испанию, Благоприятные обстоятельства привели к появлению в Испании в XII в. нескольких выдающихся философов. Ибн Баджжа (Avempace) (ум. 1138) выступил в начале века, а двое других, превзошедших его,— в конце того же века; Ибн Туфайл (Abubacer) (ум. 1185) и Ибн Рушд, или Аверроэс (ум, 1198). Главное философское сочинение Ибн Туфайла стало известно в Европе под названием «Philosophus autodidactus» лишь в конце XVII в., но оказало некоторое влияние на его младших современников. Среди них был великий Аверроэс, кото-рого иногда ставят даже выше Авиценны среди арабских философов. Аверроэс не создал собственной философской системы, но он был первым и самым выдающимся комментатором Аристотеля. Несмотря на путаницу, внесенную неверной атрибуцией так называемой «Теологии Аристотеля», Аверроэс в своих комментариях оставался близок к подлинным идеям своего учителя. Таким образом, он возродил аристотелевы воззрения, после того как столько веков в арабской философии господствовала разновидность платонизма. Но он пришел слишком поздно и не смог оказать большого влияния на мусульманский восток. К той же философской среде относится писавший по-арабски еврейский мыслитель
64
Муса ибн Маймун, или Маймонид (ум. 1204), родившийся в испанской семье, но проведший жизнь в Египте.
На этом я заканчиваю краткий обзор арабских достижений в науке и философии. Нет необходимости в нем выяснять более точно, чём арабы были обязаны грекам, или устанавливать, кто из них был более велик. Когда арабские исследования, арабская мысль, арабские сочинения предстают в полном объеме, становится ясно, что без арабов европейская наука и философия не смогли бы развиться такими темпами. Арабы были не просто передатчиками, по подлинными носителями греческой мысли. Они не только сохранили живыми науки, которые постигли, но и расширили их диапазон. Когда около 1100 г. европейцы стали серьезно интересоваться наукой и философией своих врагов сарацинов, эти науки были в расцвете. Европейцам пришлось учиться у арабов всему, что было возможно, прежде чем они смогли двинуться вперед.
