Мотивы мусульманской экспансии
Хотя для жителей Испании вторжение 711 г. было как гром среди ясного неба, для мусульман оно было логическим продолжением процесса, начавшегося еще при Мухаммаде. Этот процесс развивался благодаря трансформации кочевых набегов. Веками кочевые арабские племена совершали набеги на соседей. Обычной целью служил угон верблюдов и другого скота, а излюбленным методом — неожиданное нападение превосходящего по силам отряда на малую часть какого-либо племени. В этом случае атакованные не считали зазорным спасаться бегством, так что человеческие жертвы в подобных столкновениях были невелики. Иногда, впрочем, подобные стычки принимали более серьезный оборот. После, ухода Мухаммада в Медину в 622 г. некоторые из его последователей, особенно те, кто эмигрировал с ним вместе из Мекки, стали принимать участие в настоящих набегах. Возможно, именно чтобы побудить остальных присоединиться к ним, в Коране говорится о «войне по пути Аллаха» (араб, джахада, отглагольное существительное джихад). Джихад может относиться и к духовным, моральным усилиям, поэтому он ассоциируется с войной против неверных и переводится «священная война» 5. Этот перевод удовлетворителен, однако здесь я буду все-таки пользоваться термином джихад, поскольку есть существенное различие между мусульманским понятием джихад и христианской концепцией Крестовых походов.
Рассматривая джихад как развитие кочевых набегов, можно предположить, что большую часть участников его вдохновляли материальные, а не религиозные мотивы*.
* Развивая ту же мысль, В. В. Бартольд писал: «Джихад (война за веру) был прежде всего источником материальных благ. Слова Корана о борьбе с неверными и райском блаженстве, ожидающем павшего в бою, должны были вызвать также религиозное одушевление, без которого были бы немыслимы блестящие успехи мусульманского оружия; «о это воодушевление явилось позже и прошло быстрее, чем думает большинство писавших об исламе... С распространением культуры и городской жизни изменилось также отношение к джихаду. Для культурной Сицилии джихад в X в. был тягостной воинской повинностью, от которой всеми мерами старались освободиться. От выполнения этой повинности освобождались лица, избравшие педагогическое поприще, и арабский автор замечает, что по этой причине число педагогов в Сицилии далеко превышало существующую потребность»,— В. В. Б а р т о л ь д. Сочинения, т. VI, стр. 400—401.— Здесь и далее звездочкой обозначены примечания отв. редактора Л. В. Сагадеева.
23
Основным различием между джихадом и набегом была стратегическая ориентация. Кочевое племя никогда не нападало на группу, с которой заключило союз. Мусульмане в Медине в ряде ситуаций функционировали как племя или союз племен. По мере того как возрастал авторитет Мухаммада, все больше племен и прочих более мелких групп искало союза с ним, а. он требовал, чтобы они обратились в мусульманство и признали его пророком. Таким образом, к моменту своей смерти в 632 г. он сколотил обширную конфедерацию племен и племенных групп, охватив большую часть Аравии. В ранние годы своего существования джихад был направлен против соседних языческих племен, не связанных с мусульманами союзом. Но с течением времени большинство из них осознало, что простейший способ избежать мусульманских нападений это признать ислам и присоединиться к названной конфедерации. Поскольку ее члены не могли нападать друг на Друга, энергия кочевых племен, находившая прежде выход в набегах, искала нового применения. Это означало расширение радиуса набегов. Итак, практика джихада, пока мусульмане оставались победителями, вела к постоянному росту мусульманской конфедерации и к непрерывной территориальной экспансии мусульман.
Это не означает, что ислам как религия распространялся мечом. Действительно, аравийским языческим племенам, ставшим объектом джихада, предлагали такой выбор: ислам или меч. Но к иудеям, христианам и представителям некоторых других верований, которые рассматривались как монотеистические, отношение было иным. Эти религии считались родственными исламу — с учетом того, что их современные последователи отошли
24
от первоначальной «чистоты веры». Однако они все же не были идолопоклонниками и потому могли считаться союзниками мусульман. В странах за пределами Аравии, куда арабы вторглись впервые, большинство населения принималось за монотеистов. Целью джихада в этом случае становилось не обращение жителей в ислам, а подчинение их мусульманским порядкам при статусе покровительствуемых. Все вместе они образовывали ахл аз-зимма, а по отдельности были зимми. За единицу принималась группа, придерживающаяся одной религии, такой группе предоставлялась внутренняя автономия под руководством патриарха или раввина. С каждого члена группы мусульманскому наместнику выплачивалась подушная подать, равно как и другие налоги—в соответствии с договоренностью. Иногда эти налоги были меньше, чем до мусульманских правителей. Мусульманское государство брало на себя защиту населения. В основном положение покровительствуемых групп было вполне сносным, хотя для них и существовали некоторые ограничения. Так, им не разрешалось носить оружие или жениться на мусульманках. Обычно их не допускали к высшим государственным постам. Из-за этих ограничений зимми чувствовал себя гражданином «второго сорта», и, видимо, именно это стимулировало непрекращавшийся на протяжении веков переход христиан в мусульманство. Мусульмане редко хвастались этим фактом, а в конце VII в. некоторые мусульманские лидеры практически не поощряли подобный переход, так как он сокращал поступление податей и этим подрывал государственный бюджет.
Таким образом, джихад вел к военной экспансии мусульман, но не к прямому обращению в ислам. В покровительствуемых группах обычно сохранялась местная администрация. Эта практика способствовала быстрой и эффективной организации великой империи. Арабы осуществляли в каждой провинции только верховное управление и сбор налогов в каждой из групп. Поначалу все мусульмане получали из казны ежегодное пособие и могли таким образом полностью посвящать себя джихаду и прочим общественным обязанностям. Система выплаты пособий прекратилась к 750 г., но к моменту завоевания Испании она еще действовала.
С точки зрения мусульман, переход Гибралтара в
25
711 г. оыл частью процесса экспансии, продолжавшегося уже три четверти века. Это была всего лишь очередная военная экспедиция. Можно, конечно, считать ее джихадом, т. е. «стремлением по пути Аллаха», но основным побудительным мотивом все-таки был захват добычи Испытав один или несколько подобных набегов, обитатели стран, подвергавшихся им, обычно покорялись и превращались в «опекаемых союзников». Поскольку арабам далековато было возвращаться после каждой кампании в Аравию (или даже в Дамаск), они основывали города-лагеря, такие, как Кайруан. Подобные пункты часто становились потом административными центрами, притом весьма многолюдными. Оттуда отправлялись новые военные экспедиции, новые базы продвигались вглубь и вперед. То же самое происходило и в Испании, только в качестве баз использовались уже существовавшие города. Несмотря на ограниченные людские ресурсы, арабам за два-три года удалось захватить основные города и перейти там к мирному управлению. Местное население в основном покорилось и приняло статус «покровительствуемых».
Еще до того как захват висиготской Испании был закончен, некоторые арабские предводители начали предпринимать набеги со своих баз в Нарбонне и Памплоне на долину Роны и юго-западную часть Франции. В 732 г. военная экспедиция такого рода продвинулась вплоть до области между Пуатье и Туром, но здесь арабы были разбиты Карлом Мартелом. Это сражение считается одним из самых решающих в мировой истории; в некотором смысле это действительно так: ведь оно отметило крайнюю границу продвижения мусульман в этом направлении. С другой стороны, из того, что выше говорилось о побудительных причинах экспедиций мусульман в этом направлении, с очевидностью следует, что о coup de grace по отношению к арабам мусульманской Испании здесь не может быть и речи. Напротив, мусульманская Испания еще целые века оставалась сильной, ее могущество даже возрастало. Эта битва лишь показала, что мусульмане достигли границы «доходных» набегов. Воинские ресурсы, которые они могли направить в Центральную Францию, были недостаточны, чтобы подавить сопротивление, которое их, возможно, ожидало. С увеличением военной мощи арабы могли бы, конечно, пред-
26
принять новый поход на север, но через какие-нибудь десять лет после этой битвы начались волнения на Ближнем Востоке, оказавшиеся роковыми для Омейядского халифата, и поэтому у арабов Испании не было сил для подобных рейдов. Позднее, когда Испания стала отдельным государством во главе с омейядским эмиром, все усилия его были направлены на объединение и умиротворение страны. Поэтому сражение при Туре ознаменовало кульминацию арабской экспансии в этом направлении и начало ее спада.
Византийская империя выдерживала такой же напор мусульманского наступления. Когда арабы впервые вырвались за пределы Аравии, они одержали над византийскими армиями несколько побед и быстро захватили богатые провинции Сирии и Египта. Длительное время они почти ежегодно посылали военные экспедиции на византийские территории в Малой Азии. В 669 г. подвергся нападению сам Константинополь, после этого ему в течение нескольких лет (вплоть до 680 г.) угрожали как с моря, так и с суши. Сразу за вторжением в Испанию город целый год (716—717) выдерживал осаду. Военное давление на Византийскую империю продолжалось непрерывно — в разное время с различной интенсивностью. На католическое (западноевропейское) христианство это давление непосредственно не влияло, но папы и прочие западные руководители знали о нем, и оно оказывало то или иное действие на их политику. Влияние же мусульманского мира на Западную Европу распространялось в основном через Испанию и в меньшей мере — через Сицилию.
